Говорящий со зверями - Кощиенко Андрей Геннадьевич (читать полную версию книги .txt) 📗
— Бур-бур гыр тарам! Шарекам ол ту! — увидев, что я отползаю, повторил он и сделал руками движение, как будто что-то снимает с себя.
Хочет, что бы я разделась? При всех, при них? А рожа — не треснет, человек? Хоть одежда у меня и рваная, но вылезать я из неё не собираюсь! Сначала вам придётся меня убить!
Похоже, жирный понял, что ничего не выйдет, или ему просто надоело, и он отдал короткий приказ своим людям, которые стояли у меня за спиной. Те разом вытянули правые руки, намереваясь схватить меня за плечи. Дурни! В академии, за бои в помещениях, у меня всегда было — отлично! Я уже давно спланировала возможную драку и, ощутив изменение в эмоциях охранников, нырнула вниз, устремляясь к стоявшим на скамейке кувшинам. Отличные какие! Тяжёлые! И ручки — ухватистые!
— Хрясть!!
Первый жирдяй-охранник ринувшийся за мной, получил с разворота дном кувшина прямо в лоб! Кувшин — вдребезги! Осколки и вода из него — во все стороны! Жаль, что не мозги! Глаза у охранника — съехались к переносице и он, плашмя, лицом вперёд и брякнулся. Не сгибаясь. Доской.
— Хрясть!!
Второй охранник попытался увернуться. Зря. Получил кувшин не в лоб, а в висок. Тоже рухнул — подрубленным деревом.
— Ваайя яяя-я я яй! Яяя- вай вай вай! — оглушающее завизжала перепуганная старуха.
Её я успокоила ударом ноги в грудь, с разворота. Злая магесса пролетела над скамейкой и врезалась спиной в шкаф, вызвав ливень из банок и бутыльков, с чпокающим звуками разбившимися на каменном полу. Резко запахло какими-то травами. Я метнулась к упавшей бабке, валяющейся в зелёной луже с высунутым языком и закатившимися глазами, и подхватила с пола два горлышка от разбившихся стеклянных бутылок, которые лежали рядом с ней. Сжимая их в руках, я развернулась к главному толстяку, прикидывая, — где будет удобнее его полосонуть? По роже, чтоб запомнил, или сразу — по шее?
Но толстяк не испугался, а шустро отскочив к двери, коротко крикнул в неё: Касым!
Тут же, словно только и ждали, в комнату заскочили три воина в кожаных доспехах и встали в шеренгу, отгораживая его от меня. На левой руке у них были небольшие круглые щиты, а в правой, каждый, держал какую-то плеть. То, что эти люди нечета толстякам, было видно сразу. И, по тому, как они двигаются и как смотрят на меня, оценивая.
— Пронс! — приказал мне толстяк, указав из-за их спин на мои руки и сделав резкое движение в сторону, как будто что-то бросал.
Разбежалась, — подумала я, отступая вглубь комнаты и прикидывая — чем мне могут грозить их плети? Почему у них — не ножи или мечи? Не хотят меня убивать? Похоже. Пожалуй, этими плётками, они, наверное, умеют обвивать руки и ноги. Точно! Тогда — нужно будет стараться не размахивать руками и ногами…
В схватке возникла пауза.
Толстяк посмотрел на меня, посмотрел, покачал головою и снова крикнул: Рогмул! Табидох таркуй!
Некоторое время ничего не происходило, затем в той части комнаты, которая была отделена решёткой, появились ещё толстяки. Трое. С собою они притащили… Ри! Со связанными руками!
— Рыжая, ты как? — громко спросила я, не смотря на неё и не выпуская из глаз "моего" жирного и троих со щитами.
— Ой! Ил, — увидев меня, обрадовалась она, — я — нормально! А ты как?
— Воюю, — коротко ответила я, краем глаза следя за нею и её конвоирами, — они хотят, чтобы я разделась перед ними!
— Вот, гады! — возмутилась Ри.
В этот момент, двое из её сопровождающих подхватили её с боков и подвесили за связанные руки на крюк, торчащий из стены, да так, что она доставала пол только носочками ног. Свистнула плеть.
— Ай! — громко вскрикнула Ри, дёрнувшись от удара.
Я сцепила зубы от ненависти.
