Ведьма и князь - Вилар Симона (книги онлайн полные версии бесплатно .TXT) 📗

Он показался ей невероятно прекрасным – ее любимый, ее витязь, ее ладо невозможное. Он подъезжал на высоком коне, его плащ разлетался при движении, на длинных светлых кудрях лихо сидела пушистая соболья шапочка. Малфрида сжала у горла ворот тулупа и почувствовала, что плачет. Как же давно они не виделись!

В раннем предутреннем свете он спешился и направился к ней, ведя коня на поводу. А глаза настороженные, внимательные, лицо напряженное. Посмотрел, будто не узнавая.

– Малфутка?

Неужто не признал? Она сделала к нему шаг, другой, протянула руки. Тулупчик упал с плеч.

– Свенельд…

И тогда он, наконец, улыбнулся. Словно солнышко взошло для Малфутки. Или это и вправду первый луч солнца осветил лесную поляну с притихшим в снегах селением?

– Наконец-то, – выдохнул варяг и быстро прижал к себе девушку. Приголубил, еще вздрагивающую от плача, взволнованную, но безмерно счастливую.

Эпилог

Князь Игорь вернулся в Киев по широкой воде. Стоя на носу ладьи возле вырезанной на высоком штевне соколиной головы, он глядел вокруг, будто не веря. Ох, и разлился же в этом году великий Днепр Славутич! Где торговые кварталы Подола и Житный рынок, где низинные берега Оболони? Все исчезало под весенним разливом могучего Днепра, повсюду блестели на солнце блики на волнах. Левый берег Днепра и вовсе исчез в голубоватой дымке за водой и туманом. Князю казалось, что это он привел за собой волны Греческого моря. [124] Может, и впрямь привел? Вот ведь какая волна!

Рядом с князем стояли важные византийские послы, коим вменялось в обязанность присутствовать при присяге русичей уложенному договору. Послы также дивились водному раздолью, тихо переговаривались между собой. А князь, опасаясь выказать при них волнение, молчал и думал: что же пришлось пережить киевлянам, когда река так обрушила на город свои воды? Скольких жизней лишился его Киев?

Однако там, у Боричева узвоза, [125] где сейчас причаливали корабли, народу встречать князя вышло немало. И особой скорби на их лицах заметно не было. Люди махали руками, улыбались, выкрикивали приветствия. Громко трубили трубы, поднимался к небу дым на капищах, воины били оружием по щитам. И все вокруг радовались возвращению правителя. Вот приветствуют вернувшегося князя торговые люди, вот стоят важные бояре, каждый со своим родом, вот мудрый советник Асмунд, вот всегда нарядный воевода Свенельд, а вот… У Игоря потеплело на душе, когда он увидел стоявшую на заборолах верхнего города княгиню Ольгу с сыном Святославом на руках. Как же все-таки хорошо вернуться домой после долгого отсутствия!

И еще одно лицо искал в толпе встречающих князь. Даже облачко на миг набежало на его чело. Ведь обещала, даже кровью клялась, что будет ждать его в Киеве…

Спрашивать о страсти своей, о Малфриде, Игорь не решился. Иные заботы обрушились на князя, едва он вошел в гридницу и стал выслушивать, как тут дела. Даже задохнулся в первый момент от изумления, когда проведал, что казна его пуста.

– Как же так? Как же пуста? Не я ли посылал с кораблями в Киев золото и серебро, полученные от ромеев, не я ли отправлял каменья и паволоки [126] заморские. Куда все делось? Зря, что ли, рать моя ходила за тридевять земель? Как же теперь я расплачусь с дружиной за смелость и удаль, за верность?

Ему объяснили: когда поднялась вода в Днепре и пошла на город, только благодаря полученному богатству удалось расплатиться с мастеровыми людьми за сооружение дамбы, за то, что день и ночь возводили плотины, строили новые жилища на возвышенных окраинах, куда люд с Подола перебрался со своими семьями и с добром. Почти никто не пострадал при разливе, люди успели спастись, и в том заслуга правительницы Ольги, но и заслуга самого князя, который пополнил казну и позволил этим совершить такую огромную работу, никого не разорив, не погубив, сохранив и людей, и сам город.

– Но дружине своей что я скажу?! – вскипел Игорь. – Неужто они зря потратили время и теперь останутся без награды? Гм. Людей они тут спасали, Киев перестраивали. Витязям-то своим, что мне говорить?

