Не выпускайте чудовищ из шкафа (СИ) - Демина Карина (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt, fb2) 📗

- Идем? – я посмотрела наверх.

Бесполезно.

Я… не чую. Да и Молчун достаточно опытен, чтобы зайти против ветра. У него своя охота. Тихая. Скрытная. С лежками, которые он наверняка присмотрел заранее.

- К хутору? – Бекшеев стянул пальто и пояснил. – Мокрое. Тяжелое. Мешает.

А замерзнуть в ближайшее время ему не грозит. Правда, потом отходняк словит, но тут уж дожить бы до светлого этого момента.

И мы пошли.

Что сказать.

Лес.

Мокрый. Зимний. Пропитанный сыростью. Накопивший её под подушками мхов. Укрывший этими коврами, что ямины, что камни, что корни.

Но идем.

Я чувствую направление. И запахи. Бекшеева. У него хороший. Не раздражает. Девочки. Мокрая шерсть и кровь. Осколком поранило, но рана почти затянулась.

Псина.

Кора. Камень. Дым. Дым вплетается в ковер ароматов, вытесняя прочие, сугубо лесные запахи. И я замедляю ход. Бекшеев сам подстраивается.

Дышит он ровно. И хромать почти перестал. Оно, конечно, временно, как бы потом вовсе не помер… потом – будет потом.

- Что? – он тоже щурится и всматривается в темноту, которая с каждой минутой все кромешней. Ночь ныне самая что ни на есть подходящая для охоты.

Для моей охоты.

А вот Молчуну придется тяжко. Небо затянуто тучами, ни луны, ни даже звезд. Да и лес тут хороший, густой. Но вот дальше начинается открытое пространство. И там бы я устроила лежку.

Хутор вот он, как на ладони.

Дома.

Сарай, с которого стащили упавшее дерево. Двор. Пара машин. Надо же, незнакомые… те самые рыбаки, которым была обещана Янка?

Дымок.

Мужик вышел на крыльцо. Следом еще один. Этого я узнала. Яжинский. Что-то говорит, но не расслышать, что именно.

Не важно. Молчун к людям не сунется. А вот где-то рядом… взгляд мой скользил по опушке леса. Высоких деревьев хватает, а разглядеть…

Нет, мы иначе.

Я мысленно окликнула Девочку.

Полукругом, сарай в центре. С той стороны – берег, туда бы Янка не сунулась.

- Что она делает? – поинтересовался Бекшеев шепотом, будто услышать его могли. Дождь усилился, и теперь вода размывала не только картинку, но и звуки.

- Тут, - я продавила носком землю. – Сарай. Она пойдет полукругом, держа в центре. Куда бы Янка ни двинулась, полукруг пересечет линию следа.

Если там остался след.

Это наша единственная надежда.

- И нам нет нужды выходить на открытое пространство, - заключил Бекшеев.

Зубы его мелко стучали, да и сам он трясся, хотя холода явно не замечал. Уцелеем, его матушка с меня шкуру спустит.

Или нет.

- Именно, - я все же принюхивалась, пытаясь уловить среди дыма ту самую навязчивую нотку апельсина. Не получалось, да и не могло получится, но хоть какая-то иллюзия действия.

Я услышала зов Девочки – вот же умница – когда почти уже решилась выйти к сараю.

След.

Был след.

- За мной, - сказала я Бекшееву.

И возражать он не стал.

Правильно.

Не знаю я этих рыбаков. И машины у них уж больно хорошие, да и сразу две. И сами они… не внушают доверия.

Совершенно.

Мы опять шли. И в какой-то момент начало казаться, что… что это снова охота. Та, которая с тающим следом. С чужим магом, что петляет, норовя стряхнуть на с хвоста.

С кровью.

С…

С Одинцовым, чтоб его, готовым всегда поделиться силой. Да и прикрыть при нужде. Но Одинцов там, на большой земле. А я тут.

Иду вот.

Девочка стояла, чуть покачивая толстым волчьим хвостом. Она тоненько взвизгнула и ткнулась носом в землю. Опустившись на корточки и я понюхала.

Ничего.

Влажная земля. Мох… даже нельзя сказать, шел тут кто-то. Но я ей верю.

- Веди, - я обняла её. – И осторожно…

На месте Молчуна я бы уже сменила позицию. Ясно же, что дальше у хутора ждать бессмысленно. А стало быть, нужно искать другое место.

Такое, мимо которого мы точно не сунемся.

Где?

Да там, где он встретил Янку.

