Барон-дракон (СИ) - Огнева Вера Евгеньевна (чтение книг .txt) 📗
— Пристроила, называется! Бросила в трущебе больного и забыла.
— Возможно, она и приходила, - невольно начал выгораживать Ольгу Вадим. - Я тогда двое суток провалялся почти без памяти. Ты же помнишь.
— Я-то все помню, а вот ты, кажется, забыл.
— Не забыл, - процедил Вадим сквозь зубы и решительно пошел из кухни.
Алкоголь как-то нечувствительно выветрился. Съеден адреналином, решил Ангарский. И пока
Марго не уедет, продолжения не получится. Если она вообще сегодня уедет.
Он не рвался на части, не жаждал непременного повторения прошедшей ночи. Помутнение рассудка, что оставила по себе Ольга, то ли под влиянием упреков подруги, то ли просто от времени и состояния относительной трезвости начало проходить. Скоро и совсем успокоится. И будут они дальше жить. Долго и счастливо. Пока не умрут. Интересно, жизнь человека дракона более продолжительна, нежели жизнь простого человека? Каких-либо разъяснений он не получил ни дома ни здесь. Если ему предстоит драконий век в человеческом теле, смерти в один день с Марго не получится. Если только она его и себя не отравит в приступе очередной истерики. Придется проявить осторожность. Собаку, что ли завести? Буду на ней еду пробовать.
Тьфу! Лезет в голову всякая дребедень. А Ольга так и не позвонила. Собственно, что для нее прошедшая ночь? Да - ничего. Эпизод. Мужиков у нее, похоже, перебывало достаточно, по повадке видно. А с другой стороны, не она ли ему в горячке, почти в отключке простонала, что сто лет ей так хорошо не было.
Стоп! Не надо вообще о ней думать. Мало ли чего баба ни наговорит, после того как ее только что качественно разложили.
Не думать!
Она не позвонила и на следующий день и через неделю. В проект Ангарский не заглядывал, задвинул его на дальнюю полку и почти забыл. К пятнице, Марго выбилась из сил уговаривать его, ругать и стращать. Она просто забрала все деньги и укатила на дачу. Добавляться оказалось не на что, а за одолжением Вадим не побежал бы, даже помирай он от жажды. Пришлось трезветь в принудительном порядке. Две следующие недели прошли под воркотню подруги и стрекот компьютера. Только в конце месяца Маргарита обмолвилась, что Ольга звонила и справлялась насчет проекта.
— На следующей неделе, - безразлично буркнул Вадим.
— Она сказала - не к спеху. У тебя месяц времени. Я думаю, а зачем тебе вообще эта головная боль? Проектами ты уже не занимаешься.
— Я обещал.
— Тогда делай. Быстрее отвяжется.
— Ага.
Маргарита улетела в понедельник. Накануне они долго и пламенно прощались. Шутка ли, неделю она не увидит любимого мужчины. Ему ее тоже будет нехватать. Зато работы она ему оставила как мачеха Золушке. Только успевай поворачиваться.
Он и поворачивался дня три. На четвертый появилось твердое убеждение, что с него хватит. Пора устроить организму роздых.
Вадим был благодарен близкой женщине, за то, что она его держит наплаву, не дает ухнуть совсем уже вниз, тормошит, заставляет преодолевать лень, паралич воли, скуку. А то он даже общение в последнее время забросил. Никого не хотелось видеть. Раньше забегал к Волковым, радовался - иначе не скажешь - их семейному очагу, у которого было тепло не только своим, но и чужим, даже совсем чужим. Например, увечному дракону. У них ели вкусную еду, разговаривали вкусные разговоры.
Год их не видел. Позвонить, что ли? Он уже потянулся к аппарату, когда тот разразился сам.
Если кто из клиентов, он их пошлет открытым текстом - не готово. Марго, конечно, потом разворчится. Переживем.
— Слушаю.
— Здравствуйте уважаемый Вадим Константинович, - пропел ласковый мужской голос на том конце дальней связи. Вадима бросило в дрожь. Но… И отпустило так же быстро. Тьфу! Холера!
Венька! Кошкин!
— Вы почему молчите, Вадим Константинович? Не рады, так и скажите.
— Венька! Предупреждать надо. Я тебя за другого принял. Голосок у тебя, сам знаешь, девичий.
Ты откуда звонишь?