— Пронс! — снова приказал мне толстяк, указывая на осколки в моих руках. Вновь свистнула плеть. Но в этот раз Ри не закричала. Ловко оттолкнувшись от пола, в прыжке, она со всего размаха врезала одному из её мучителей ногою. Ему, — между ног. Да так, что тот отлетел в сторону. Я ожидала криков, стонов, проклятий, скрюченного тела на полу… Но ничего этого не было. Получивший удар жирдяй, кряхтя и морщась, поднялся на ноги. На его лице была гримаса, как от небольшой боли. И всё!
Не поняла…? — подумала я.
— Пронс!
Свист плети. Рината, вися на крючке, молча дёргается от удара.
— Ри! Выжги им мозги! — кричу я, — ты ведь можешь! Чего ждёшь!!!
— Не… могу… Не получается! — у неё сбито дыхание и она отвечает делая паузы, — "Слышу"… только тебя. Наверное… нужно… чтобы все… были… вместе.
— Дарг! — ругнулась я.
Главный толстяк посмотрел на меня, левым указательным пальцем показал на Ри, а правым провёл по своему горлу.
— Джедж-боредж! — произнёс он, зловеще оскалясь, — пронс!
Вновь свистнула плётка.
— Да на! Подавись! — крикнула я, со звоном швыряя горлышки бутылок на пол.
— Ил, не сдавайся! — закричала Рината.
— Я бросила, — оставив крик Ри без ответа, сказала я толстому, — прикажи, чтобы её не били.
— Тыск! — в ответ, он указал мне пальцем на другой угол комнаты.
— Хорошо, — послушно кивнула я, направляясь в указанном направлении, и негромко добавила, — только попробуйте её ещё хоть раз ударить…
Глава 27
Смотрящий гарема
Старший евнух, алибей Беркем, хмуро смотрел на то как, как этой ненормальной девчонке обрабатывают раны. Погром, учинённый ею, частично устранили, вынеся в коридор бесчувственные тела старой лекарки Ханум и младшего евнуха Касыма, но разбитые настои и отвары ещё не убирали. Поэтому, в комнате пахло резко и противно. Алибею было больше жальче именно этих разбитых склянок, чем Ханум и Касыма. Ханум — потому, что старая и больно много потому болтает, пользуясь своим возрастом и привилегией, которое даёт ей место лекаря при гареме.
Хорошо она ей дала, — с удовлетворением глядя на злую голую девушку, которую в этот момент мазали зелёным настоем, — может, эта старая карга теперь не встанет… Давно я ей намекал, что пора уж и на покой… Надоела своими глупостями!
А Касым… Ну окочурится и окочурится… Сам виноват, растяпа! Подставился. Главный эконом всё бурчит, что на охрану гарема уходит слишком много денег. И с таким количеством наложниц, столько евнухов держать — расточительно! А господин уже давно не молод… Вряд ли стоит ожидать увеличения числа наложниц…
Беркем невольно вздохнул.
Может, эти, пятеро, станут новыми узницами сераля? — подумал он и посмотрел на девушку, которую как раз закончили мазать.
Посмотрел и скривился. Вся поцарапанная, в зелёнке, худая и со злющими глазами, выглядела она ужасно.
Вряд ли она что-то может сейчас что-то вызвать у господина кроме желания держаться от неё подальше… — решил он, осмотрев её с головы до ног, — хотя, ссадины затянутся, мясо на костях нарастёт, а девочки растут быстро… Личико у неё — красивое, фигура — тоже… И волосы — белые… редкость! Вот только злая она… как голодная крыса!
Беркем посмотрел в злые-презлые глаза голой блондинки, с ног до головы перемазанной зелёным и загрустил, представив это чудо у себя в гареме.
Господину скучно, — подумал он, — приказал обращаться с ними — бережно. И переводчика не дал. Сказал — "сделай всё сам, потом доложишь!" Забавляется он. Да, конечно, ему смешно… Вон сколько банок эта зараза разбила! Эконом, конечно, попытается из моего жалования вычесть… А вот — кукиш ему! Если что, пойду к господину, пусть уймёт своего скареду. Хорошо я библиотекаря нашего расспросил, кто такие — варги? Если бы не разузнал, да не подготовился, всё могло быть гораздо хуже… точно бы на меня кинулась! Зачем господину эти дикарки? Может, чувство опасности придаёт им интерес в его глазах? Не знаю, не знаю… Вот только управлять ими и отвечать за всё, придётся мне… Похоже, нужно будет держать их раздельно. Угроза расправы над одной, в случае неповиновения других, на них действует… Они действительно — одна команда, как сказал библиотекарь. Ладно, одну намазали, теперь нужно другую мазать. Потом, остальных, троих… А этим нужно объяснить, что будет в случае их неповиновения…
