Возвращение - Паолини Кристофер (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
— Ты уж прости, что мы запоздали, да только Фиск все никак не мог мастерскую запереть. Все выбирал, какие стамески да рубанки с собой взять. — Она пронзительно, почти истерически, рассмеялась, но в голосе её слышались слезы. — Все равно как кот, окружённый мышами, — не знал, какую прежде убить. Сперва одно брал, потом другое…
Хорст горько улыбнулся:
— Что ж, я его отлично понимаю.
А Роран все смотрел в ту сторону, куда ушёл Олбрих, но тот не появлялся. Роран даже зубами скрипнул.
— Ну, где же он?
Хорст хлопнул его по плечу:
— Да, по-моему, идёт уже!
И действительно, среди домов мелькнул Олбрих, нагруженный тремя бочонками пива и такой мрачный, что первым Балдор, а потом и все остальные невольно рассмеялись. По обе стороны от Олбриха шли Морн и Тара, спотыкаясь под тяжестью огромных заплечных мешков; два осла и две козы тащились за ними следом, и Роран с удивлением увидел, что даже на спины козам навьючены бочонки.
— Да они же и мили с таким грузом не пройдут! — рассердился Роран. Эта парочка и впрямь вела себя глупо. — А еды они, что же, совсем с собой не захватили? На что они рассчитывают?
Но Хорст со смехом прервал его:
— Насчёт еды ты не беспокойся. А вот пиво нам весьма пригодится — для настроения. Ничего, прокормим!
Как только Олбрих сбросил на землю бочонки с пивом, Роран спросил:
— Ну что, это все? — (Олбрих кивнул.) Роран выругался и в бессильном гневе стукнул себя по бедру кулаком. Помимо Айвора, ещё три семьи наотрез отказались уходить из долины: Этльберта, Парра и Кнюта. Роран вздохнул и сказал: — Ладно. Ждать, по-моему, больше не стоит.
Жителей деревни охватило возбуждение: наконец-то в путь! Хорст и ещё пятеро мужчин разобрали стену из поваленных деревьев и перекинули через ров мостки, чтобы могли пройти и люди, и животные.
— Я думаю, ты должен идти первым, — сказал Хорст Рорану.
— Погодите! — Фиск выбежал вперёд и, явно гордясь собой, вручил Рорану шестифутовый посох из боярышника с узлом отполированных корней в качестве набалдашника. Внизу в посох с помощью кольца из голубоватой стали было вделано длинное острие, как у пики. — Я вчера ночью его сделал, — сказал плотник. — По-моему, он тебе пригодится.
Роран с благодарностью погладил посох, восхищаясь его шелковистой гладкостью.
— Ни о чем лучшем я и мечтать не мог! — искренне воскликнул он. — Твоё мастерство просто удивительно, Фиск. Спасибо тебе! — Фиск улыбнулся и отошёл на своё место.
Понимая, что сейчас на него смотрят все, Роран повернулся лицом к горам и водопадам Игвальды. На сильную боль в плече под натянувшейся кожаной лямкой мешка он старался не обращать внимания. Позади оставался прах его отца и все то, что он знал с рождения. Впереди извилистая горная гряда, закрывая полнеба, стремилась преградить ему путь, сокрушить его волю. Нет! Он ни за что не отречётся от своей цели! И ни за что не станет оглядываться назад!
Катрина!
Роран перебрался через ров, постукивая новым посохом, и ему показалось, что Карвахолл уже остался далеко позади. И он решительно двинулся навстречу диким краям, не оглядываясь и ведя за собой свой небольшой отряд.
НА УТЁСАХ ТЕЛЬНАИРА
Земля ещё раз вздрогнула, и сверкающий как солнце дракон повис в воздухе перед Эрагоном. Все сбились в кучки, прижимаясь к скалам и пытаясь скрыться за ними от ветра, поднятого ударами мощных крыльев. Тело дракона так и пылало в отблесках зари, его золотистая чешуя отбрасывала на землю и деревья множество мелких солнечных зайчиков. Он был значительно крупнее Сапфиры, а если судить по величине, то и значительно старше — наверное, он уже прожил на земле не одну сотню лет. Да и все остальное в нем показалось Эрагону несколько иным, чем у Сапфиры: шея, лапы, хвост — все это было существенно толще и мощнее. На спине у дракона восседал Всадник; его белоснежные одежды составляли ошеломляющий контраст со сверкающей чешуёй.
