Кровавый закон (СИ) - Вернер Анастасия (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗
— Это произошло два года назад, — начал Лекс и слабо усмехнулся, заметив, как Олиф вздрогнула от неожиданности. — Я родился в семье Перводружинника, а это там, за Песчаной Завесой, дает кучу привилегий. Да ты и сама знаешь. Мне было восемнадцать и я готовился принести Клятву, готовился пополнить ряды полноценных воинов, готовился к своему первому походу. Что б ты знала и не имела никаких иллюзий, все Перводружинники — избалованные сволочи. У них только одно жизненное кредо — разврат и похоть. Они не гнушаются ничем, даже самым отвратительным.
— Зачем ты мне это говоришь? — против воли скривилась Олиф.
— Запомни это. У Перводружинников нет таких понятий, как «честь» или «совесть», есть только: «хочу, а значит, получу». Мне казалось, что я не похож на них, ведь у меня было то, чего не было у остальных — у меня был друг. Он, вернее она, не давала мне свалиться в яму. Я так думал. Но, в сущности, все мы одинаковые. Я начал срываться на всех подряд. Просто потому, что мне нравилось смотреть, как они начинали лебезить. Пытались угодить. В конце концов, это вошло в привычку…
Он на секунду прервался, а затем с горечью спросил:
— Ты действительно хочешь знать, почему я здесь?
Олиф медленно кивнула.
— Однажды злость стала невыносимой, неконтролируемой. И я сорвался на собственном брате.
— Брате? — ошеломленно переспросила девушке.
— Дик. Его звали Дик.
Лекс дал ей время осознать все, что она только что услышала.
Брат. Родной брат. Не сальный Перводружинник, который пытался изнасиловать твою сестру, а брат — человек, который должен быть тебе дороже всех на свете. Твоя кровь и плоть. Тот, за кого ты несешь ответственность на всю свою жизнь. Олиф молчала долго, очень долго. Мужчине на секунду показалось, что она сейчас встанет и убежит, но девушка заговорила дрожащим голосом:
— Лекс… неужели после этого ты смог так поступить с Ринслером?
— Как — так? Думаешь, я не пытался вернуться? Еще как. Но к Песчаникам так просто не попадешь, они выходят только ночью и собирают Изгнанников, не важно каких — живых или мертвых. А после побега они вообще перестали появляться наверху. Я искал и живых и мертвых по всей пустыне, два месяца искал, но за все это время не появилось ни единого Песчаника. А потом я попал на оазис. Ты уже сама знаешь, что там бывает. Так я потерял еще месяц.
— Как это — потерял? — не поняла девушка.
— Очень просто. На оазисе сидят одни сумасшедшие. И у каждого свой психоз в голове. Они придумывают самые изощренные пытки.
— Пытки?
— Да, пытки. О Берегини, не смотри на меня так.
— Как… как же ты это пережил? — выдохнула Олиф.
— Это не так сложно, как ты думаешь.
— То есть, ты все-таки искал Ринслера?
— Да, некоторое время. Но о Песчаниках слишком долго не было ни слуху, ни духу. И я решил, что он уже мертв.
В темнице вновь повисла глубокая тишина. Девушка принялась теребить какую-то оборку платья, прикусив губу, а затем неловко придвинулась поближе к мужчине. Лекс удивленно на нее посмотрел. Она прислонилась лбом к решеткам и прошептала:
— Брат и друг — это слишком тяжело. Я бы жить не захотела после этого.
— Никто бы не захотел, — усмехнулся в ответ он.
— Тогда что тебя держало тут?
— Всему приходит конец, даже терпению. Особенно терпению. Помнишь нашу встречу? Если бы ты знала, сколько зыбучих песков я повидал. Но в тот день пришел мой конец.
— Нет, не пришел. Ты же тут, — покачала головой Олиф и отстранилась. — Ты так и не сказал, почему хватался за жизнь.
— Я не хватался. Это называется терпение. Терпел эту жизнь. Чтобы ты чувствовала, если бы убила своего брата?
— Я… я не знаю. Злость, наверное. Ненависть к себе, — растерялась девушка. Все ее существо протестующее кричало: «Я бы не убила своего брата!». Олиф никогда бы не позволила, чтобы с Тимкой что-нибудь случилось.
— По-твоему, Кровавый закон — это справедливое наказание за убийство брата?
