Семь горных воронов - Алхимова Ванда (книга жизни txt) 📗
Красный кивал, особенно не прислушиваясь к ее болтовне. В этот момент он думал о себе — почему все так сложилось. Как он из вольного веселого младшего сына превратился в отца семейства. Почему больше не бегает с братом по девкам, не хохочет на охоте, а торчит на берегу этого до смерти надоевшего моря, страдает от постоянной сырости, дышит воздухом с примесью йода от гниющих водорослей и спит с женщиной, которая ему даже не нравится.
Рона положила его руку на свой живот и засмеялась. Красный улыбнулся, старательно сдерживая гримасу брезгливости. В последнее время он стал замечать, что, когда Рона смеется, лицо у нее становится глупее, чем обычно. Но больше всего Ворона раздражал сам смех — высокий, отрывистый, визгливый. Как будто Рона не умела смеяться, а лишь старательно копировала манеру других. В ее смехе не было ни искренности, ни веселья. Красный всегда вспоминал, как заливисто хохотали дочери крестьян в горных деревушках: можно было влюбиться только в этот серебряный смех.
Он еще немного посидел с Роной, вполуха слушая ее щебетание о том, на кого будет похож их общий ребенок, а потом проводил принцессу на женскую половину дворца и оставил со знатными миледи Приморья, которые сидели кружком, вышивали и пели песни высокими сладкими голосами.
Кулен ждал его на открытой веранде. Зима выдалась теплой, и снег не выпал. Было сухо, хотя и ветрено. Кулен в длинном темном плаще без всяких украшений ходил туда-сюда, заложив руки за спину и поглядывая на море. Ветер трепал его длинные волосы, схваченные тяжелым золотым обручем — Малой короной Приморья. Большая корона была на Лиране в день его гибели и сейчас, видимо, пополнила сокровищницу Бреса.
— Дорогой брат! — обрадовался Кулен при виде Красного.
В последнее время он взял манеру называть Красного братом, что тому очень не нравилось. У него было целых пять совершенно бесполезных братьев, к которым он ничего не чувствовал, и лишь один, кого он действительно считал своим братом и так называл вслух. Это место в его сердце было занято, и никого постороннего он туда пускать не собирался.
Но когда живешь в гостях бедным родственником, приходится подстраиваться под хозяев. Кулен принял Красного вместе с Роной, окружил их почестями и заботой, помог Ворону стать королем. Хотя бы формально.
Красный невольно прикоснулся к серебряному обручу у себя на голове. Символическая корона Тамврота, к которой пока не прилагается ничего, кроме громких слов и морского ветра.
— Я бы хотел поговорить с тобой без посторонних ушей, — объяснил Кулен.
Красный пожал плечами: пустая терраса хорошо просматривалась, а шум ветра заглушал звуки. Попытайся кто подслушать их разговор внизу, под стеной, то вряд ли что-то уловил бы.
— Зима подходит к середине, скоро море оживится, а следом оживятся и дороги, — нервно облизнул губы Кулен.
Красный доброжелательно смотрел на него с самым приветливым выражением лица, про себя желая принцу подхватить расстройство желудка. Его ужасно раздражала привычка Кулена облизывать губы, ломать пальцы и озираться при беседе. Ворон некстати вспомнил слухи о том, что принц не спешил с женитьбой, потому что предпочитал свой пол противоположному.
— И тогда Брес придет сюда, чтобы сжечь наши города и деревни, занять мой дворец, а всем нам отрубить головы, — продолжал Кулен. — Последнее у него особенно хорошо получается.
— Мы встретим его у границы и попробуем угостить от души, — мрачно ответил Красный. — Учитывая, что он крайне неудачно сходил на блины к моей матушке, у него до сих пор должны побаливать зубы. Не забывайте, что Серые горы выставят против Бреса своих…
— Тех, кто остался после резни в Приграничье, — вдруг перебил его Кулен.
Красный побледнел и замолчал, как от удара под дых. Глаза его хищно сузились. Он не ожидал от неженки Кулена такого резкого отпора, почти грубости — принц прекрасно знал, что Красный не выносил, когда битву, в которой пал Эннобар, называли резней в Приграничье. Хотя так ее называли все.
