Анакир - Ли Танит (мир книг .txt) 📗

На миг Яннулу показалось, что это преследователи из Кармисса, и рука его потянулась к ножу. Затем они услышали мужской голос:

— Мы не причиним вам вреда. У меня сообщение для ланнцев, если они тут есть, — он выждал и, не увидев никаких ланнцев, все же продолжил свою речь: — Сообщение таково: часть Ланна остается свободной. Тех, кто желает присоединиться к Свободному Ланну, мы ждем в миле к востоку отсюда, у скалы с четырьмя деревьями, в течение одного часа. Предупреждаю — мы ждем только друзей. А это, — человек вытянул из ножен меч, блеснувший под дождем, — ждет кармианских тирров и иных предателей!

Снова зацокали копыта зеебов — всадники удалились, оставив вардийцев обсуждать происшествие. Сын Яннула подбежал к фургону от костра.

— Это был кармианский клинок, — заметил Яннул. — А на нем самом — кармианская кольчуга.

— И что это значит? — спросила Медаси.

— Не знаю. Похоже на небольшое восстание. Помнишь, что говорили про Ольм?

Она посмотрела на мужа. В ее прекрасных глазах отражались пламя костра и дождь.

— Что ж, иди и взгляни, — сказала она.

Мысленная речь между ними была довольно редкой и всегда удивляла Яннула, но сейчас Медаси явно прочла его мысли. Он поцеловал ее и ушел, оставив их с сыном под охраной вардийцев.

Пустившись вдогонку за тремя ланнцами, он нагнал их в четверти мили от лагеря. Мечи наготове, лица хмурые. Горько усмехнувшись, Яннул направился к ним с мыслью: «Вот и опять вернулись времена Ральднора».

— Стой! Кто ты?

— Меня зовут Яннул. Я ланнец, как и вы.

Они переглянулись.

— Возраст вроде подходит, — сказал один из них с сомнением. — И волосы длинные. Говорят, он носит длинные волосы. Но ведь он должен быть в Дорфаре.

— Не будь дураком! — возразил другой. — Конечно же, это он. В Застис я видел в Ольме его сына и разговаривал с ним. Это Яннул.

Они обступили Яннула и засыпали его вопросами.

— Да, — ответил он. — Я сражался вместе с Ральднором, сыном Редона.

Трое, натянутые, как струны, разглядывали Яннула сквозь пелену непрекращающегося ночного дождя, словно все еще не веря.

— Теперь я хочу услышать вашу историю, — добавил Яннул.

Они укрылись от дождя под выступом скалы. Яннул слушал их рассказ о том, что случилось в Ольме на самом деле — о знатной девушке, которая оказалась жрицей, потому что Анакир послала ей вещий сон. Они шли в Зор. Большая часть народу уже ждала в предгорьях, но ольмские всадники все еще разъезжали по деревням, призывая людей следовать за ними.

Их пыл в какой-то момент увлек Яннула, но затем искра в его душе снова погасла. Ланнцы уговаривали его поддержать их начинание, укрепив его своим авторитетом. Но Яннул думал: «Все это уже было в моей жизни — герои, чудеса... Сейчас я хочу только тепла, безопасности для моей семьи и покоя».

— Скажите, — спросил один из всадников, — а ваша женщина... ваша жена — она из эманакир?

Яннул ответил что-то, что почти сразу же вылетело у него из головы, но изрядно поубавило их горячность. Он объяснил, что желает их делу всего самого наилучшего, но сам отправится в Междуземье.

— Он нужен Ральданашу, — пробормотал кто-то из них. — Там ведь с одной стороны — Черный Леопард Вольного Закориса, а с другой — эта проклятая Саламандра.

Последовал прощальный обмен любезностями. Вскоре Яннул уже ехал назад, к вардийским фургонам.

Медаси тоже переместилась под навес у костра, к сыну, темные глаза которого так и сияли. Кивнув им, Яннул уселся перед огнем и начал пересказывать то, что ему удалось узнать, а также то, что он думает по этому поводу. Никто из вардийцев не подходил, чтобы не мешать их разговору. Торговцы были любопытны, но отнюдь не стремились узнать что-то лишнее — это вполне может не довести до добра.

— Там чуть больше тысячи человек, и я уверен, что по большей части женщины и дети. Если снег выпадет рано и застанет их в горах, они просто погибнут. Это, конечно, более возвышенно, чем смерть за Кармисс. Но все равно это смерть.

