Легенда о Побратиме Смерти - Геммел Дэвид (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
— Кто такой Майон? — спросил серый от боли Талисман.
— Дренайский посол. Вели своим людям не стрелять в него.
Талисман отдал приказ. Майон подъехал ближе с явным испугом и окликнул:
— Хо, Друсс! Я безоружен и послан к вам как герольд.
— Никто не тронет вас, посол. Сейчас мы спустим веревку.
— Мне и здесь хорошо, благодарю, — дрожащим голосом заверил Майон.
— Вздор, — ответил Друсс. — Наше гостеприимство широко известно, и мои друзья почтут себя оскорбленными, если вы не подниметесь к нам.
Веревку спустили. Посол спешился, скинул на седло свой небесно-голубой плащ, и его втащили на стену. Друсс представил его Талисману:
— Это один из надирских царей — очень важная персона.
— Счастлив познакомиться с вами, — сказал Майон.
— Какие слова враг поручил передать нам? — спросил Талисман.
— Здесь нет ваших врагов, мой господин. Битва окончена. Кавалерия, которую вы видите перед собой, послана арестовать изменника Гаргана. Командующий ею генерал Каскар просил меня заверить вас, что никаких враждебных действий больше не последует и ни один готирский солдат не войдет в святилище. Вы и ваши люди вольны остаться или уйти, как пожелаете. Новый император не считает ваши действия против изменника Гаргана преступными.
— Новый император? — перебил Друсс.
— Да. Безумец убит двумя своими же гвардейцами. В Гульготире установлен новый порядок. Сердце радуется при виде того, что происходит в городе, Друсс. На улицах поют и танцуют. Правительство нового императора возглавил благороднейший и образованнейший человек. Его имя Гарен-Цзен, и он, как говорят, давно уже готовил свержение Бога-Короля. Он очаровательный собеседник и тонкий дипломат. Мы с ним уже подписали три торговых соглашения.
— Стало быть, мы победили? — сказал Зибен. — И будем жить?
— Я полагаю, это исчерпывающе объясняет положение дел. Еще одно, Друсс, мой друг. — Посол отвел Друсса в сторону. — Гарен-Цзен просил меня поговорить с вами о неких камнях, которые здесь будто бы спрятаны.
— Нет тут никаких камней. Только старые кости да свежие мертвецы.
— Но ведь вы... обыскали гроб, не так ли?
— Да. И ничего. Сказки все это.
— Ну что ж... Думаю, это не столь уж важно. — Посол поклонился Талисману. — Генерал Каскар привез с собой трех лекарей и предлагает предоставить ваших раненых их заботам.
— У нас есть свой хороший лекарь, однако поблагодарите генерала за его доброту. Мы не останемся в долгу: пусть он подгонит сюда свои повозки, и я велю наполнить бочки водой.
Друсс и Горкай спустили Майона обратно. Посол помахал им с седла и потрусил назад к лагерю. Талисман без сил опустился на стену.
— Мы победили, — сказал он.
— Да, парень, — но дорогой ценой, — ответил Друсс.
— Ты человек, каких мало, Друсс. Благодарю тебя от имени всех моих людей.
— Вернись-ка ты лучше в лазарет, и пусть наш выдающийся лекарь займется тобой.
Талисман улыбнулся и, опираясь на Зусаи и Горкая, сошел со стены. Во дворе кучками стояли надиры, толкуя оживленно о недавних событиях. Лин-цзе смотрел на них с бесстрастным лицом, но глаза его были печальны.
— Что-то не так? — спросил его Зибен.
— Гайину этого не понять, — проговорил Лин-цзе и отошел прбчь.
— О чем это он, Друсс?
— Они снова разбились по своим племенам. Единству пришел конец. В бою они держались вместе, а теперь снова разбрелись, как водится у надиров. Ох и устал же я, поэт. Увидеть бы снова Ровену, дохнуть горным воздухом. Небо, сладок горный ветер, летящий над зелеными лугами и соснами.
— Ты прав, старый конь.
— Но сначала в Гульготир. Я должен повидать Клан. Отдохнем пару часов — и в дорогу.
— Ниоба поедет с нами. Я хочу жениться на ней, Друсс, — дать ей детей и железное ведерко для угля.
— Именно в таком порядке? — хмыкнул Друсс.
