Титус Кроу - Ламли Брайан (библиотека электронных книг TXT) 📗
Боже всемогущий! Выдержит ли раковина такое свирепое нападение? Я с трудом терпел жуткий грохот и был уверен, что в любой момент мое убежище может разлететься на кусочки и я достанусь птеранодону на завтрак, словно личинка короеда голодному дятлу, разбившему клювом слой коры! Но на счастье, безжалостные удары вскоре прекратились.
Довольно долго было тихо, и я уже решил, что птеранодон ретировался. Тогда я осмелился снова двинуться к выходу из гигантской раковины. Увы, летучая рептилия поджидала меня. Птеранодон пялился на меня так же пристально, склонив голову набок. Глядя на это чудовище, я не мог не припомнить строки из «Острова Эпиорниса» Герберта Уэллса [41]. «Огромная, глупая, неуклюжая, устаревшая птица! И я — человек, наследник столетий, и так далее».
О, я прекрасно понимаю, что существо в рассказе Уэллса было настоящей птицей, а передо мной сидела рептилия. Но при этом мое положение было ничуть не лучше, чем у героя этого рассказа, — на самом деле, оно было намного хуже. Герой рассказа Уэллса хотя бы находился в своем собственном времени [42]. Эпиорнисы не вымерли, они были истреблены.
Мало-помалу день клонился к вечеру. Время от времени я решался продвинуться вперед и выглянуть из раструба огромной раковины, но каждый раз передо мной представал устроивший на меня осаду птеранодон. Сила его терпения была такова, что я был готов присвоить ему звание доисторического Иова. Время от времени слышалось зловредное стаккато — ящер свирепо тюкал клювом по раковине. Но к этому я вскоре привык. И вот ведь что странно: невзирая на то, что я немного проголодался и хотел пить, и несмотря на то, что снаружи меня поджидал воплощенный кошмар, внутри витой раковины мне нравилось намного больше, чем в моей тесной, каменистой горной пещерке, где я провел предыдущую ночь. До меня дошло, что здесь я в полной безопасности. И как только я это осознал, нервное напряжение, терзавшее меня уже почти целые сутки напролет, сменилось расслабленной усталостью, а на смену усталости вскоре пришел сон.
Внезапно на раковину обрушилась атака такой силы, что меня чуть не вышвырнуло наружу через раструб. Я все же успел окончательно проснуться и уперся руками в стенки просвета. Что же так грубо разбудило меня? Заспанное сознание не давало ответа на вопрос. Послышался рокот наподобие звука далекого грома, потом почву основательно тряхнуло, и раковина так сильно накренилась набок, что я снова чуть было не оказался снаружи. Тут уж от сна не осталось ни следа, и…
Земля снова дрогнула, раковину начало резко подбрасывать. Я с большим трудом удерживался за стенки. Снаружи донеслось испуганное хриплое карканье, и даже через стенки своего аммонитского убежища я различил оранжевое свечение. Это могло означать только одно: новый всплеск вулканической активности, второе извержение!
На фоне басового рокота недр земли послышалось отчаянное хлопанье кожистых крыльев и резкое шипение вскипевшей воды. Я слышал, как визгливо кричал птеранодон, набирая высоту. Когда я наконец в испуге выбрался наружу из раковины, я увидел силуэт птеранодона, исчезающий в вышине, на фоне неба, озаренного светом над далекими горами.
Новорожденный вулкан в море снова заработал. На этот раз он почти целиком погрузился в море, а в это же самое время из воды высунулись новые конусы, дальше от берега. Мои ступни обдало прихлынувшей прохладной водой. Прилив приподнял гигантскую раковину, и она поплыла вдоль берега. Я торопливо стал уходить подальше от моря, повыше по склону горы. Я опасался нового цунами — подобного тому, из-за которого оказался в столь бедственном положении. Однако цунами не образовалось. Наоборот, разволновавшееся море быстро отступило от берега.
Вблизи от вулканического острова волны быстро покрылись белыми вспененными гребешками, и я ясно увидел, что новорожденный вулкан действительно уходит под воду. Чуть дальше, позади образовавшегося рифа, на расстоянии порядка пяти-шести миль от берега, ночную тьму рассеивали огни новых вулканов, с шипением извергавших пламя на поверхность моря. Я, оказывается, проспал почти всю ночь. На горизонте занималась заря. У меня на глазах над морем возник край солнца, и оно озарило фантастическое зрелище.