— Я не хотел тебя обидеть. — Кулен положил ему руку на плечо и просительно заглянул в глаза. — Но подумай: три армии наших земель с лучшими людьми во главе с Эннобаром и твоим старшим братом выступили против Бреса, и теперь их тела гниют на виселице.
Красный стряхнул его руку.
— Они просто не знали, с кем имеют дело. Это все произошло из-за их неосторожности. Брес был готов, а они — нет. Род Озерный предал Эннобара и не привел войска. В этот раз все будет по-другому. Мы знаем, что нам предстоит. И подготовимся. Мои братья разбили Бреса в Серых горах, и он едва унес оттуда свою задницу.
— Да, а вместе с ней — и новый опыт, — подхватил Кулен. — Брес тоже подготовится, и преимущество снова будет на его стороне: у него сейчас вдвое больше войска, и это опытные профессиональные воины, а не наши трусы-ополченцы. К его услугам все плодородные земли Тамврота, сокровищница Эннобара и деньги всех покорившихся лордов. А мы разрознены. Серые горы далеко, и никто, кроме ворона по небу, не может попасть туда, минуя земли Тамврота. Даже если твоя мать наскребет войско, опустошив все горы от подошв до макушек, и пошлет это войско мне на помощь, пока оно будет идти, Брес уничтожит тут все огнем и мечом. Сам видишь, что за лорды сидят на моем совете и что за воины у меня остались.
— И что ты предлагаешь?
Глаза Красного превратились в две узкие щели, из которых смотрела злость.
— Там, где бессильно железо, можно попробовать другой металл, — ответил Кулен.
— А проще нельзя сказать? — в раздражении поинтересовался Красный.
— Сейчас все сам услышишь. — Лицо Кулена, который все смотрел на море, вдруг просветлело и преобразилось. Исчезли страх, задавленность, неуверенность. Плечи распрямились, на губах появилась улыбка. Кулен вдруг стал похож на своего отца — красивого отчаянного бабника и моряка. — Видишь? Они плывут.
Красный присмотрелся и увидел, как по серому зимнему морю скользит одинокий парус. Белый и далекий.
— Что это? Ведь зимой купцы по морю не ходят?
— Купцы-то нет, а вот фоморы — еще как, — широко улыбнулся Кулен, жадно вглядываясь в белое пятно на серой глади.
— Фоморы? — закричал Красный. Теперь настал его черед хватать новоиспеченного короля за плечо и разворачивать к себе: — Ты сошел с ума? Ты позвал сюда фоморов?
— Как говорится, в любви и на войне все средства хороши, — улыбнулся ему в лицо Кулен, щеки которого разрумянились, а глаза возбужденно блестели. — Фоморы любят золото. Если мы с ними столкуемся, они приведут свои корабли и отстоят Приморье.
— Фоморы — грабители и убийцы, без чести, совести и закона! — заорал Красный. — Они грабят твои же берега, крадут людей и продают их в рабство, топят все корабли подряд, которые только попадутся им на море! Это чума, поразившая все побережье материка и островов, а ты собираешься с ними договориться?! Воистину в отчаянии у некоторых мужчин слабеет рассудок.
— Или наоборот. — Кулен осторожно убрал руку Красного со своего плеча. — Между прочим, закон у фоморов есть, и честь тоже. Только у них и о том, и о другом свои собственные понятия.
— Какие?
Красный тоже посмотрел на парус: тот стал ближе.
— Они не предают своих, — ответил Кулен.
Кулен принарядился для встречи: надел лучшую рубаху и сюркотт, роскошный плащ, отороченный горностаевым мехом, красные сапоги на каблуках. Обветренные губы казались слишком красными на белом лице. Из-за бессонницы принц похудел и выглядел не совсем здоровым, только глаза у него горели, как перед битвой.
Красный тоже успел позаботиться о своей внешности: волосы ему уложили в традиционную прическу из мелких косичек, под алым плащом с подбоем из куньего меха поблескивала кольчуга. Солнце играло на серебре короны.
Лодка приближалась, мерно поскрипывали уключины, кричали чайки. Корабль фоморов, юркое низкое судно с веслами и широким парусом, остался далеко от берега, и сейчас к причалу направлялись две большие лодки, перегруженные людьми и золотом.
