Рассвет рыцаря - Хантер Ким (книги хорошего качества .txt) 📗
Они тронулись в обратный путь.
Капитан Кафф заболел. В Зэмерканде свирепствовала эпидемия. С внезапным приходом лета на город обрушилась чума, уносившая каждый день жизни сотен людей. Хворь не всегда приводила к смерти — кое-кто из заболевших выздоравливал, — но она была очень заразной. Из троих пораженных чумой двое умирали. Стоило лишь побывать в помещении, где находится больной, чтобы заразиться. Иногда хватало сделать только один вдох дурного воздуха.
Желая защитить себя, придворных и советников, королева Ванда закрыла доступ во Дворец Птиц для всех посторонних. Разумеется, канцлер Гумбольд находился при ней. Узнав о скором возвращении Солдата, могущественный чиновник пришел в бешеную ярость. Однако он ничего не мог поделать. Не могло быть и речи о том, чтобы покинуть безопасный дворец и отправиться в город искать наемного убийцу. Гумбольд страшно боялся смертельной болезни, понимая, что она не пощадит и канцлера. Не мог он встретиться и с Каффом, метавшимся в лихорадке на кровати у себя дома. Кроме того, капитан имперской гвардии был в бреду и все равно ничем не смог бы помочь канцлеру.
Каким образом Солдату удалось совершить опасное путешествие и остаться в живых? Страна колдунов, высокие горы, обитель богов, бескрайняя пустыня — он прошел через все эти земли и теперь возвращается обратно? Канцлер не представлял себе, как такое возможно. А что же со всеми коварными планами, придуманными им самим и капитаном Каффом? Они окончились ничем. Солдат действительно очень опасный человек. Гумбольд ругал себя за то, что не расправился с неизвестным пришельцем в тот самый день, когда охотник привел его в город.
— Сейчас уже ничего не поделаешь, — пробормотал про себя канцлер, глядя в высокое окно дворца на раскинувшийся внизу город. — Ну да ладно, по крайней мере Солдат не выполнил поручение королевы. Рассудок Ванды нисколько не просветлел, и, значит, моей власти пока ничто не угрожает.
Перед глазами канцлера по улицам города бродили бедняки, находившиеся на разных стадиях болезни. Они падали и умирали, и их трупы разлагались в сточных канавах. Первое время по городу разъезжали тележки, собиравшие мертвых, но теперь почти не осталось здоровых, кто мог бы заботиться о покойниках.
Красные шатры отошли от города, подальше от опасности. Впрочем, карфаганцы все равно не стали бы заниматься подобной работой. Они были воинами, а не врачами или могильщиками.
В противоположном конце сада, с другой стороны от башни, с которой канцлер смотрел на Зэмерканд, находился Дворец Диких Цветов. Он тоже был наглухо закрыт, но по другой причине. Принцесса Лайана только вчера заразилась чумой; чтобы уберечь слуг, она отослала из дворца всех за исключением своей горничной. Принцесса приказала слугам перебраться в башенку на крыше дома и летние помещения внизу, где они были бы изолированы как от нее, так и от окружающего мира. Гумбольд все это знал, так как, увидев вчера вечером поднятый над Дворцом Диких Цветов желтый флаг, знак чумы, расспросил выходящих из здания слуг.
— Значит, принцесса Лайана, вероятно, умрет, и защитить Солдата будет некому. После смерти сестры королева потеряет к чужеземцу всякий интерес. Может статься, что возвращение героя превратится в его похороны.
Улицы города кишели крысами. Мерзкие твари, забыв страх, вылезали из сточных труб. Корма было вдоволь. Крысы пожирали разложившиеся трупы и жирели на глазах. Они плодились и размножались. По приказу Гумбольда целая армия слуг убивала серых тварей, карабкавшихся вверх по стенам дворца. Поскольку башни были облицованы вулканическим стеклом, поверхность была очень скользкой, что существенно усложняло задачу крысам. Так или иначе, еда была внизу, в домах и на улицах, а не во дворце. Лишь самые любопытные из крыс пытались взобраться на стены.
