Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга первая - Лазарчук Андрей Геннадьевич (книги читать бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
– Заглянет, – пообещал Вандо.
Зосима кивнул и пошел обратно. Со спины он казался ожившим каменным идолом, каких много стояло в Степи. Тогда Вандо повернулся к племянникам. Они стояли, бледные и строгие, и ждали его решения.
– Учиться к чародею поедете, – сказал он. – Но потом вернетесь в дом. Верные люди мне сейчас нужны более чем всегда.
Авид кивнул. Драган, похоже, хотел возразить, но взглянул на брата и тоже кивнул.
– Мы поняли, дядя Вандо. Спасибо тебе.
– Конвой уходит через два часа. Соберитесь.
– Мы собраны, – сказал Драган.
– Неужто знали, что отпущу?
– Мы бы сбежали. – Авид склонил голову. – Мы уже так решили...
– ...что сбежим... Оба стояли понурившись.
– Вот как, – невесело усмехнулся Вандо. Ладно, голый умысел карается нестрого... вернетесь, получите свое. А пока бегите на кухню и скажите Римену, чтобы накормил вас поплотнее да с собой пирога дал.
Белый флажок посреди двора уже не дергался, стоял склонившись.
Оглядываясь на него и явно сгорая от любопытства, племянники понеслись вслед за Зосимой. Они нагнали его около краснокаменного дикой формы строения, где располагались кухня и жилье кухарей, и пошли дальше по обе стороны от старика, что-то ему оживленно рассказывая. Огромной лапой Зосима потрепал Драгана по плечу...
– Я здесь, генарх, – послышалось сзади. Римен, так и не сумевший стать настоящим чародеем, но многие науки узнавший, спускался по винтовой лестнице сверху. Он сильно хромал, но ходил без костыля.
Вандо дождался его.
– Пошли посмотрим, что там за дичь подстрелили мои мальчишки...
Вблизи черная крылатая змея выглядела омерзительно. Она валялась, раскинув пергаментные жильчатые крылья и все еще подрагивая мягким серым животом. Стрела пробила ей глотку. В длину она была в две трети сажени, крылья раскидывались на сажень.
– Это же горгонка... – изумленно сказал Римен, криво нависая над чудищем. – Господи, кто бы мог подумать...
– Тебе это знакомо?
– По книгам, генарх, только по книгам. Василиски, грифоны, горгоны... плоды нечестивых трудов Фавста Безумного. Все считали, что с ними покончено.
– Что оно из себя представляет?
– Надо будет посмотреть по книгам. И изучить самою тварь. Ты позволишь мне это сделать?
– Будь осторожен. Да, и еще: Зосима, мясоруб, хочет показать тебе что-то.
– Тогда, генарх, с твоего позволения я займусь вначале делом Зосимы. Не хотелось бы мне рассердить этого достойного человека.
Римен поклонился и заковылял все туда же, к кухне. Вандо проводил его взглядом. Пожалуй, пользы от Римена мало. Но именно он, Римен, будучи еще отроком, заслонил Вандо от залпа целой шеренги лучников – поднял коня на дыбы и заслонил.
Шесть стрел вошло в его тело. И еще больше – в тело коня. Конь рухнул, придавил всадника да еще прокатился через него. Никто и помыслить не мог, что отрок выживет...
С другой стороны, истинно сказано: нет такого ремесла «хороший человек». И это, увы, правда. Нужен умелый чародей, очень нужен. Да только где ж его взять?..
Звук рожка – нарочито противный, гвоздем по стеклу – заставил Вандо вздрогнуть. Над воротами поднялся сигнальный флажок: свои. И все же стражники высыпали из-под крыши и стремительно развернулись шеренгой, готовые и к стрельбе, и к ручной рубке. Ворота медленно отворились.
Полтора десятка всадников наметом въехали во двор. Кесарский флажок плескался на длинной пике. По многим приметам видно было, что в пути всадники не первый день. И даже не первую неделю. Головной соскочил с коня, бросил поводья подбежавшему дворовому. Стремительным шагом направился к Вандо, на ходу снимая с головы шлем с кольчужной маской.
Это был Мечислав Урбасиан.
Алексей пересчитал припасы.
Имелось шесть готовых бомб и аммонал еще для десятка. Если хорошо порыться в доме, наверняка можно будет найти, во что его набить. Да и то из тех шести – две бомбы были очень мощными, с динитроэтиленгликолем, залитым в чугунные цилиндры для домкратов, и для наступательного боя не годились.
Далее: к «Марголину» осталось сорок шесть патронов. К «Шериффу» – шесть; Алексей раскачал и вынул пули из гильз, а затем отполовинил порох; теперь стрелять из револьвера можно было без прежней опаски.
Да, но... Шесть патронов.
И, конечно, Аникит. «Боекомплект» которого измеряется лишь сроком жизни владельца.
И это, похоже, все. Недостаточно против врага, который нападает отовсюду одновременно и никогда не обращается в бегство. Почти никогда.
Но для этого «почти» нужен бензин. Бензин же остался в машине. Вернее, его там не осталось.
Он покосился на Саню. Саня сидела в углу на старом матрасе, обняв колени. Глаза у нее были закрыты.
А ведь это, пожалуй, конец, подумал он. С удивлением прислушался к этой мысли.
Никакого отзвука. Отзвона. Слова в пустоту.
Или не верю, или отупел.
Что ж, древние славы исповедовали мораль: жизнь ничто, смерть – все. Жизнь – это только способ добывания смерти. Он опять посмотрел на Саню.
Не сметь, глухо приказал он себе, хотя и сам не мог бы сказать, чего именно не сметь... Надо было встать и что-то сделать, и он встал и подошел к окну.
«Обезьяны» кишели внизу, как муравьи на муравейнике в солнечный день.
Он выбрал взглядом одну, замершую неподвижно, и взял ее. Но вместо обычного контакта внезапно возникло что-то иное. Будто сдвинулся горизонт. Приподнялся краями. Тошнотворное чувство потери опоры под ногами и медленного бесконечного опрокидывания...
Он попытался не обращать на это внимания, сосредоточиться на слухе, но стало хуже. Стало настолько плохо, что он захлебнулся темнотой и лишь успел, поняв, что падает, падает, падает... – выставить руки.
И – обрубить ниточку, протянутую к чужому сознанию.
Потом было так: раскаленные клинки сжигающие лучи света – потоки кислоты медленно прошли сквозь его череп, мозг, земное тело, душу, оставляя зияющие туннели. Вой и грохот наполняли их, будто ледяное море, объятое ледяным ураганом, ринулось в пролом плотины. НO он ускользал от урагана и водяной стены, он был легче мыльного пузыря и еще незначительнее его, он был почти как тень, и только поэтому его не накрыло черно-пенным гребнем и не растерзало воздухом, твердым, словно сталь... и где-то в немыслимой дали его выбросило на белый и острый, как соль, как битое стекло, береговой песок.
