Древо Жизни - Кей Гай Гэвриел (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
– Прости меня, – просто и искренне сказал он. – Мне очень и очень жаль!
– Я знаю, – прошептал Кевин, кивая, точно китайский болванчик. Больше они не сказали друг другу ни слова, и оба дружно повернулись к королю, который снова заговорил, хотя предыдущая попытка овладеть ситуацией в зале, казалось, полностью лишила его сил…
– С каких это пор Верховный правитель должен объяснять подданным свои поступки? – Айлиль сказал это скорее сварливым, а не грозным тоном.
– Никто этого и не требует, господин мой. – Лорин сделал в его сторону несколько шагов. – Но когда правитель все же делает это, его подданные, и в особенности его советники, могут порой оказать ему немалую помощь.
– Да, порой такое случается, – признал король. – Но происходят и такие вещи, о которых никто, даже королевские советники, знать не должны! – Кевин заметил, как нервно Горлас ерзает на своем кресле, и решил воспользоваться этим замешательством:
– Но ваш канцлер уже знает о том, что случилось, господин мой! Так разве остальные участники Совета об этом знать не должны? Простите мне мою дерзость, но ведь речь идет о женщине, которую я люблю!
Айлиль некоторое время молча смотрел на него, потом едва заметно кивнул в знак согласия.
– Хорошо сказано, – молвил он. – На самом деле ты единственный человек здесь, который имеет полное право знать все. Я поступлю так, как ты просишь.
– Ваше величество… – начал было Горлас встревоженно.
Однако Айлиль поднял руку, призывая его к молчанию.
И в наступившей тишине они услышали отдаленный раскат грома.
– Разве вы не слышите? – Голос короля зазвенел. – Слушайте же! Морнир уже близок, он идет к нам, и, если жертва выдержит испытание, сегодня он будет здесь. Ибо сегодня наступит третья ночь! Как же можем мы что-то предпринимать, не зная, чем эта ночь закончится?
Через секунду все были уже на ногах.
– Кто-то принес себя в жертву на Древе Жизни, – пояснил бесцветным голосом Лорин.
Король молча кивнул.
– Мой брат? – спросил Дьярмуд, и лицо его стало пепельно-бледным.
– Нет, – сказал Айлиль и повернулся к Кевину. И сразу все стало ясно.
– Господи! – воскликнул Кевин. – Это же Пол! – И он в отчаянии закрыл руками лицо.
Кимберли проснулась, уже все зная.
«Тот, кто убивает без любви, безусловно, должен был бы умереть сам. – Так Сейтр, король гномов, сказал некогда Колану Возлюбленному. И, понизив голос, чтобы его мог слышать только сын Конари, прибавил: – Тот же, кто умирает с любовью в сердце, может отдать свою душу в подарок человеку, отмеченному тайным знаком, который начертан на рукояти этого кинжала».
«Дорогой подарок», – прошептал Колан.
«Дороже, чем ты думаешь. Отдав душу, лишаешься ее навсегда. Она потеряна для Времени. И для нее не будет выхода из чертогов Ночи, и она никогда не сможет попасть в светлые покои великого Ткача».
И тогда сын Конари поклонился ему до самой земли и сказал: «Благодарю тебя, Сейтр. За этот обоюдоострый кинжал и этот обоюдоострый дар. И пусть Морнир дарует нам способность разглядеть тот миг, когда можно воспользоваться им правильно».
В то первое утро Кимберли, не успев еще посмотреть в зеркало, поняла, что волосы у нее совершенно седые, и тихонько заплакала, лежа в постели. Но плакала она недолго. Слишком многое нужно было успеть сделать. И хотя браслет с волшебным веллином по-прежнему был у нее на руке, лихорадка наступающего дня уже охватила ее. Нельзя допустить, чтобы события этого утра вывели ее из строя! Иначе она будет просто недостойна великого дара Исанны.
И она встала с постели, новая ясновидящая Бреннина, новая толковательница сновидений, чтобы ступить на тот трудный путь, который Исанна открыла перед ней своей смертью.
Больше, чем смертью.
Некоторые поступки – независимо от того, во имя добра или зла они совершаются, – находятся так далеко за пределами нормального человеческого поведения, что заставляют нас, когда мы о них узнаем, перестраивать все свое восприятие действительности, чтобы подыскать им в этом восприятии соответствующее место.
Именно так поступила и Исанна. Актом великой любви – и любви не только к ней, Ким! – великой настолько, что разум не вмещал ее сразу, Исанна лишила свою душу всех тех зацепок, что удерживают память человека во Времени и Пространстве. И ушла – совсем, навсегда. И не только из жизни, нет, куда дальше. Теперь Ким это понимала – Исанна ушла и от смерти, и от всего того, что выткал великий Ткач для своих Детей.
И благодаря этому сумела передать Ким все, что имела, все, что могла передать. И теперь Ким не смела даже сказать, что она не из Фьонавара, ибо в душе ее билось глубинное – на уровне интуиции – понимание этого мира, более глубокое даже, чем понимание того Мира, откуда она сюда явилась. И теперь, глядя на цветок баннион, она отлично понимала его суть, как понимала теперь и суть веллина, и даже кое-что важное знала о той роли, которую играет в ее судьбе камень бальрат, воплотивший в себе силы дикой магии; и когда-нибудь она непременно поймет, узнает, кто должен был носить Венец Лизен и пройти по самой темной из всех возможных троп на свете, как называл эту тропу Радерт. Радерт, которого Исанна потеряла вновь и теперь уже навсегда, чтобы дать ей, Ким, это бесценное, это тяжкое знание.
Нет, это просто чудовищно! Чудовищно несправедливо! Какое право, господи, какое право имела Исанна принести такую страшную жертву и взвалить на ее, Ким, плечи этот немыслимый дар, это невыносимое бремя? Как она смела решать за нее? Без нее?
Ответить, однако, оказалось довольно просто. Стоило лишь чуть-чуть поразмыслить. Нет, Исанна такого права не имела, и Ким совершенно свободно могла бы сейчас уйти, бросить все, отказаться ото всех этих жертв и даров. Да, можно вновь совершить Переход, как они и собирались, и оказаться дома, и выкрасить волосы или же, если захочется, оставить их седыми, в стиле «новой волны». Пока что ничего еще не переменилось…
Вот только, если быть честной, переменилось абсолютно все. «Как отделить рисунок танца от его исполнителя?» – примерно такой вопрос вычитала она где-то. А как отделить того, кто видит сны, от самих этих снов? Она чувствовала, что не находит ответа. Она совсем запуталась… Хотя ответ был невероятно прост.