- З-знаете… то есть, знаешь, я… я вот начинаю думать, что все-таки действительно оторван от реальной жизни, - Бекшеев еще не задыхался. Да и кровь моя его подстегивала. Скорее трясло его от переизбытка энергии. – Это… всегда вот так? Охота?

- Часто, - ответила я, пытаясь не упустить Девочку.

Идти недалеко.

Это ж Дальний. Тут все недалеко.

- Иногда дождя нет.

- Х-хорошо тогда.

- Помолчи, - попросила я. И Бекшеев послушно заткнулся.

Толковый. И не трус. Не подлец вроде бы. Это уже много. Еще упертый. Настолько, что не побоялся, что ненормальным объявят.

А вот теперь запах и я ощутила.

Апельсинов.

- Стоять, - я подняла руку, и Бекшеев замер.

Разумный ко всему. Не пытается лезть с мудрыми советами и доказывать, что ему лучше знать, как оно надо. А это редкость.

Большая.

Я огляделась и, обнаружив тяжелую ель, велела:

- Лезь. Жди.

- Чего?

- Тут пахнет апельсинами. Не чувствуешь?

Он покачал головой.

- Попытаюсь добраться. А ты… ты тут. Ладно?

- Это… некрасиво… женщину одну…

- Некрасиво будет, когда тебе башку прострелят. А я хочу пойти по следу.

Настолько хочу, что дрожь пробирает. Мое время. Мой след. И охота тоже моя. Надо было сразу его в город отправить. А теперь только мешает.

Бекшеев посмотрел на меня, вздохнул и полез под эту чертову елку, которая насквозь пропиталась водой.

- Сиди тихо… мы с Девочкой вернемся. Обещаю. Как только… вниз без тебя не полезем.

Не знаю, услышал ли.

Я сделала шаг. И растворилась в темноте. Правда, не отпускало чувство, что я совершаю ошибку. Очень серьезную. Непоправимую. И…

Запах апельсинов таял в нитях дождя. И я слизала одну. Тот самый… и след явный, как для меня проложенный. Я мысленно потянулась к Девочке.

Охота…

Охота – это тоже искусство. Высокое. Куда там каллиграфии или рисованию. Ни то, ни другое у меня не получалось, а вот охота…

Одинцов говорил, что виной всему – моя кровь. Что я просто растворяюсь в лесу.

И да, был прав.

Растворяюсь.

Это не сложно. Стать частью чего-то большего. Коснуться влажной коры, зачерпнуть горсть прелых листьев, проведя ею по щеке, стирая собственный запах, чтобы впустить этот. И звуки. В лесу множество звуков. Хрустнула ветвь.

Мелькнула тень в вышине.

И мягкие крылья совы раскрываются, задевая иглы.

Вдох.

Выдох. Сердце стучит ровно.

След… я его вижу. Яркая апельсиновая нить протянулась куда-то вперед. И надо всего-то, что пойти по ней. Туда, где меня ждут.

Но я отступаю в сторону.

Шаг.

И еще один.

Нить почти обрывается, но теперь я не позволю ей исчезнуть. И Девочка идет по другую сторону её. Я чувствую своего зверя так же ясно, как и лес вокруг себя.

Жаль, что чувствительности этой хватает шагов на пять-десять.

Но ничего…

Мы справимся.

След выводит к дереву. Старое, некогда расколотое молнией надвое, оно все-таки выжило. Накренилось, вытащив из земли темные тяжи корней. И устояло. Даже после вчерашней бури устояло.

Упрямое.

Одна часть его вытянулась параллельно земле, опираясь на толстенные ветви, будто на подпорки. Другая держалась прямо.

А в развилке самое оно для лежки.

Я прищурилась. Запах апельсина улавливался, но слабо. И еще запах человека. Впрочем, его я ощущала этаким эхом, доносящимся от Зверя.

Что-то не то было в этом запахе.

Что?

Я всматривалась в темноту до рези в глазах. И решилась-таки двинуться. Осторожно. Плавно. Вписываясь в круговерть сумеречных теней. Дождь ведь тревожит лес.

И старый лист, цеплявшийся за ветку всю зиму, срывается под тяжестью капель. Падает. Задевает тончайшие прутики. И капли стекают по коре.

Мелькает птичья тень.

И ночь разрывается гулким уханьем филина.

Девочка тоже идет.

Ближе.

И еще ближе.

Шаг за шагом.

Вокруг дерева – кустарник, но низкий, в таком не спрячешься. Хотя… там шага три. Успею? Молчун, конечно, спец, но десять лет прошло…