Перстень Мериада (СИ) - Романовская Ольга (книги хорошего качества .TXT) 📗
— Дядя, — не отрываясь от работы, ответила девочка. Спицы бойко постукивали, пальцы ловко сучили пряжу, губы безмолвно шевелились, отсчитывая набранные петли.
Хлопнула дверь, пахнуло холодом — значит, кто-то вошёл. На пороге возникла мать девочки с охапкой хвороста в руках. Сложив его у очага, она размотала опоясывавший голову платок и присела на циновку. Из мебели в комнате были только стол и широкая кровать; на ней, пододвинув к себе свечу, сидела девочка, у ног её примостился Шарар.
Принцесса заметила, что между матерью и дочерью сложились какие-то странные отношения. Вот и теперь, когда усталая женщина вошла с мороза, девочка даже не повернула головы, продолжая беззвучно отсчитывать петли.
— Опять Элвина куда-то понесло на ночь глядя! — с досадой пробурчала хозяйка. — И ведь дождется, проклятый, что свалиться с обрыва и разобьется! Вам что-нибудь нужно? — без всякого логического перехода спросила она принцессу.
— Спасибо, меня всё устраивает, — улыбнулась Стелла.
— Это счастье, когда человека всё устраивает. Такое редко бывает.
— Простите, мне не даёт покоя один вопрос… Почему вам пришла в голову мысль поселиться в горах?
— Это все из-за Элвина. Он жить не может без своих трав. Да и какая разница, где жить. Ужинать будете?
— Как, без дяди? — всполошилась девочка. Она отбросила в сторону вязание и, подняв с полу платок матери, вышла в сени.
Хлопнула дверь, заскрипел снег под ногами девочки. С улицы послышался её удаляющийся голос:
— Дядя, дядя, иди скорее ужинать!
Да, в этой семье полным-полно недомолвок.
Элвин в тот день так и не появился; ужинали без него. В прочем, принцессу это не огорчило. Наполнив желудок непритязательной пищей, она легла спать на специально приготовленном для неё ложе из двух сдвинутых скамеек в комнате Элвина. Мать и дочь устроились на ночлег в соседнем помещении; перед сном они о чём-то спорили.
Стелла долго не могла заснуть. Несмотря на то, что ей, вроде, хотелось спать, она ворочалась с боку на бок на своём необычном ложе. Промучившись так около часа (а, может быть, и дольше — в темноте чувство времени пропадает), принцесса встала и вышла в тёмные сени. Приложив ухо к двери, она прислушалась — тишина, только ветер тонко подвывает сквозь щели.
На пороге комнаты с очагом возник темный силуэт. Значит, не спалось не только Стелле. Принцесса поспешила скрыться в темном углу и оттуда, прижавшись к стене, наблюдала за девочкой. Она подошла к двери и бесшумно приоткрыла её. Свежий ветер пахнул снаружи в хорошо натопленное помещение, завертелся волчком, припорошив снегом половицы. Девочка выглянула наружу, крепко вцепившись рукой в косяк, а потом скользнула в льдистый сумрак ночи. Там, снаружи, было холодно и ветрено; яркие, раскаленные добела звезды влажно блестели на фоне глубокого темного неба. Серебряное полотнище снега отражало мертвенный свет.
Придерживая дверь, Стелла выглянула, поискала глазами девочку, но не увидела. За считанные минуты она продрогла и поспешила вернуться в спасительное тепло дома. Морозная ночь подействовала на неё лучше всех лекарств от бессонницы — не прошло и пяти минут, как девушка сладко спала. Горы смилостивились и отпустили ее.
Стелла проснулась оттого, что из-под неё вытащили меховую куртку, подложенную вместо простыни. Сделано это было деликатно, но от этого поступок не стал менее дерзким. Принцесса села, щурясь от падавшего через дверную щель солнечного света. Глаза слипались, страшно хотелось спать.
Элвин стоял возле косяка и, опершись об него рукой, заправлял штаны в сапоги. Меховая куртка — причина вынужденного пробуждения девушки — перекинута через плечо.
— Проснулись? — Он почувствовал на себе её взгляд и обернулся.
Она молчала, слегка раскачиваясь из стороны в сторону.
— Уже утро? — наконец выдавила из себя Стелла.
— Утро.
Элвин присел на корточки перед лавкой и вытащил из-под неё тяжелый, окованный железом сундук. Одним движением стерев с замков пыль, он открыл его и достал охотничий тулуп.