Зибен вернулся в лазарет. Талисман крепко спал. В боковой каморке поэт нашел клочок пергамента, перо, подлил воды в высохшую чернильницу и написал краткое послание. Просушив чернила, он сложил пергамент вчетверо, вернулся к Талисману и вложил свое послание в бинты у него на груди, а после с помощью Глаз Альказарра исцелил раненого окончательно.
Зибен обошел всех раненых одного за другим, исцеляя их раны и погружая в сон.
С порога он оглянулся назад, удовлетворенный. Много людей погибло, защищая это святилище, — но есть много других, в том числе и Талисман, которые погибли бы, если бы не он. Эта мысль радовала поэта.
Он посмотрел на стену, где, растянувшись, спал Друсс, поднялся туда и вылечил его тоже.
Лин-цзе и его Небесные Всадники разбирали стену за воротами. Зибен сел, наблюдая за ними. Небо сияло синевой, и даже горячий ветер был приятен.
«Я жив, — думал Зибен. — Жив и влюблен. Если и есть на свете чувство лучше этого, мне оно не известно».
Глава 14
Окар, толстый больничный привратник, выругался: в дверь колотили не переставая. Он сполз с койки, натянул штаны, вышел в коридор и отодвинул засовы.
— Тихо! — рявкнул он, отворяя тяжелую дверь. — Тут больные, им спать надо.
Чернобородый верзила сгреб его под мышки и приподнял в воздух.
— Ничего, им недолго осталось хворать, — с ухмылкой сказал он.
Окар тоже был не из хилых, но этот силач поднял его, как ребенка.
— Простите моего друга, — оказал другой, красивый и стройный, — он очень взволнован.
Вслед за мужчинами в дверь вошла женщина — очень соблазнительная надирка.
— Вы куда это? — спросил Окар, когда они направились к лестнице. Они не ответили, и он побежал за ними. Отец настоятель в ночной сорочке, со свечой в руке, стоял наверху, загораживая дорогу.
— Что это за вторжение? — спросил он сурово.
— Мы пришли, чтобы вылечить нашего друга, отец, — сказал силач. — Я сдержал свое слово.
Окар ждал строгой отповеди, но настоятель помолчал немного и сказал:
— Следуйте за мной — только тихо.
Он провел их через палату западного крыла в маленькую боковую комнату, зажег две лампы и сел за стол, заваленный бумагами.
— Теперь объясните, зачем пришли.
— Мы нашли целебные камни, отец, — и они лечат! Клянусь всем святым, они лечат! Отведите нас к Клаю.
— Это невозможно. — Настоятель вздохнул. — Клай скончался через три дня после вашего отъезда и похоронен в скромной могиле позади больничного сада. Уже и камень готов. Я очень сожалею.
— Он обещал мне, — сказал Друсс. — Обещал дожить до моего возвращения.
— Он не смог сдержать своего обещания. Стрела, ранившая его, была чем-то отравлена, и гангрена началась почти сразу же. А с ней ни один человек не в силах бороться.
— Не могу поверить, — прошептал Друсс. — Ведь я привез камни!
— Отчего вам, воинам, так трудно поверить в неизбежное? Вам кажется, будто весь мир живет по вашему велению. Неужто ты правда думаешь, что можешь менять законы природы по своему произволу? Я слышал о тебе, Друсс. Ты проехал весь свет, чтобы найти свою милую. Ты сражался во многих битвах и не знал поражений. Но ты человек из плоти и крови и когда-нибудь умрешь, как всякий другой. Клай был великий человек, добрый и понимающий. Его смерть для меня — невыразимое горе. Но он завершил свой путь, и я не сомневаюсь, что Исток принял его с радостью. Я был с ним в его смертный час. Он хотел оставить тебе письмо — мы послали за пером и чернилами, но он умер, не дождавшись. Мне кажется, я знаю, о чем он хотел тебя попросить.
— О чем же? — глухо спросил Друсс.
— Он говорил мне об одном мальчике, Келлсе, — тот верил, будто Клай — бог, которому достаточно возложить руки на его мать, чтобы та исцелилась. Этот мальчик все еще здесь. Он сидел рядом с Клаем, держал его за руку и плакал горькими слезами, когда атлет умер. Мать Келлса еще жива. Если твои камни в самом деле имеют такую силу, Клай, думаю, попросил бы тебя помочь ей.
Друсс молча сгорбился на стуле, опустив голову, но Зибен сказал:
