В погоне за солнцем (СИ) - Элер Алиса (прочитать книгу .TXT) 📗
Эрелайн перехватил ее взгляд, исполненный ужаса, брезгливости и презрения.
Перехватил - и что-то в нем, еще готовым бороться несмотря ни на что, надломилось.
А в глаза, только что таких чуждых, нечеловеческих, промелькнуло... что? Боль и отчаяние? Но...
Он разжал пальцы - и меч упал у его ног, утонув в шепчущем море трав.
Тихое, едва слышное:
- Будь по-твоему, - и его медленные, но твердые шаги.
...А сердце ее вновь дрогнуло, поверив. Потому что в его взгляде, в изуродованном маской боли лице, сейчас было, наверное, больше человеческого, настоящего, чем у самой Иришь когда-либо.
Ей вдруг захотелось закричать, остановить его - и она сам испугалась этого порыва, погасив его. Чудовище, aelari, воплощенная тьма и смерть! То, чему нет места среди людей и бессмертных.
"И он не пощадит тебя, узнавшую его тайну..."
Всего десять шагов до того, как он...
Девять.
От незваных, предательских слез все вокруг переменилось. Небо посветлело, утратив бездонную синь; травы, и листья деревьев, и ниточки седины в темных волосах Эрелайна засеребрились... Стойте! Это не слезы!
Луна, лунный свет!
...Семь шагов.
Иришь тихонько выдохнула, не в силах сдержать охватившее ее волнение и счастье - и слишком боясь выдать его раньше времени. Спасены! И больше не нужно идти на эту чудовищную сделку!
Шесть.
"Чудовищную"... Слово, горчащее злее полыни, эхом отозвалось в ней, потревожив струны воспоминаний. Радость, объявшая ее всю, отдававшая дрожью в коленях, вдруг ушла, уступив место холодному: "Но я ведь уже спасена".
А он... обречен.
Обречен - и должен уйти. Навсегда. Потому что теперь, когда маски сорваны, он не остановится ни перед чем. Слишком высокая цена за ее слабость и малодушие.
Четыре.
"Свадьба... - прошептал чужой, незнакомо-жестокий, но такой... свой голос, что это пугало до дрожи. - Ты ведь так не хотела ее... и так его ненавидишь. Отступись, не вмешивайся - и случится то, что должно. Сумеречная сдержит данное слово, aelari уйдет, не омрачив Беллетайн Тьмой. Он ведь все равно умрет - потому что должен умереть. Сейчас, позже - есть ли разница?.."
Три.
Одно слово на выдохе, не тронув губ:
"Есть".
...И, вскинув голову, Иришь ласково взглянула на луну.
***
Льдисто-голубые глаза Ириенн на миг озарились серебристой дымкой - и она растаяла в заливавшем поляну лунном свете.
Сумеречная потеряла драгоценное мгновение, одно-единственное, - но и его хватило Эрелайну, чтобы отпрыгнуть и, подхватив меч, встретить ее клинок своим. Сталь скрестилась в коротком: "Станцуем?"
Сумеречная прянула назад, под сень леса: так, чтобы даже самый крошечный краешек тени исчез во тьме, обступившей их.
Досадно! Это все усложняет.
Скользнуть за ней, во мрак - и вновь схлестнуться в ударах, быстрых и легких, точных и изящных в своей простоте. Клинки поют и танцуют, и в этом парном безумии, парном неистовстве ведет то он, то она. Кружево ритма фигурного вальса: шаг, второй, удар, блок, удар, уворот... Одна-единственная тревожная нота дрожит в воздухе, пронизывает саму Ночь и звенит пустотой, когда сталь умолкает.
...Удар, уворот, шаг, уворот, удар, удар - и серия быстрых аритмичных выпадов и уходов.
Сумеречная - гибкая, хлесткая, как ивовый прут - уворачивается, отскакивает, разрывая дистанцию, и вновь скрещиваются клинки уже не в сонном кружеве вальса, а в волнующих ритмах Лазурной Гавани.
Шаг, взмах, удар - ее, не его. Уход почти танцевальным па.
Удар! Искры падающими звездами вспыхивают в обнимающем их мраке.
Уклониться, отшагнуть от взвившегося меча драконьего пламени - и ударить, не оборачиваясь, пока противница только докручивает замах. Ударить, чтобы промахнуться, потому что Сумеречная изгибается - совершенно невообразимо, почти невозможно - и отводит его.