— Что ж, — вздохнув, задумчиво произнес Гумбольд, — остается только ждать. Страшно представить себе, что чужеземец может с минуты на минуту появиться в городе, но, с другой стороны, ему придется столкнуться с чумой, косящей всех без разбора.
Эта мысль утешала.
Как только началась чума, про Утеллену и мальчика-колдуна забыли. Тюремщица заболела одной из первых и через три дня умерла. Присматривать за заключенными стало некому. Хотя в подземной темнице болезнь им не угрожала, они стали голодать. В конце концов прилетела птица, окрещенная Утелленой «вороном Солдата», и отперла клювом замок камеры. Затем Утеллена, в свою очередь, освободила остальных заключенных. Многие поднялись на улицы города и в первую же неделю заразились смертельной болезнью. Сама Утеллена вместе с мальчиком покинула Зэмерканд.
Они ушли в лес и вернулись на то место, где когда-то разбивали лагерь. Отвратительный смрад болезни и смерти остался далеко позади.
— Мы должны оставаться здесь, — сказала Утеллена сыну, — и ждать возвращения Солдата.
— Да, мама.
Мальчик бросил на мать безучастный взгляд. В его глазах не было любви. Утеллена видела это и очень страдала, но она понимала, что ее сын колдун, и ему чужды человеческие чувства. В отношении мальчика к матери не было ни жестокости, ни злости. Для него она была просто женщиной, носившей его девять месяцев в своем чреве, а теперь ставшей ему преданной защитницей. Она хорошо знает этот мир, где он еще новичок, и сделает все, чтобы оградить его от беды.
Капитан Кафф, под присмотром преданных гвардейцев, ворочался и крутился в постели в здании кордегардии. В его глазах горел огонь, свидетельствующий о непреклонной решимости выжить. Капитан Кафф не собирался стать, подобно тщедушной девице, жертвой болезни, которую он считал вызовом своему мужскому достоинству. Теперь у него была металлическая правая кисть, сделанная из серебра; при каждом движении руки она поблескивала. И даже сейчас, в бреду, Кафф, видя эти отблески, вспоминал о ненависти к Солдату, о том, что ему нужно расплатиться с дерзким чужестранцем.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Солдат и Спэгг ехали по длинной аллее из отсеченных голов, ведущей к воротам Зэмерканда.
Они были верхом на тех самых лошадях, на которых несколько месяцев назад тронулись в путь. Солдат обнаружил животных неподалеку от деревни с домами на вырастающих и опускающихся сваях. Путники оставили лошадь Цезаря наверху на плато, предоставив ей самой искать дорогу домой. Впрочем, быть может, она и не подумает возвращаться? По берегам реки луга после схода снега покрылись сочной травой, так что голод благородному животному не грозил. Вполне вероятно, ему суждено просто одичать.
Теперь, уже зная о троллях, путники постарались избежать встречи с ними — ехали по северному берегу и тревожно оглядывались по сторонам, чтобы не наткнуться на шайку грабителей. Однако троллей нигде не было видно, и Солдату и Спэггу удалось пересечь плато без каких-либо происшествий. Оба были настолько измучены, что не смогли бы вступить в бой или спастись бегством.
Подъехав к Зэмерканду, путники обнаружили, что свежих отрубленных голов на шестах нет. От старых остались одни черепа, лишь кое-где прикрытые кусками полусгнившей плоти. Городские ворота стояли распахнутыми настежь, часовых не было и в помине.
Ворон, усевшийся на круп коня Солдата, по обыкновению делился своими мудрыми суждениями.
— Куда подевались красные шатры? — спросил Солдат у пернатого друга. — Неужели они бежали от чумы?
— А разве ты на их месте не поступил бы так же? — спросила черная птица.
Тут Спэгг остановил коня.
— Думаю, мне лучше отправиться погостить к своему кузену. У него небольшая ферма к северу от города. Не вижу смысла рисковать здоровьем и жизнью, раз здесь бесчинствует такая зараза. Джагг наверняка будет рад меня видеть, особенно теперь, когда я разжился кое-каким золотишком.
Солдат кивнул.
— Пожалуй, верно.
— А почему бы и тебе не отправиться со мной? — спросил Спэгг. — Джагг приютит нас обоих. Если не найдется места в доме, поселит нас в сарае.