— Но, Яннул... — вздохнула Медаси. — Как же твоя страна?

— Моя страна — вот это все. А не глупое мятежное бегство в скалы.

— Твоя страна — это все, что ты есть. Это почти твоя душа, Яннул.

— О да. Именно поэтому я покидаю ее. И поэтому сражался с Ральднором за твой народ, раз уж мой собственный не желал обнажать меч.

— И так же, как твоя душа, она повсюду с тобой, — продолжала Медаси. — Куда бы ты ни поехал, где бы ты ни сражался.

— Тогда она пребудет со мной и на Равнинах. Или в Зарависсе, или еще где-нибудь.

— Нет, — возразила она. — В тот день, когда в Амланне ударил комендантский колокол, ты обнял меня и сказал: «Ланн перестал быть Ланном».

Яннул отвел взгляд. Слезы застилали ему глаза.

— Но сердце Ланна осталось свободным, — произнесла Медаси, и что-то в ее тоне заставило снова взглянуть на нее. — А вот у нас нет своей земли. Мы — эманакир, люди Равнин — раса, живущая на чужой земле, на земле Висов. Нам негде пустить корни, у нас нет воплощения нашей души. Ничего, кроме скитающегося духа народа и звезды богини.

Яннул ждал, затаив дыхание. Она никогда не говорила с ним так — за все эти годы, в которые он был рядом с ней, ложился с ней, видел, как она носит и нянчит его сыновей... любил ее...

— Но ты сделал мой народ своим, Яннул, — продолжала Медаси. — Ты сделал меня своей сестрой и женой. И потому твоя земля стала моей, — она перешла на шепот: — Зор, Свободный Ланн, горы... Давай пойдем с ними!

Она снова выглядела, как девушка — не старше, чем в тот день, когда Яннул впервые увидел ее в доме Йир-Дакана. Он все еще ошарашенно смотрел на свою жену, когда услышал голос сына:

— Если Анакир позвала их, она не даст им пропасть. Разве ты не понимаешь, отец?

— Да, — тихо сказал Яннул. — Кажется, понимаю.

Остаток ночи и весь следующий день они провели в пути. Яннул выбирал дороги и тропинки, все время забирая наверх, к предгорьям. Местами они ехали на зеебах, но кое-где приходилось спешиваться и вести животных в поводу. Он не знал здешних мест, но опыт скитаний юности научил его запоминать и никогда не забывать новую дорогу.

Из своей поклажи они оставили только самое ценное или то, что было дорого сердцу. Остальное пришлось бросить, как и при отъезде из усадьбы. Кое-что удалось продать, чтобы купить еды в дорогу. Некоторые вардийцы из каравана подумывали отправиться с ними, но товарищи их отговорили. Провожали Яннула очень тепло, желая ему успехов. «Ашкар да пребудет с вами!» — произнес кто-то им вслед. Выучив язык второго континента во время пребывания в тех местах, Яннул мог поговорить с любым из каравана на его родном наречии и за это пользовался особенным уважением.

На вторую ночь они нагнали трех ланнцев, которые приезжали в их лагерь. Те устроили стоянку в высокой горной пещере. Их миссия оказалась не бесплодной: к ним присоединились пять-шесть деревенских мужчин, семь женщин и ужасно вздорная свинья. Все, кроме свиньи, сердечно встретили семью Яннула и не стали доискиваться до причин их решения.

С рассветом они снова вышли в путь. Осенняя погода — дождь и порывистый ветер — затрудняла продвижение, но была надежда, что в той же мере она помешает и их преследователям. А то, что кармианцы уже идут по их следу, было весьма вероятно.

На рыночной площади наместника Ольма раздели до нижнего белья и отвесили ему четыре удара розгой. Прямо скажем, это не улучшило его характера.

Вскоре показался первый горный склон. Иссиня-серый, похожий на шкуру окаменевшего древнего чудовища, он устрашающе протянулся перед путниками. За ним вставали другие горы, стеной перегораживая небо.

Им удалось разыскать тропинку, такую же старую, как сами холмы, местами заваленную обломками валунов. Выше тропинка переходила в тот самый легендарный путь в Зор: природа сама прорезала сотни футов в камне, людям пришлось лишь чуть подравнять ее творение. Дорогой пользовались зорцы, хоть и редко — маги, бродячие торговцы, танцовщицы со змеями и сами змеи.