Девушка вздрогнула и посмотрела на мужчину. Лицо у него было спокойное, как никогда. Он тоже пристально разглядывал ее. За два года можно было смириться с тем, что твоего брата уже нет, но вот с тем, что сделал, он не смирится никогда.
Олиф вдруг поняла, что его держало тут. Это была вовсе не злость, и даже не ненависть. Это была жажда справедливости. Он считал, что Кровавый закон — это слишком жалкое наказание за такой поступок. И, терпев эту жизнь, он сам наказывал себя, изо дня в день, потому что не мог простить себе убийство родного брата. Олиф вспомнила, как дед из темницы говорил, что с Ринслером их объединило общее наказание. Может, это и помогало Лексу держаться. Но потом он потерял и друга. Да, наверное, он прав — в день, когда они встретились, наступил его конец.
Если бы в тот момент, именно в тот момент, не появилась бы она — Олиф — Лекс был бы мертв.
— У тебя вся повязка в крови, — почему-то ляпнула девушка.
Мужчина перевел взгляд на плечо, потрогал ткань, но все-таки менять тему не собирался. Если уж начали говорить, то говорить нужно до конца.
— Что ты здесь делаешь, Олиф?
— Я же говорила, — нахмурила она.
— Нет, — покачал головой Лекс, — именно здесь. Сейчас. Зачем ты обманываешь Ринслера, и вообще всех?
— Ты знаешь? — удивилась Олиф.
— Только глухой не знает. Или слепой, — передразнил он ее. — Зачем?
— Наверное, я люблю неприятности, — пожала плечами девушка.
— Это самая тупая причина, которую я когда-либо слышал.
— Ну-у… — точную причину не знала даже она сама, поэтому пришлось сказать самое разумное, что пришло на ум: — Ты спас мне жизнь в пустыне, и я решила, что будет нечестно оставлять тебя здесь умирать.
Кажется, в эту версию Лекс поверил. Но Олиф чувствовала, что все же не только поэтому она сидит сейчас здесь.
— Повязку нужно поменять, — понуро сказала девушка, все же переводя тему. Мало ли что ему еще в голову придет спросить. К тому же повязка уже действительно сильно пропиталась кровью.
— Оставь ее в покое.
— И тогда получится, что я рисковала напрасно? Нет уж, я быстро.
— Пойдешь туда?
— Да. Если не вернусь, значит… не вернусь.
Олиф поднялась на ноги, отряхнула платье и хотела собрать все, что принесла сюда, чтобы зашить рану, но потом решила, что лишь понапрасну потратит время. Кто знает, может она действительно успеет вернуться?
Она уже подошла к лестнице, как вдруг поняла, что забыла кое о чем спросить.
— Что еще? — закатил глаза Лекс, как только увидел, что девчонка вновь подошла к камере.
— Как ты узнал, что нужно делать, когда мне стало плохо?
— Плебейка, я же уже говорил. Я знаю намного больше, чем ты.
— Но ведь…
— Тебе легче? — перебил он.
— Да, вроде…
— Вот и радуйся.
— Спасибо, — скупо поблагодарила девушка, развернулась и вышла. Вот и разговаривай с ним после такого. Интересно, он хоть кому-нибудь хоть одно доброе слово говорил?!
На входе ее ждал сюрприз. Вернее, сюрприз был в том, что ее как раз таки никто не ждал, даже стражники. Побежали докладывать? Как-то позновато. Девушка настороженно обвела взглядом тоннель, но ничего подозрительного не увидела. Пожала плечами и быстрым шагом направилась на кухню: за тканью и свежей водой. Олиф искренне надеялась, что не встретит Ринслера. И что вообще успеет вернуться к тому моменту, как он явится сюда.
Как только её шаги стихли, из-за угла, рядом с входом в темницу, выпорхнул темный силуэт. Он быстренько добежал до большой деревянной двери, аккуратно отворил ее и плавно прошмыгнул внутрь. В проеме мелькнули лишь длинные рыжие кудри.
Дверь в нижние камеры тихо хлопнула.
Лекс удивленно поднял брови. Неужели плебейка так быстро со всем управилась? Но мужчина знал, что такое просто физически никому не под силу, поэтому настороженно перевел взгляд на вход. Этот щелчок мог означать только одно — его бывший друг уж обо всем знает.
