Заложник долга и чести (СИ) - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой" (бесплатные полные книги TXT) 📗

Фома обнял раздраженную эльфарку.

– Учитель любит меня, как сына, и отдаст жизнь свою за меня, за Гради-ила, за тебя тоже. Он такой. Если с кем беда, он всегда рядом. Он избранник богов, Су. А слухам и сплетням не верь.

– Тоже мне, избранник. Кто это видел?

– Я видел, – спокойно ответил Гради-ил. - Он выкупил меня из рабства и отпустил. Ему сивучи отрубили руки и ноги, и выбросили в овраг. Там его я и нашел истекающего кровью. Хотел добить, да слава богам рука не поднялась, у него за три круга все отросло.

– Не может быть, – не поверила Сулейма, – Вы все просто очарованны и околдованный им. Все, я спать ложусь! – Она вновь потерзала подушку, вымещая на ней свою злость и, свернувшись калачиком, закрыла глаза.

Ночь вступила в свои права. Гради-ил и Фома уснули на своих местах. Изредка были слышны переклички часовых. Цикады успокоительно стрекотали в темноте, навевая сны. А из-под полога шатра вылезла маленькая фигурка. Она замерла и осмотрелась. Не заметив ничего тревожного, пригнувшись, метнулась на верх склона холма. Проскочила легкой тенью между разожженных костров упала за границей света и переждала проход парных часовых.

– Ты слышал, - спросил один из них второго, – левая рука вернулся.

– Это который? Что небесную невесту увез?

– Он самый. Ракгзак и Троннык говорили. – Часовой понизил голос. – Что сами видели, как пред состязанием этот человек готовил демона на еду. Еще им предлагал попробовать.

– Врут, наверное.

– Может и врут. – Согласился первый, – Только они сами напросились охранять его. Говорят, очень хотят демонячины попробовать.

Часовые ушли дальше, а тень полежав метнулась дальше. На самом верху стояло два шатра. У того, что поменьше дежурили два орка, сидя у входа. У того, что был гораздо больше, не было никого. Тень проскользнула по земле к шатру и заглянула во внутрь.

- Ганга! – осторожно позвала она, не получив ответа, протиснулась дальше и встретилась нос к носу с огромной собакой. Та разинула пасть, в которую могла уместиться голова, и лизнула ее мокрым языком по лицу.

Ганга со страхом и в то же время с непреодолимым желанием, отбросив стеснение и одежду, прижалась к широкой спине своего жениха. Что ее толкнуло, она сама не понимала. Это было, как затмение, как прыжок со скалы в пропасть, без оглядки и сомнений. Она не думала, что ее оттолкнут или обругают. Она не думала, что человек сможет разжечь в ней такой жаркий огонь. Но он смог. Он повернулся, нашел ее губы и целуя утопил ее в ласковых нежных словах. Ее сердце таяло и казалось перестало стучать. Оно замерло, боясь спугнуть очарование момента.

Ее подняли на руки, легко и в тоже время осторожно отнесли на постель. Она открыла глаза, увидела жениха, склонившегося над ней и снова закрыла. Когда в следующее мгновение его рука прикоснулась к ее груди, он выгнулась, как разряда тока и открыла глаза. Открыв их широко, она с удивлением обнаружила, что он уже раздетый.

– Как ты…

Она не успела задать свой вопрос, как его губы закрыли ей рот. Нега, истома и огонь стали наполнять ее тело. Ганга не выдержала и крепко обняла человека, прижав его к себе. Ей хотелось познать его, познать быстрее. Но он мягко отстранился, а его губы побежали по ее телу, унося ее куда-то, в неведомую высь чувственного наслаждения. Такого ей испытывать не приходилось. Конечно, тетки рассказывали ей, что им нравится это дело, но всегда при этом назвали мужей козлами грубыми и вонючими.

Человек был нежен, как прикосновение лепестков озерной лилии. Его запах кружил ей голову. Его руки сильные и нежные одновременно, сводили ее с ума. Она выгибалась от их прикосновений, трепетала и не смогла сдержаться, застонала.

– Иди ко мне, – потянулась она к нему губами и, как только их губы сомкнулись, в лагере раздался истошный, отчаянный вопль.

Ганга вздрогнула и очарование момента слетело с нее, ей стало стыдно из-за своих чувств и желаний, она силой оттолкнула жениха.