И снова звон, невыносимый звон, которым звенит уже не только скрещивающаяся сталь, но и сама Ночь...
Они почти равны в мастерстве. Первая ошибка станет единственной - и последний.
Удар - и уход. Снова.
***
Иришь безмолвным призраком, тенью самой себя жалась к шершавому боку старого дуба. Лунный свет серебрил молочно-белую кожу, рассыпавшиеся по плечам пепельно-серые волосы - шпильки, удерживающие их в изящной прическе, выскользнули и затерялись в траве. Полупрозрачные, ничего не весящие руки дрожали от пережитого - и от неверия, что все закончилось.
...Иришь сама не знала, как ей удалось уйти по тонкому и изменчивому лунному лучу сейчас, когда она едва стоит на ногах, когда едва жива после обжигающего дыхания драконьего пламени. Сотканная из лунного света, недосягаемая, но видимая для угольно-черных теней, пляшущих по поляне, она разрывалась между желанием уйти, убраться отсюда, рассказать обо всем... и желанием остаться.
Остаться, чтобы помочь.
Бессмертная нервно закусила губу.
"Помочь?" А стоит ли? Она уже помогла, развязав ему руки - для Эрелайна и этого довольно! Тем более он - смотрящий в ночь... неужели не сможет отнять жизнь Сумеречной?
По плечам Иришь, несмотря на то, что она сейчас была соткана из света и эфира, пробежал холодок. Неужели он действительно aelari, "смотрящий в ночь"?..
И неужели она уже один раз его отпустила - и собирается помочь, снова?! Безумная! Он не человек, и не aelvis, ему нельзя верить! Он чужд и пугающ, как бездны его сумрачных глаз.
В ушах еще звенит отчаянное: "Не смей помогать ему!" - а пальцы уже перебирают лунный свет как нежные струны арфы, и они - тонкие, податливые, дрожащие серебряным звоном - отзываются на ее прикосновения. Мягкий перебор, легкое касания - и музыка, слышимая одной ей, вплетается в лязгающий звон стали. А лучи сплетаются, переплетаются и проступают в воздухе невозможно-прекрасным узором...
Совсем немного, совсем чуточку волшебства - большего она не может себе позволить. Но и этой малости, этой ослепительно засиявшей, рожденной из лунного света юной звезды достаточно, чтобы изменить все...
***
Вспышка новорожденной звезды ударила по глазам ослепительным светом. Эрелайн сбился с шага - и с непозволительной медлительностью ушел от удара, едва не попав под серебряный росчерк клинка.
Ритм, четко выверенный, подчинивший дыхание и биение сердца, нарушился, сминая рисунок боя. Слишком резко, слишком неожиданно; так, что мысли звенят расстроенными струнами. Заученные, отточенные до совершенства годами тренировок движения давались легко, и он не останавливался ни на миг. Промедление - смерть.
Что это за вспышка? Откуда? И почему так стремительно угасает?
Угасает...
Мысль - незначительная, пустая, прошедшая незаметно и молчаливо - вдруг увлекает за собой.
Потому что там, где есть свет, всегда будет тень.
Одного короткого взгляда хватает, чтобы принять решение, собраться, скользнуть мимо Сумеречной, еще непонимающей, что происходит...
Еще не понимающей, что обречена.
...скользнуть, поднырнув под ее рукой, парировав удар - и вонзить меч в ее удлинившуюся тень.
Сумеречная вскрикнула - не столько от пронзившей ее боли, сколько от отчаяния и злости. Эрелайн вырвал меч из густо-черной угольной тени и сильным ударом выбил клинок из ее ослабевших рук.
Кровь темным цветком распускалась облегающей ее куртке. Рана глубокая, но недостаточная, чтобы обездвижить. Сумеречная попятилась - скованная, нервно-резкая в движениях, разъярённая, как дикая кошка, и такая же опасная. Жизнь оставляет ее, уходит по капле, и скоро оставит совсем. Нечего терять, зато есть, за что бороться: увести его с собой.
Подойти к напряженно замершей, готовой ударить Сумеречной ближе, чем на три шага было подобно смерти. Но в этом и не было необходимости, потому что тень-предательница ласковой кошкой льнула к его ногам и обрекала свою госпожу.