Все море было охвачено огнем! На многие мили вокруг поверхность воды озаряло пламя подводных извержений. К небу устремлялись фонтаны кипящих гейзеров, волны растерянно метались в разные стороны. Позади меня вспыхнули холмы — реки лавы потекли по их склонам. Справа от меня эти лавовые потоки уже достигли воды, и теперь в небо с шипением поднимались тучи пара. А потом произошло нечто чудесное.
Последние волны, омывавшие мои ноги, начали поспешно отступать от берега. Солнце поднималось все выше, вулканическая активность нарастала, становилась все более яростной. Вода уходила с бешеной скоростью. В океанских волнах потонул только что образовавшийся риф, он вернулся в свою морскую обитель. Следом за рифом исчез и пышущий пламенем конус вулкана. В небо взметнулся огромный столб пара. Солнце затянуло розовой дымкой. Горизонт украсился розовыми и кровавыми тонами.
Все побережье теперь тряслось и подпрыгивало, но только это были уже не жестокие беспорядочные спазмы. Толчки приобрели краткость и ритм. Это заставляло меня то и дело переступать с ноги на ногу в попытках сохранить равновесие. При этом я не сводил глаз с отступающих от берега вод, красных от пламени извержений. Море уходило бурным потоком. Обнажавшееся дно пузырилось пеной и блестело слизью. Повсюду валялись судорожно хватающие воздух ртом рыбины, а на них мгновенно нападали крылатые хищники. Что ж, при такой скорости отлива…
При такой скорости отлива я должен был вот-вот увидеть свои часы! Где-то там, посреди ила и гальки лежала моя машина времени и только ждала, когда отступающая вода обнажит ее.
Я зашагал по берегу, вслед за отступающей кромкой океана. Довольно скоро я перешел на бег по жесткому мокрому песку. Солнце поднималось над вулканическим туманом, окрашивая весь мир мелового периода золотыми и розовыми красками. Песок чавкал у меня под ногами. Разнообразные полуживые существа хватали меня за лодыжки в предсмертной агонии, но я упрямо топал и топал вперед. Слева от меня на затянутом дымкой побережье возникла огромная тень. Какое-то большущее животное неуклюже шлепало плавниками в луже, оставшейся после отлива. Я искоса глянул на ящера на бегу и с трудом признал в нем тилозавра [43]. Но в это мгновение посреди водоворотов черной отступающей воды впереди меня возник силуэт, который был знаком мне гораздо больше.
Часы времен! Вот они, наполовину погребенные в мокром песке. Верхушка часов торчала из песка под углом в тридцать градусов, а циферблат глубоко зарылся в ил. Мой корабль, мои врата в будущее, к миру людей!
Я шлепал и шлепал по теплому мелководью, рассеянно осознавая, что следом за мной расплескивает воду какой-то великан, но меня интересовало только одно: добраться до часов и найти способ выкопать их из песка и ила. До часов оставалось пройти совсем немного, но тут я оступился и упал. Моя рука прикоснулась к поверхности часов — особой, похожей на древесину. Я задрожал, покрылся холодным потом. Отчаяние и страх охватили меня. Я понял, что мне понадобится несколько часов, чтобы откопать часы, — если, конечно, мне будет предоставлена такая возможность!
Вдали от берега собиралась с силами массивная стена воды и готовилась к титанической атаке на сушу. Но я должен был хотя бы попытаться. Но только я начал скрести руками мокрый песок и зачем-то стал пробовать раскачать прочно завязший в иле корпус часов, как на меня легла гигантская тень, и послышался жуткий первобытный крик, разорвавший соленый туманный воздух.
Я прыгнул головой вперед, вытянув руки перед собой, и распластался на песке. Чудовищной величины плавник с размаху ударил по тому месту, где я только что сидел на корточках, и меня осыпало песком и скользкой галькой. От мощного удара корпус часов наполовину освободился из песка. Громадные челюсти задыхающегося тилозавра щелкнули рядом со мной, но ящер промахнулся. Его зубы сомкнулись на корпусе часов, наполовину погребенном в песке. Балансируя на массивных передних плавниках, тилозавр время от времени колотил по песку задней частью тела, пытаясь помочь себе выдернуть из песка и ила мои часы. Наконец машина времени поддалась и была отброшена в сторону на десяток ярдов. Примерно так человек мог бы отшвырнуть легкий стул. Часы приземлились на спину и легли циферблатом вверх.