– Нападение! – негромко проговорила она. Метнулась к одежде, показав во всей красе свое сильное тело, и стала поспешно одеваться. Она запуталась в штанах и стала прыгать на одной ноге. Вопль раздался снова, а следом громкий лай. Ганга глянула на стоящего обнаженного жениха, опустила глаза, и краска залила ее лицо. Жених проследил за ее взглядом и тут же отвернулся.

– Твою дивизию! Что же делать?

Кровь так сильно прилила к низу, а охватившее меня возбуждение не проходило. Моя невеста сумела зажечь негасимое пламя... в чреслах. Но я не знал, как его потушить.

– Не стой столбом, Ирри, одевайся, – прикрикнула Ганга, прыгая на одной ноге, пытаясь второй, попасть в штанину.

– Шиза, спасай! – взмолился я. Ушел в боевой режим, оделся и вышел.

Ганга наконец попала в штанину и подняла голову, я стоял в полном снаряжении. Она удивленно заморгала, забыв поднять штаны повыше и смотрела на меня, не веря в происшедшее.

– Будь здесь, я сейчас узнаю, что произошло, разберусь и вернусь.

Ганга в ответ только хмыкнула и натянула штаны. Ее шелковые трусики остались лежать в сторонке вместе с лифчиком.

Я стоял в толпе орков и с удивлением смотрел на Сулейму, забравшуюся на шест княжеского бунчука. Рядом стоял Быр Карам и с любопытством рассматривал девушку, внизу сидел огромный сторожевой пес и, виляя обрезанным хвостом, тоже пялился на эльфарку.

Налюбовавшись на это чудо среди степи, правая рука спросил.

– Это твоя эльфарка?

– Моя, – кивнул я.

– А что она там делает?

– Сейчас узнаю.

Обратившись к Сулейме, задал вопрос, который вертелся у всех любопытных на устах.

– Сулейма, что ты там делаешь?

– А вы не видите? Висю.

– Она висит, – пояснил я Быр Караму и всем присутствующим.

– А почему она там висит?

– «Щас» спрошу, – ответил я.

– Ты зачем туда залезла, Сулейма?

– Я от собак спасалась.

– Она от собак спасалась, – сказал я громко, чтобы все слышали.

– Псы охраняют шатер жен хана. Что она там делала? И как прошла охрану?

– Щас и это спрошу, – чертыхнулся я про себя. Куда ее нелегкая ночью понесла?

– Сулейма, что ты здесь делаешь, это запретная территория, и как ты прошла посты охраны.

– Да слышала я вопрос, – ответила эльфарка, крепко цепляясь за шест. Висеть ей было очень неудобно. – Что вы все время повторяете за этим дядькой?

Затем она вздернула голову и заорала на весь лагерь.

– Ганга, беги он людоед. Тьфу, эльфоед... нет, демоноед.

Ганга протиснулась сквозь любопытную толпу орков, стражников и прислуги, встала рядом со мной и спокойно спросила.

– Кто?

– Да он же! Он! Учитель. Твой жених! Он и тебя сожрет. Я искала тебя, чтобы предупредить.

– Это правда? – с искренним удивлением в голосе спросил Быр Карам.

– Нет, конечно, – ответила Ганга. – Девочка просто слишком впечатлительна и услышав шутку стражников, поверила в нее. – А затем обратилась к виновнице тревоги.

– Слезай Сулейма, я отведу тебя в свой шатер.

– Не могу.

– Почему?

– Я собак боюсь.

Позади раздалось кряхтение. Я оглянулся. Старый шаман шамкал губами.

– У тебя, разрушитель, и невеста, и спутники все ненормальные. Как вы живете? - Он развернулся и пошел прочь. Быр Карам, махнул рукой: – Уберите пса. - И мне на ухо задал вопрос. - Ты точно не людоед?

– Нет.

– То есть людоед? – переспросил он

– Да нет же, – у меня заканчивалось терпение, и я ответил с возмущением. -Делают из меня, не пойми что.

– Су, слезай, я тебя выпорю. – Гневно произнес подоспевший Фома.

– Не слезу.

– Это еще почему?

– Ты меня пороть будешь.

– Он тебя пороть не будет, я не дам, – вступилась за эльфарку Ганга.

Быр Карам махнул на все это рукой.

– Пошли со мной, сказал он мне, – дело есть.

– Ночь в степи, до утра не подождет? – Мне хотелось вернуться к Ганге.

Но орк только кратко ответил.

– Нет.

Посмотрев с сожалением на раскрасневшуюся невесту, я обреченно пошел следом за правой рукой.