Император Крисп - Тертлдав Гарри Норман (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Постаравшись сделать голос хотя бы нейтральным, он спросил:
— Что тебя так встревожило, Дрина?
— Ваше величество, я беременна, — пробормотала она.
Крисп открыл рот, чтобы ответить, но не смог произнести ни слова. Через некоторое время до него дошло, что вовсе не обязательно заставлять Дрину рассматривать его открытый рот, и с третьей попытки ему удалось поставить нижнюю челюсть на место.
— Ты хочешь сказать, что он мой? — спросил он наконец.
Дрина кивнула:
— Ваше величество, я не… я хочу сказать, что кроме… так что получается… — И она развела руками, словно это помогло бы ей объяснить ситуацию лучше, чем язык, заплетающийся не меньше, чем у Криспа.
— Так-так, — произнес Крисп, потом повторил, потому что так он мог производить звуки, не наделяя их смыслом:
— Так-так. — После паузы ему удалось выдать целых две осмысленных фразы:
— Я не ожидал, что такое случится. И если это произошло в ту ночь, о которой я думаю, то я в тот раз вообще ни на что не рассчитывал.
— Люди никогда в таких делах не рассчитывают заранее. — Дрина робко улыбнулась, но до сих пор вела себя так, словно была готова в любой момент убежать. — Но это все равно происходит, иначе через какое-то время на свете не осталось бы людей.
«Фанасиотам это понравилось бы», — подумал он и покачал головой. Дрина слишком любила свое тело и его желания, чтобы стать фанасиоткой — впрочем, как и он сам.
— Побочный отпрыск императора, — произнес он больше для себя, чем для нее.
— Это ваш первый, ваше величество? — спросила она. Теперь в ее голосе смешались страх и какая-то странная гордость. Дрина чуть приподняла подбородок.
— Ты имеешь в виду, первый ли это мой ребенок после смерти Дары? Нет. Такое случалось дважды, но в одном случае у матери был выкидыш, а во втором ребенок прожил лишь несколько дней. Это Фос сделал выбор, а не я — если у тебя появились сомнения. Оба этих случая произошли много лет назад; я думал, мое семя давно уже остыло. Надеюсь, тебе повезет больше.
Лицо Дрины после этих слов расцвело, словно цветок, который внезапно согрело своими лучами солнце.
— О, спасибо, ваше величество! — выдохнула она.
— Ни ты, ни ребенок не будут ни в чем нуждаться, — пообещал он. — И если ты не знаешь, как я забочусь о том, что принадлежит мне, то не знаешь меня вовсе. — Последние двадцать с лишним лет ему принадлежала вся империя. Быть может, именно поэтому Криспа так волновали мельчайшие детали ее жизни.
— Все знают, что ваше величество добры и щедры, — сказала Дрина и улыбнулась еще шире.
— Далеко не все, — резко бросил Крисп. — Поэтому, чтобы ты уяснила все правильно, запомни две вещи, которые я делать не стану. Первое: я на тебе не женюсь. Я не хочу, чтобы этот ребенок, если он окажется мальчиком, исказил цепочку престолонаследия. И если ты попытаешься заставить меня нарушить это обещание, это будет самый быстрый способ меня разгневать. Тебе все понятно?
— Да, — прошептала она. Ее улыбка немного потускнела.
— Извини, что говорю с тобой столь откровенно, но я не хочу оставлять тебе никаких ложных надежд. Теперь второе; если у тебя найдется толпа родственников, которые заявятся ко мне в поисках местечка, где можно много получать и ничего не делать, то все они отправятся восвояси со шрамами от плетей на спинах. Я уже сказал, что не поскуплюсь, обеспечивая тебя, а ты, разумеется, можешь делиться с кем захочешь. Но казна не игрушка и не бездонная бочка. Договорились?
— Ваше величество, разве могут такие, как я, перечить вашим решениям? — испуганно ответила Дрина.
Откровенным ответом стало бы «нет». Но Крисп не произнес это слово; оно встревожило бы ее еще больше. Вместо этого он сказал:
— Пойди и расскажи Барсиму то, о чем рассказала мне. И передай также, что я велел заботиться о тебе, как полагается.
— Передам, ваше величество. Спасибо. Э-э… ваше величество…
— Что еще? — спросил Крисп, когда дальше «э-э» дело не двинулось.
