Дом и война маркизов короны - О'Санчес (Александр Чесноков) (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗
— Слышь, смертный… Нутро у меча моего умное, текучее, сердце в нем то к рукояти спустится, чтобы крутить им без устали, то к оконечнику прыгнет, ежели затеешь как клевцом ошеламливать… Только — знай, привыкай!
— И об какой заклад мы бьемся? Что же это я — за просто так должен о смертного меч свой пачкать? — воскликнул Зиэль.
— Заклад? — замер в затруднении бог Ларро. А Тогги вместо важного подумал какую-то необязательную чушь: клыки у бога Войны — что верхние, что нижние — одинаково противного желтовато-бурого цвета.
— Да, заклад. Если моя победа — пусть он добровольно служит мне до конца времен.
— Я уже служу Его Величеству королю, и на другого короля свою присягу пока менять не собираюсь.
— Видишь ли, смертный… Чтобы не рассусоливать долго в чуждом для твоего умишки понятийному ряду, скажу кратко: не тебе выбирать условия.
— А если он победит? — хрюкнул заинтересовавшийся Ларро.
— Я буду служить ему до конца времен! — Незнакомец, назвавший себя Зиэлем, засмеялся, и звонкий смех его вдруг очень быстро стал преображаться в басовый рык, да в такой тяжелый, что испуганно загудели вековые сосны вокруг… Незнакомец смеялся, вместо дыхательного пара изрыгая в холодное осеннее утро то ли дым, то ли клубы мрака.
Ларро расставил на уровне плеч растопыренные ладони и одновременно хлопнул ими в тугое брюхо:
— Бой!
Еще до начала боя Тогги Рыжий почуял в себе силу божеской крови: о-о-о… это была очень коварная мощь, и Тогги враз ее оценил!.. Она шептала Тогги, что он не должен сейчас выпячивать грудь и крутить, якобы для разминки и знакомства, новым клинком. Она подсказывала, что меч у противника легче его меча и что это вредно для хитрого боя и весьма полезно для…
— Щшак!.. фох! — Меч противника погнал маркиза к краю поляны, и тот успел подумать впопыхах, что если бы не кровь бога, он бы уже поддался на хитрости и лег бы двумя, а то и четырьмя кровавыми кусками на утоптанный дерн. Устоял. И ответными выпадами отодвинул Зиэля обратно, к открытому и ровному месту. Тогги показалось на миг, что он мог бы наддать в скорости, перейти в атаку, но кровь… а может и собственный разум вернули ему понимание: смертные устают быстрее, телесные возможности надобно беречь, расходовать их только на дело. И вообще: во что он ввязался, на что надеется? Разве что умереть как воин, с великолепным оружием в руках.
Зиэль бился совершенно невозмутимо, без выкриков, ухмылок, оскорблений, так, наверное, призраки мертвых бьются между собою в занебесье, услаждая взор того же Ларро… Тогги Рыжий мгновенно перенял сей боевой обычай, весьма и весьма полезный, оттого хотя бы, что не отвлекал он разум на крик и похвальбу и позволял сберегать силы. Раньше Тогги сражался куда более беззаветно, теперь же все пытался подметить хладным и ясным взором: где кочка притаилась, которую бы, умело пятясь с разворотом, под ноги Зиэлю подставить, насколько своя рука с мечом длиннее чужой руки с мечом… И почему в этом бою лучше укоротить размах, но удерживать рукоять двумя руками… одной удерживать, да другой поддерживать… Удар! Удар! Удачно! Еше добавить надо, вперед!.. Нельзя вперед, никак нельзя: хорош получился финт двойной, да раскусил его Зиэль и перестроил защиту, и уж ноги составил так, что понятно глазам и разуму: на третьем ударе ловушка притаилась… Воздуху! Воздуху мало!.. Тогги понимал, что столько времени подряд сражаться на мечах ему еще не доводилось, и если бы не волшебство меча, если бы не кровь бога, если бы не его природное здоровье… которое еще до сегодняшнего утра казалось ему неисчерпаемым… Усталость… подкрадывается… Нет, нет! Сил еще много! Он еще продержится!..
Но завозился вдруг, закашлял и забулькал горлом Ларро:
— А всё! А хватит! Хватит, я сказал. Матушку чую! Сердится, старая, и взялась нас искать! Хватит же! — Ларро налился злобою стремительно и до краев, но человек и его противник вошли в такую жажду боя, что уже ничего не хотели слушать и слышать.
— М-мошкара преподлая, дерьмо горулье! Ну, погодите же! — Ларро схватил в руки чудовищную свою наковальню, примерился и впрыгнул в самую гущу сечи, подняв наковальню над собою.
Противники бились уверенно и люто, и очень умело, однако Ларро сумел доказать обоим, что именно он именуется по полному праву богом Войны: так ловко поймал он миг, что оба меча с оглушительным скрежетом ударили с двух сторон в наковальню. Тогги Рыжему едва не вырвало руки из плеч, по крайней мере, так ему почудилось в этот миг, и даже Зиэлю перекосило болью глаза и рот, он тоже вскрикнул, но пришел в себя еще быстрее, чем Тогги.
Они стояли, тяжело дыша, оба все еще во власти магии Войны. Однако, верховный шаман Ея, бог Ларро, не чуял над собою этой власти. Наковальня бога с жадностью впитала в себя неутоленный голод смерти, а его самого беспокоило что-то иное.
— Надо улепетывать, надолго мы от нее не укроемся. Ну-ка, ну-ка… Ага! Глянь, черноглазый! Мой-то меч глубже твоего зарубку сделал!
Все трое склонились над наковальней, потом так же дружно глянули на клинки. Немногие вещи в мире были столь же прочны, как эта наковальня, но даже после нее оба клинка остались неповрежденными!
— Ну и где же глубже? С чего ты взял, что глубже? У меня, зато, засечка по наковальне почти в ладонь длиною, а у него чуть ли не вдвое короче!
— Не спорь, Зиэль. Мой — лучше.
— Не уверен. Хорошо, а как победу делить будем? Смертный-то выдыхаться уж начал?
— Но не выдохся! И бился он на удивление! Однако, бежать пора. Увидит меня с тобой, заругается!
— Старая карга! И чего ты ее боишься?
— А ты будто не боишься? Будто не ее сын?
— Я тебе тысячу раз говорил, тебе и другим: Я не ее сын! Я — Солнцу сын!.. Ну, так что со смертным-то?
— Ничья. Никто не победил. А заклад поделите.
Зиэль удивился.
— Как это поделите?
— Запросто. Если когда-нибудь ты ему вассальную присягу дашь, хоть спьяну, хоть шутя — будешь служить ему до конца времен. А если он тебе…
— Я Его Величеству присягал и свою прися…
— Умолкни, смертный! — Ларро взревел басом не хуже, чем до этого Зиэль, и Тогги Рыжему почудилось вдруг, что этот самый Ларро умнее, чем кажется… — Если он когда-либо откажется от присяги своему царьку — тем самым он присягнет тебе.