— Встаньте-ка! — Элвин поднял принцессу с кровати и подсунул тулуп на место забранной куртки.
— Теперь все в порядке! — Довольно улыбнувшись, он усадил её обратно.
— А Вы считаете, это нормально…
— Спите! Всё, что нужно, Вы скажите мне после. Хотя, думаю, сказать Вам нечего.
Вопреки убеждению, что она не сомкнет глаз после такой наглости, девушка всё-таки заснула. Как известно, сну нет никакого дела до ваших этических соображений.
Элвин настоял, чтобы гостья задержалась у них еще дня на два — «нужно привыкнуть к горам». Выбора у нее не было, да и чувствовала она себя неважно, поэтому принцесса вынуждена была коротать дни перед очагом, то в обществе девочки, то, гораздо чаще, хозяйки.
Неприятных инцидентов, подобных тому, что произошел в первую ночь, не повторялось. Собиратель трав ночевал дома, но перебрался в комнату к женщинам, так что девушку никто не тревожил.
Сочтя ее полностью избавившейся от горной болезни и дав на будущее пару советов, как ее избежать, Элвин повел ее к перевалу Малу.
Воздух был разряжен и чист. Сильно подмораживало, так сильно, что нос, того и гляди, готов был превратиться в ледышку, а дыхание замерзало налету.
Неподалеку от перевала, в выложенной из камней сторожке переночевали. Лошадей оставили в специальном укрытии.
— Повезло нам с погодой, — протянул Элвин, привычно растапливая снег на воду. — Иногда тут такие бураны! Дорогу напрочь засыпает.
— И как же тогда?
— Люди пережидают непогоду где-нибудь там, пониже, а потом, как могут, пробираются через завалы. Тут уж как повезет — с природой не поспоришь!
— Значит, за дорогой никто не следит?
— За этой — нет. Здесь все-таки высоковато, дорога не самая лёгкая, Вы сами убедились. Перевал Малу — он ведь не единственный, есть и другие, куда более удобные.
Элвин проводил её до истока Дизавры. Пока она набирала воду и любовалась чудесными голубыми далями, собиратель трав исчез. Его незаметный уход нисколько её не расстроил: лучше иметь дело с одиночеством, чем с неразговорчивым циником.
Склонившись над блестящим зеркалом воды, принцесса обтирала заляпанную грязью сумку. Вода была очень холодная, руки мгновенно замерзали, но пятна засохшей глины будили в ней чувство странной брезгливости. В очередной раз поднеся руки ко рту, чтобы согреть их дыханием, девушка заметила в воде отражение какого-то блестящего предмета. Подняв голову, она увидела на небе… два солнца: одно светило было царственно неподвижно, а другое, медленно покачиваясь, спускалось к земле. Словно ударившись о вершины Симонароки, оно распалось на сотни блестящих игл. Небо наполнилось голубоватым свечением.
Подул сильный горячий ветер; весь пронизанный светом, он кружился в бешеном танце под её ногами. Стелла осторожно протянула руку и «дотронулась» до одного из ярких лучей. Он преломился сквозь её пальцы и вдруг объял её всю…
Девушка стояла посреди огромной помещения без стен и потолка. Там были только каменный пол и зеркала, огромные зеркала в тяжелых рамах. Заглянув в одно из них, принцесса увидела в нем… себя. Собранные в сложную прическу волосы, матово отливающее золотом платье из шуршащей парчи, затейливые старинные драгоценности… В руках — только что срезанная роза. Капли росы ещё блестят на холодных лепестках.
Непроизвольно раскрыв от удивления рот, девушка дотронулась до стекла — изображение исчезло. И вдруг та, зеркальная, принцесса вновь появилась и, пройдя сквозь обомлевшую Стеллу, жестом пригласила следовать за собой.
Мимо, в зеркалах, проплывали разрозненные картины прошлого. Вот она, совсем маленькая, играет в саду с матерью. В другом зеркале королева сидит возле её кроватки и что-то читает вслух. Ещё одна семейная сцена — они вчетвером: мать, отец, Старла и Стелла — сидят в угловой гостиной, обитой её любимым шелком в цветочек. Сейчас шёлк потускнел, а здесь совсем новый. Маленькая принцесса забралась отцу на колени, старшая сестра чинно сидит на диване, а мать, слегка прикусив губу, рисует их. Стелла помнила этот рисунок — он до сих пор лежал в одном из ящиков её стола вместе с другими памятными вещами.