— Из гостиницы Парма.
— В Италии?
— Лучше бы конечно оттуда. Нет, мил дружок, с улицы Нефтедолбытчиков вашего города.
— Не может быть!
— Еще как может. Хочешь убедиться вживую, говори адрес, приеду.
Вадим действительно обрадовался. С Венькой они не виделись лет десять, изредка перезваниваясь. Вообще-то он только для Вадика Ангарского и еще пары тройки друзей был
Венькой. Для остальных - доктором наук, профессором Вениамином Цадиковичем Кацом.
Прозвание Кошкин к нему прилепилось после одного смешного эпизода. Веньку как-то остановил гаишник. В машине с ним сидела жена. Разумеется, не пристегнутая, как того требовал дорожный кодекс. Гаишник несколько раз обошел машину, пнул зачем-то скат и только после этого спросил:
— У вас свидетельство о браке есть?
— Нет, - ошарашено, отозвался Венька.
— А паспорт с городской пропиской?
— С собой не вожу.
— А вообще какие-то документы в наличии имеются?
— Да. Права и техпаспорт. Показать?
— А чего я тут брожу перед вами? Показывайте, конечно.
Гаишник методично прочитал все написанное в листочках. Глянул на Каца, на его жену и, не торопясь отдавать документы, опять пристал:
— Что это за фамилия такая - Кац?
— Обычная еврейская фамилия. Кац в переводе - кошка.
— Странно. Кац по-еврейски значит кошка… и по-мордовски - кошка. Так вы еврей?
— Еврей. А вы мордвин?
— Мордвин.
— Очень приятно, - улыбнулся Венька, наконец-то въехавший в ситуацию: ну, заскучал человек на боевом посту, ну надо ему хоть с кем-нибудь неформально пообщаться. Пообщался, отмяк душой и с широченной улыбкой протянул документы владельцу.
— Можно ехать? - спросил Вениамин Цадикович.
— Минутку.
Страж автодорог обошел машину, наклонился к раскрытому окну со стороны Венькиной жены и сказал:
— А вам советую пристегнуться, не то я товарища Кошкина оштрафую.
Венька любил показывать эту историю в лицах. Вообще - лицедей. Маленький, подвижный.
Голосок почти что женский и ласковый, ласковый. Кто ж такого будет опасаться! И только потом по прошествии значительного времени и значительных событий, малознакомые с Вениамином
Цадиковичем обнаруживали его просто таки бульдожью хватку, невероятно быстрый ум и смелость. Еще у Веньки была совесть. Качество, по нынешним временам обременительное. Не будь ее, размышлял Вадим, сидеть бы тому на высоких финансовых столах, одесную с каким-нибудь
Абрамовичем. А то и с Березовским.
Вениамин Цадикович за прошедшие годы внешне почти не изменился, да и с внутренним содержанием все оставалось в норме. Не постарел, не растерял чувства юмора, даже некоторых иллюзий не утратил. Чего не скажешь об Ангарском. Они вместе когда-то защищали кандидатские.
Веня быстро продолжил - написал докторскую, успел до эпохи всеобщего развала. Вадим - нет.
— Ты сюда как попал? - спросил Ангарский после первой, - Институт открываешь?
— Если бы. Научная и преподавательская деятельность давным-давно накрылась. Приехал устанавливать контакты с местными торговыми организациями. Буду свою продукцию вам поставлять.
— Какую?
— Полиграфическую.
— Ну вы, блин, даете! Круто тебя развернуло.
— Это еще очень приличный бизнес. Не представляешь, чем я только не торговал. От постельного белья до пищевых добавок. Где меня только холера не носила за эти годы. От международной экологической комиссии до переговоров с таджикскими сепаратистами.
— И как они к тебе, еврею, отнеслись?
— Не поверишь, прекрасно. Я единственный кто на переговорах мог изъясняться на английском и арабском. Без меня они бы там по сей день сидели, молча плов кушали.
Вадим хохотал. Веньке пожалуй можно было бы поведать свою собственную историю. Нет. Не станет. Лучше повспоминать о прошлом, Гасана помянуть. Они были знакомы.
Потом они пошли прогуляться. Белые ночи, к сожалению, закончились. На улицах вовсю светили фонари - чисто северная эстетика - на большой земле такое, редко где встретишь. Венька затащил Вадима в ресторан, где они и гуляли почти до утра.
