Король-колдун - Смит Джулия Дин (книги онлайн полные версии бесплатно .TXT) 📗
И не воображай, что тебе удастся защитить от Мудреца будущее Мэйлена, — добавила принцесса про себя. Так как Мэйлен являлся наследником Дарэка, одно его существование представляло собой опасность для Мудреца. Атайя ни на секунду не поверила, что Брандегарт позволит мальчику мирно жить в изгнании. Мудрец отыщет Мэйлена хотя бы для того, чтобы определить, какую угрозу маленький принц сможет представлять для него в будущем. И если Брандегарт найдет в мальчике спящие зерна силы, как случайно обнаружила их Атайя несколько месяцев назад, Мудрец ни за что не позволит им прорасти, отняв у Мэйлена его дар еще до того, как принц осознает его присутствие.
Тулис отвел глаза, сосредоточенно уставившись в тарелку с недоеденным филе.
— Его светлость не мог… он поймет свою ошибку…
— Он не откажется от этой мысли, — отвечала Атайя, абсолютно уверенная в своей правоте, как и в том, что на смену полной луне должна прийти молодая. — Так же, как когда-то Родри.
Тулис не смог этого вынести — все, во что он верил, на его глазах обращалось в прах. Он с трудом поднялся с кресла и заспешил вон, тряся головой, словно муж, не желающий поверить в измену жены.
— Я должен идти. Не могу больше слушать!
— Тулис, постой…
Однако управляющий, не обращая внимания на слова Атайи, спотыкаясь словно слепой, выбежал вон, а принцесса не смогла последовать за ним, удерживаемая силой связывающего заклинания.
На следующий день Тулис не появился в комнате Атайи. Не пришел он и на второй день, и на третий. Еду Атайе приносила служанка, испуганная и в отличие от своего предшественника плотно держащая рот на замке. Когда принцесса первый раз поинтересовалась, не заболел ли управляющий, служанка ничего не ответила, на следующий раз сказала, что ее это не касается, и наконец, будучи спрошена в третий раз, весьма кратко пояснила, что срочное дело потребовало отлучки Тулиса из дворца, и попросила больше не спрашивать ее ни о чем.
Длительное отсутствие Тулиса беспокоило принцессу. Их последний разговор явно расстроил управляющего, и Атайя опасалась, что он отправился к Мудрецу удостовериться в том, что мрачные пророчества принцессы — всего лишь несвязный бред отчаявшейся женщины.
Спустя три дня Атайя была разбужена перед рассветом легким прикосновением узловатой руки. Принцесса прищурилась от света масляной лампы, освещавшей тусклым светом старческое лицо, обрамленное седыми волосами, и на мгновение решила, что призрак мастера Хедрика пришел проведать ее.
— Тулис, где… — Он приложил палец к губам, и Атайя понизила голос до шепота. — Где ты был?
Управляющий задумчиво улыбнулся.
— Искал свою потерянную душу.
Атайя сползла с постели, и управляющий отвел глаза, пока она накидывала на рубашку один из вышитых халатов Дрианы. Странно, подумала принцесса, завязывая шелковый пояс, как бодро она ощущает себя, несмотря на столь ранний час. В голове прояснилось, она не ощущала никакого давления.
Принцесса пристально посмотрела на Тулиса. Кто-то снял с нее заклинание блокировки!
— Это было непросто, — с легкой гордостью проговорил управляющий. Даже в тусклом свете лампы Атайя заметила следы утомления в его глазах. — Мудрец наложил очень сильное заклинание.
Принцесса попыталась найти подходящие слова, чтобы поблагодарить его — сознавал ли Тулис, какой драгоценный дар преподнес ей? — но управляющий не хотел ничего слышать.
— Совсем немного колдунов вернулись на Саре залечивать раны, полученные во время нападения на Кайт. Не объясняя, зачем мне это нужно, я стал расспрашивать их о том, как вел себя Мудрец во время вторжения. И то, что они рассказали мне… — Тулис вздрогнул. — Его светлость всегда был требовательным хозяином, но жестоким — никогда. То, как он расправился со священниками… ужаснуло меня. Он мог не разделять их мнения о природе магического дара — как не разделяю его я, — но ведь кайтские священники выступали от имени Бога, в которого и мы верим, хотя и делали это на свой извращенный лад. Мудрец должен был даровать им быструю и почетную смерть.