— Вы и дальше будете меня хотеть? — робко произнесла Дрина и сжалась, словно ей хотелось провалиться сквозь мозаичный пол. Как и у большинства видессиан, кожа у нее была оливкового оттенка, но Крисп все равно разглядел, как Дрина покраснела.
Он встал, вышел из-за стола и обнял ее за плечи.
— Да, буду — время от времени, — ответил он. — Но если тебя, образно говоря, ждет под Амфитеатром некий молодой человек для следующей гонки, то не стесняйся мне об этом сказать. Я не стану заставлять тебя делать что-либо против твоего желания. — Он вспомнил, как Анфим пользовался преимуществом своего положения и затаскивал в свою постель столько женщин, сколько хотел, так что по сравнению с ним Криспу нетрудно было прослыть умеренным.
— У меня никого нет, — быстро сказала Дрина. — Я просто… испугалась, что вы обо мне забудете.
— Я уже сказал, что не забуду. А свое слово я держу. — Подумав, что Дрина нуждается в ободрении не только словами, он похлопал ее по заду. Дрина вздохнула и прижалась к нему. Крисп позволил ей постоять так немного, потом сказал:
— А теперь иди к Барсиму. Он о тебе позаботится.
Шмыгнув носом, Дрина вышла. Крисп стоял в кабинете, слушая, как затихают в коридоре ее шаги. Когда они окончательно смолкли, он вернулся за стол и вновь занялся таможенными отчетами, однако вскоре отодвинул пергаменты в сторону: он никак не мог сосредоточиться.
— Императорский бастард, — тихо произнес он. — Мой бастард. Так-так, и что мне теперь с ним делать?
Он был человеком, который верил в планы столь же безоговорочно, как и в Фоса. И он не собирался становиться отцом в таком возрасте. Что ж, ничего не поделаешь. Придется составлять новые планы.
Он знал также, что, возможно, это и не понадобиться; очень многие дети умирали, не повзрослев. Впрочем, когда дело касается детей, то тут, как и во многом другом, лучше иметь и не нуждаться, чем нуждаться и не иметь. Кроме того, родители всегда надеются, что их дети выживут, — если только они не фанатичные фанасиоты, полагающие, что вся жизнь на свете должна прекратиться, и чем скорее, тем лучше.
Если родится дочь, все окажется очень просто. Когда девочка вырастет, Крисп постарается, чтобы она вышла замуж за преданного ему человека. В конце концов, для чего еще нужны свадьбы, как не для объединения семей, которые могут оказаться полезны друг другу.
Однако если родится сын… Крисп щелкнул языком. Да, это здорово все усложнит. Некоторые Автократоры превращали своих бастардов в евнухов; некоторые даже поднялись до высоких должностей в храмах или во дворце. Безусловно, то был единственный способ, гарантирующий, что мальчик не бросит вызов законным наследникам престола: будучи физически несовершенными, евнухи не могли претендовать на императорскую корону ни в Видессе, ни в Макуране, ни в любой известной ему стране.
Крисп вновь щелкнул языком. Он вовсе не был уверен, что у него хватит духу так поступить, каким бы удобным это решение ни казалось. Император уставился на мраморную крышку стола, пронизанную тончайшими прожилками, размышляя о будущем.
Он настолько погрузился в свои мысли, что вздрогнул, когда в дверь постучали.
На этот раз пришел Барсим.
— Насколько я понял, вас можно поздравить, ваше величество? — осторожно спросил вестиарий.
— Спасибо, почитаемый господин. До меня это уже дошло. — Крисп печально усмехнулся. — У жизни есть привычка идти собственным путем, а не тем, какой человек для себя выбирает.
— Совершенно верно. Как вы и просили, будущую мать окружат заботой. Полагаю, вы захотите обеспечить, пока это удобнее всего, чтобы у нее не создалось преувеличенного представления о своем положении и статусе ребенка.
— Вы попали точно в мишень, Барсим. Можете ли вы представить, как я, например, лишаю наследства своих сыновей в пользу этого случайного отпрыска? Никакому повару не придумать лучшего рецепта гражданской войны после моей смерти.
— Все, что вы сказали, верно, ваше величество. И все же… — Барсим шагнул в коридор и осмотрелся по сторонам. Но даже будучи уверен, что никто, кроме Криспа, его не услышит, он понизил голос:
