Снисхождение (СИ) - Васильев Андрей (читаем книги .txt) 📗
– Вот – Шелестова покопалась на своем столе и протянула мне листок бумаги.
Я взял его и вслух прочел верхнюю строчку:
– Геймплей Файролла – новое и уникальное слово в индустрии игр.
В кабинете установилась тишина.
Я глубоко вздохнул, поднял глаза на Шелестову, которая накручивала на палец локон.
– Поясни – попросил я ее, тряхнув листком.
– Ну, просто вы такой забавный, когда злитесь – прощебетала Елена – У вас глазки в этот момент так смешно выпучиваются. И еще – давно шума у нас не было, застоялись мы, вот я и решила…
– Во дает! – в один голос сказали Стройников и Самошников.
– Я в домике – сообщил всем Петрович, хорошо знавший меня, а потом накрывший голову пустой «короновской» папкой.
– Уволю! – зарычала Вика.
– Я всегда говорила, что она чокнутая – сообщила Соловьева Таше, которая даже перестала жевать пирожок.
Ксюша – и та что-то пискнула из своего угла.
Я махнул рукой, призывая всех к тишине.
Мне было, что сказать этой возмутительнице спокойствия.
Например – хорошую фразу из не нового, но отличного сериала, которая звучала приблизительно как: «У тебя демоны в мозгу спариваются».
Или последовать совету Вики.
Или ударить её рублем. Мера для нее совершенно нестрашная, но унизительная.
Или…
Но я не стал делать ничего из этого длинного списка. Даже не потому, что это все было бы впустую.
Просто – глупо наказывать того, кто выкидывает те же номера, которые в свое время выкидывал ты сам. Странно, что я сразу этого не понял. Это же была моя собственная шутка. И это был мой текст. Не статьи, а непосредственно диалога. Семь лет назад, когда мозгов у меня было еще меньше, чем сейчас, я выкинул аналогичную штуку с Мамонтом, на спор. Мы тогда забились с Сашкой Овчинниковым на ящик пива о том, что я доведу нашего главреда до белого каления, но при этом он меня не уволит.
Придумать трюк было несложно, тут главное было то, чтобы никто про это не знал. Ведь стуканули бы – и пиши пропало. Чего-чего, а «барабанов» у нас хватало и тогда, и потом. Вот и знали про мою задумку кроме Сашки только Маринка Свиридова да Олег Ничитайло, фотограф, я его попросил Мамонта сфоткать в момент гнева. Он, когда на меня орал, так забавно всегда ноздри раздувал, как будто вот-вот из них огонь выпустит. Только ради этого стоило затевать этот розыгрыш! Не человек, а Змей Горыныч, честное слово.
Нет, все-таки скотина я был тогда. Не в том дело, что я с Мамонтом нынче местами поменялся, а в том, что нельзя было так. Впрочем, понимание приходит с годами, и стыд за свои поступки тоже. Тогда мне это казалось смешным.
Все получилось, спор я выиграл, а фотка эта до сих пор где-то у меня в столе лежит.
Но откуда она про это знает? Кто ей рассказать мог? Тогда ведь так никто и не понял, что это шутка была, все решили, что я окончательно сбрендил. Маринка на трассе «Дон» погибла, Олег пропал без вести где-то на Черном Континенте, он же через год перевелся в АПН «Новости» штатным фотографом. Сашка? Ну, если только он. Не Мамонт же?
Хотя – может, и совпадение высшего порядка, такое бывает. Впрочем, это несложно проверить.
– В один прекрасный день тебе непременно проломят голову – с непонятным мне самом удовольствием, повторил я слова Мамонта, те самые, которые он мне сказал семь лет назад – Когда этот день наступит, я поверю в высшую справедливость.
– Это вряд ли – Шелестова развела руками – Я же стала журналисткой и даже работаю в вашем еженедельнике, а вы о какой-то высшей справедливости толкуете.
– Всем работать – я скривил рот, скрывая улыбку – Шелестова – ко мне в кабинет.
– Допрыгалась – злорадно прошипела Соловьева.
Остальные тревожно переглянулись.
– Давно пора – Вика, по-моему, была готова просто захлопать в ладоши – Одним днем, да? Чего ей две недели здесь нам глаза мозолить?
– Душа моя, просмотри новости, которые отобрали для нового выпуска – попросил я и закрыл дверь прямо перед ее носом.