Эрагон упал на колени, подняв к нему лицо. «Значит, я не один!..» В душе его смешались восторг, священный трепет и громадное облегчение. Больше ему не нужно в одиночку нести тяжкое бремя ответственности перед варденами в их борьбе с Гальбаториксом! Вот он перед ним — один из хранителей прошлого, возродившийся из глубин времени, живой символ, святой завет, ожившая легенда! Его, Эрагона, хозяин и учитель.
Когда золотистый дракон опустился на землю, Эрагон невольно охнул: левая передняя лапа этого великолепного существа была тяжко изувечена; на месте некогда могучей конечности виднелась жалкая белая культя. Слезы хлынули из глаз Эрагона.
Взметнув в воздух целый вихрь травы и листьев, дракон уселся на поляне, заросшей цветущим клевером, и сложил крылья. Всадник осторожно спустился на землю по изувеченной левой передней лапе дракона, подошёл к Эрагону и остановился напротив него со скрещёнными на груди руками. Это был эльф с серебристыми волосами, невероятно старый, хотя, пожалуй, единственное, что выдавало его возраст — это глаза, полные величайшего сострадания и печали.
— Остхато Четова, — пролепетал Эрагон, — Скорбящий Мудрец!.. Я пришёл, как ты и велел мне тогда… — Потом, вспомнив, что ведёт себя неподобающим образом, он поспешно коснулся пальцами губ и произнёс торжественно: — Атра эстерни оно тельдуин.
Всадник улыбнулся, взял Эрагона за плечи, распрямил и посмотрел на него с такой добротой, что Эрагон просто таял, растворяясь в бездонной глубине глаз старого эльфа.
— Вообще-то моё имя Оромис, — снова улыбнулся Всадник. — А ты — Эрагон, Губитель Шейдов.
— Так ты знал! — прошептала Имиладрис; на лице её промелькнула горькая обида, мгновенно сменившаяся бешеным гневом. — Ты знал о существовании Эрагона, но мне не сказал! Почему же ты предал меня, Шуртугал?
Оромис отвёл взгляд от Эрагона и посмотрел на королеву:
— Я хранил полное спокойствие и молчание, ибо не был уверен, что Эрагон или Арья доживут до этого дня и встречи со мной. Мне не хотелось давать тебе призрачную надежду, которая в любой момент могла рассеяться, как дым.
Имиладрис круто повернулась; её плащ из лебединых перьев взметнулся в воздух, точно огромные крылья.
— Ты не имел никакого права таить от меня столь важные сведения! Я ведь могла послать своих воинов и приказать им защищать Арью, Эрагона и Сапфиру во время битвы при Фартхен Дуре, а потом доставить их сюда.
Оромис печально улыбнулся:
— Я ничего от тебя не скрывал, Имиладрис. Ты сама предпочла не видеть некоторых вещей. Если бы ты следила за своей страной в магический кристалл — а ведь это твоя прямая обязанность, — ты бы непременно выяснила источник того хаоса, что поглотил Алагейзию, и узнала бы правду об Арье и Эрагоне. То, что ты могла в горе своём позабыть о гномах и варденах, вполне понятно, но о Броме? Ведь он — Винр Альфакин, последний из друзей эльфов! Ты сама проявила непростительную слепоту, не желая более видеть этот мир. Ты расслабилась, Имиладрис, сидя на своём троне. И я не мог рисковать, ведь ещё одна утрата совсем увела бы тебя в сторону от реальной жизни.
Как ни странно, гнев королевы мгновенно улетучился; она сильно побледнела, плечи её бессильно опустились.
— Я так унижена! — прошептала она.
Облако горячего влажного воздуха окутало Эрагона — это золотистый дракон наклонился, чтобы получше рассмотреть его; глаза дракона переливались и сверкали.
«Мы хорошо встретились, Эрагон, Губитель Шейдов. Меня зовут Глаэдр».
Его голос — безусловно голос дракона-самца! — рокотал и громыхал в ушах Эрагона, точно ворчание грозной горной лавины. Эрагон только сумел лишь почтительно коснуться губ и промолвить мысленно:
«Для меня знакомство с тобой — большая честь».
Затем Глаэдр переключил своё внимание на Сапфиру. Она застыла как изваяние, напряжённо изогнув шею, когда Глаэдр обнюхивал её щеку и переднюю линию крыла. Эрагон видел, как дрожат её лапы. «Ты пахнешь человеком, — сказал ей Глаэдр, — но о своём народе ты знаешь мало — только то, чему тебя научили древние инстинкты. Однако же у тебя сердце настоящего дракона».