Княгиня и важные сановники успокоили его: дескать, не останутся дружинники в накладе. Сейчас, конечно, с ними не смогут расплатиться да наградить за службу, зато было уговорено, что каждый из купцов и торговцев, каждый мастеровой со временем отдадут в казну то, что потребуют с них за услуги. Ведь с тем уговором и помогали им, загодя уложив ряд, что переехавшие расплатятся сполна. Те же, кто не сможет, – тех не переселяли, те подались, куда глаза глядят. Но хоть живы-то остались, не утянул их водяной при разливе. Со временем казна наполнится, вот тогда-то…

– Вы меня перед ратью моей позорите, перед воями, которые кровь ради своего князя проливали! – не унимался Игорь.

– Не так много ее и пролили, – заметила княгиня Ольга. Расправила ниспадавшее на плечи белое покрывало, взглянула на мужа лучистыми очами из-под длинных ресниц. Ей его гневный взор – хоть бы что. – Не гневайся, князь, но дошла до нас крылатая весть, что ведь не было жарких сеч в нынешнем походе, уберег ты кровь русичей. А то, что вы с болгарами схлестнулись, так без захваченного добра твои дружинники не остались. Со временем же им и положенное вернут. Но, думаю, витязи русские смогут понять, что нам Киев спасать надо было.

Игорь глядел на княгиню свою почти с ненавистью. Ишь, осела тут с боярами своими, с купцами да волхвами хитроумными. Решает все, не спрашиваясь мужа – великого князя. И все эти ее бояре, и волхвы встанут за нее горой, теперь князь даже не волен наказать княгиню за самоуправство. Вот и смотрит жена на мужа своего едва ли не с вызовом. Знает, поди, что за нее вступятся, если Игорь посмеет насесть на княгиню-правительницу.

Он вышел, не сказав им ни слова. Что ж, раз такие тут все разумные, пусть дружине и поясняют, что обещанного тем теперь три года ждать. Если не дольше.

Правда, княгиня Ольга оказалась хитрой и прежде всего собрала витязей из Киева и так повела с ними речь, рассказав, как их жен и детей спасали от наводнения, что киевские воины даже благодарить правительницу стали. Иначе обстояло дело с дружинниками Игоря, среди которых было немало из других краев. И хотя Ольга принудила бояр и купцов провести для них богатые пиры-братчины, [127] воины все равно роптали, что остались без выплаты положенного. Даже высказали Игорю: когда, мол, такое было, чтобы мы, ходившие в поход, без награды остались, а эти, что сиднем тут сидели, ходят гоголем, новым оружием хвастаются, жен своих мехами да дирхемами [128] украсили. Особенно косились на дружинников варяга Свенельда. Так уж повелось, что Свенельд слыл, чуть ли не самым богатым боярином на Руси, дружину собственную имел и расплачивался со своими людьми по-княжески. И все благодаря посадничеству над небедным племенем древлян. И хотя, как шла молва, Свенельд этой весной привез дани меньше обычного, однако у воинов его был отличный булат, они ходили в дорогих корзно, с богатым оружием. И дружинникам Игоря было обидно, оттого что рядом с людьми Свенельда они выглядели какими-то бродягами, смердами. Воины Игоря стали говорить князю:

– Дружинники Свенельда в дорогой одежде, а мы голы. Так давай, князь, пройдемся по его древлянским владениям, проверим, что там за недоимки, а заодно и себе добудем богатства. Древляне-то народ хоть и дикий, но хитрый и небедный. Вот мы и сможем возвратить себе то, что пока нам только обещают.

Мысль эта понравилась князю Игорю. Древлян действительно проведать не мешало. В прошлые лета и советники его с Ольгой то же говорили. Плохо другое: дань-то Свенельд все же добыл, а недоимки… Что ж, во всяком племени случается, что недоимки этого года приходится получать на следующий год. Однако древлян все же пощупать не мешало. Слишком долго Игорь не обращал на них особого внимания, доверившись верному воеводе Свенельду. Хотя насколько тот верен? И богат, как никто в Киеве, и воинство его княжескому не уступит, да и все эти слухи о том, что к княгине Свенельд особый интерес питает. Поговаривают, правда, что нынешней весной Свенельд привез из древлянского края новую суложь, поселил ее в своих хоромах, расположенных за Киевом на возвышенностях в Дрогожычах. Однако Игорь все же отметил, что как крутился Свенельд подле княгини, так и крутится.