Атайю так и подмывало заметить, что раз Люкин и судьи его Трибунала даже не ведали о существовании милосердия, то с какой стати к ним самим следовало проявлять сострадание? Однако принцесса понимала, что так же, как не все колдуны верили, что магическая сила с рождения обеспечивает им превосходство над прочими людьми, так и не все священники разделяли официальное мнение о том, что всех лорнгельдов следует преследовать и уничтожать. Печально, что Мудрец не пожелал разбираться в том, кто прав, а кто виноват.
— Я должен был предвидеть это, — продолжал Тулис, опускаясь на табурет рядом с кроватью Атайи. Пальцы рассеянно перебирали складки ткани на портьерах. — Я испугался, что нечто подобное может произойти… несколько месяцев назад, когда освободил его от запечатывающего заклинания. Конечно, его светлость всегда был честолюбив — человек, не стремящийся занять высокого положения, никогда бы не стал Мудрецом, — но он всегда знал свое место — место избранного Богом, но всего лишь Его слуги. Кажется, сегодня он забыл об этом. Мудрец не хочет и слышать ни о каких ограничениях и собирается посягнуть на то, что лежит выше его разумения.
— Вас это удивляет? — спросила Атайя.
Как ни старалась, принцесса не могла представить себе Мудреца таким, каким описывал его Тулис.
— О да, ведь когда-нибудь подобные посягательства приведут его к смерти, и о нем весьма скоро забудут. — Во время разговора Тулис смотрел на масляную лампу, лениво следя за ровным пламенем. — Мне довелось присутствовать на последнем Обряде Вызова около года назад. Противник Мудреца, колдун по имени Брессель, притворился ослабевшим и готовым сдаться. В результате — а ведь Брессель именно этого и добивался — Мудрец ощутил уверенность в себе… и потерял осторожность. Неожиданно для него Брессель выпустил ряд смертоносных заклинаний. Мудрец — гораздо более искусный колдун, чем его соперник, но в тот день, чтобы спасти свою жизнь, ему потребовалось все его умение. И несмотря на это, он серьезно пострадал в том поединке.
Тулис отвернулся от лампы, моргая, чтобы рассеялись темные точки перед глазами.
— А сегодня Мудрец гораздо сильнее, чем раньше, и потому чувствует себя непобедимым.
— Вы же знаете, он всегда хотел заполучить больше силы, — заметила Атайя. — Эту силу ему дало заклинание блокировки. Вы же сами запечатали силу Мудреца.
— Да, это так, — признал Тулис, совсем не испытывая по этому поводу гордости, — но только потому, что он приказал мне сделать это. Мне никогда не нравилась его идея запечатать свою силу, принцесса. Леди Дриана может подтвердить вам это. По моему мнению, проявление вопиющей неблагодарности для колдуна — пытаться захватить больше силы, чем отмерил Господь. Но разве его светлость станет слушать мои рассуждения? Он только упрекнул меня и ядовито предложил изложить мои этические воззрения перед Советом мастеров. У меня не было другого выбора — если я хотел сохранить свое место, то должен был подчиниться приказу. И хотя Мудрец по-прежнему доверял мне больше всех остальных, однако после нашего разговора он стал следить за мной. На Коннора — человека, которого вы знаете как мужа Дрианы, — Мудрец наложил заклинание, которое принуждало его убить меня, если я посмею снять печать раньше назначенного срока.
Собственный рассказ привел Тулиса в беспокойство. Когда он поднялся с табурета, старческие суставы заскрипели.
— Как только печать была снята, Мудрец принялся определять, есть ли зерна силы у домашней прислуги. После того как леди Дриана покинула нас, совершенно убитая тем, что он сказал ей, я снова попытался поговорить с Мудрецом. Умолял его не использовать эту способность — воздержаться от ее применения, как сделали это вы. То, что произошло с Дрианой, только доказывает, насколько губительными могут быть последствия. И снова Мудрец выругал меня. А сегодня он собирается уже не только определять наличие зерен силы, но и пересаживать их кому захочет! Нет, — твердо произнес Тулис, — я не могу ему этого позволить. Теперь я понимаю, что идея достижения сверхсилы повредила его мозг… и сейчас, когда он получил желаемое, это повреждение стало еще более заметным. Я не могу больше служить человеку, который собирается извращать Божий замысел, как ему вздумается.