– Не поняла – донеслось из-за двери.
Шелестова села в кресло, положила руки на колени и уставилась на меня.
– Овчинников? – утвердительно спросил я.
– Он – подтвердила Елена и внезапно завопила – Нет! Нет, Харитон Юрьевич, только не ремнем, у меня на попке следы останутся!
После чего пару раз смачно хлопнула ладонью по столу.
– Что ты за человек такой? – спросил я у нее обреченно.
– Насколько я поняла из рассказов Александра Валентиновича – то я – это вы лет семь-десять назад – заговорщицки прошептала мне Елена и уже в голос добавила – А так мне даже приятно!
– Заканчивай цирк – посоветовала ей Таша из-за двери – Неубедительно.
– Да? – расстроенно переспросила у нее Шелестова – Жаль.
– Если ты хочешь и вправду попробовать сомнительные удовольствия мазохизма, то сходи и поешь в кафе у метро – подал голос Петрович – Я вот вчера там борща со зразами откушал, так потом весь вечер такие мучения испытывал, куда там твоей порке. Кстати, ты с Кифом поаккуратней, у него чувство юмора одностороннее. Он ведь возьмет и впрямь тебя…. Эээээ….
– Как Сашка? – пропустил я все эти реплики мимо ушей – Все так же бухает?
– Совершенно не пьет – удивила меня Елена – Да и когда ему? Он теперь зам главного в одном из журналов, которые выпускает «Деляга». У него совещания и корректуры, живот, жена, двое детей, любовница из аналитического отдела. Некогда ему пить.
– Живот? – удивился я. Сашка всегда был худой как щепка.
– Я просто вчера в «Делягу» ездила за кое-какими бумагами – пояснила Елена – Ведомость налоговую по зарплате забирала за тот год, в нашей бухгалтерии запросили. Вот там его встретила, я же у него стажировалась какое-то время. Он дядька хороший, на самом деле, вообще не понимаю, как он выживает в тамошнем гадючнике. Слово за слово, он узнал кто мой нынешний шеф. Ох, как сразу оживился, вы бы видели! И начал рассказывать, как вы весело жили тут в старые времена. И про то, как вы мадагаскарских тараканов купили для бегов, а они разбежались по всему зданию, и про то, как вы на пару с какой-то Маринкой телефон отдела писем в газету «Интим» отдали, с соответствующим текстом объявления и именами тамошних сотрудниц, и как вам в отместку после этого девчонки из этого отдела волосы в розовый цвет покрасили, когда вы пьяненький на столе спали. И еще на лбу написали – «Михалыч». Кстати – а почему «Михалыч»?
Каждая фраза сопровождалась адским хохотом за стеной.
– Почему, почему – проворчал я – Потому.
Они, заразы, тогда мне снотворного сыпанули в водку. И добро бы только волосы выкрасили, они же мне еще тогда штаны… Ладно, опустим подробности.
– И про то, как вы Мамонту в день его рождения, в его же кабинете на стену плетку кожаную повесили и маску наголовную с заклепками – разливалась соловьем Шелестова – А он как раз с женой приехал, та решила сама стол накрыть.
– Да ладно? – сквозь смех донесся до меня голос Стройникова.
– Цыц! – хлопнул я ладонью по столу.
Вот же Сашка гад!
– Молчу-молчу – Шелестова грохнула стулом, придвигая его к столу, накрыла мою ладонь своей и понизила голос – Я для чего это устроила. Не бронзовейте, Харитон Юрьевич, не надо. Ни к чему вам это, вы же перестанете быть настоящим. Начальник должен быть строгий, суровый, и даже иногда жесткий, но живой. А у вас в последнее время лоб стал в металл цветом отдавать. Вы тут старший, но вы же один из нас? Там, в «Деляге» они все неживые, за редким исключением, я вчера там побывала, убедилась в этом еще раз. А здесь все настоящее. Давайте не будем ничего менять.
– Ты мудрая женщина, Елена – это было все, что я мог сказать – Откуда что берется?
– Жизнь – это та ещё сука – без намека на улыбку ответила мне Шелестова – Она всему научит, даже если ты этого не хочешь. А если не научился у нее ничему – значит ты не жил вовсе.
– И снова не поспоришь – я освободил свою ладонь, сунул в рот сигарету и чиркнул зажигалкой.
– Вы бы с этим поосторожней – Елена скептически посмотрела на меня.
