Тьма миров (СИ) - Рябов Игорь Владимирович (книги полные версии бесплатно без регистрации txt) 📗
Металлическая вывеска, покачивающаяся на покрытых ржой цепочках над дверью, молодостью не отличалась. А по правде сказать, так её место в музее, но еще б лучше — просто на свалке. Крупные, с декоративными завитушками и излишними финтифлюшками некогда ярко-синие буквы, начертанные на нежно-бирюзовой основе, настолько выцвели за десятилетия, проведенные без подновления, что почти слились с фоном в единое целое и читались с трудом. И если прочие буквы еще как-то можно было ухитриться разобрать, пристально прищурившись и внимательно вглядываясь в текст, то в первом слове четвертая из них отсутствовала напрочь, съеденная ржавым потёком. И смысл надписи стал пикантным. Волшебник, наткнувшись на вывеску взглядом, ошарашенно замер на месте, остановившись прямо посреди улицы, и перечитав её еще раз, лучезарно осклабился.
«Обм нщик Thahar» — гласила надпись: ни больше, и ни меньше. Хочешь, так смейся до слез. Нет желания веселиться, тогда можешь поплакать над курьёзной правдой жизни. А эта шутница по полной программе прикололась с помощью вывески над хозяином обменной лавочки. Или обманной, если подставить другую букву вместо недостающей? А она так и напрашивалась сюда, особенно в сочетании с именем владельца.
Вообще-то языки — не застывшие намертво монолиты. Они развиваются, обмениваются между собой интересным и важным, дополняются совершенно новыми оборотами речи, теряют с течением времени некоторые прежние, порой меняют значения слов на прямо противоположные, взрослеют и старятся, изредка исчезают, умирая, как и сами народы, их использовавшие. Язык длинноухих не исключение. И если в староэльфийской вариации имя Thahar означало «бдительный мудрец», что, согласитесь, весьма благородно звучит, то новое, молодое поколение ушастых теперь вкладывает в звучание этого слова совсем другой смысл. Анклу изредка доводилось общаться с некоторыми представителями разбитной эльфийской молодежи, которые доставали ему всевозможные редкие ингредиенты для волшебных экстрактов и зелий, когда у него появлялось желание лично поэкспериментировать с их изготовлением в процессе написания трактата о похудении. И коли дэру не изменяет память, то на сленге младоэльфов это слово теперь означает «хитрожопый».
Чуть ниже на вывеске основная надпись дублировалась мелкими буквами на других более или менее распространенных в Ничейных Землях языках: гномьем, гоблинском, оркском и тролльем. И хорошо, что мелкими! Если на наречии коротышек, весьма устойчивом на внешние воздействия и мало подверженном изменениям в силу консервативности характера их расы, словосочетание звучало по-прежнему нормально, то вот уже на современном гоблинском не каждый из кривоногих так грязно материться станет. Даже при посторонних. А в кругу семьи или друзей, так гоблины вообще образцы для подражания, слова грубого не услышишь.
Зачем понадобились надписи на оркском и тролльем — загадка века для Анкла. Первых в этих краях на пальцах одной руки пересчитать можно, а оставшимся свободным мизинцем поковыряться в носу. Большинство орков мирно пашут свои делянки и пасут стада за многие сотни верст отсюда, если топать всё время строго на юго-запад, не сворачивая в гости к гостеприимным ааргхам. А вторые, если и обучены грамоте, то чаще всего, за редким исключением, используют свои знания для прочтения ценников на емкостях с любым мало-мальски хмельным напитком. А из серьезной литературы предпочитают читать картинки с надписями и сборники анекдотов. Остальное культурное наследие народов Лоскутного мира их интересует ровно настолько, насколько хорошо горит при разведении костра.
— Давай, Айка, заглянем на огонек к этому… обменщику, — Анкл направился к двери домишки. — Возможно получится сторговаться. На длительное путешествие я не рассчитывал, и наши с тобой финансы поют жалостливые романсы. Путь до Метафа не близкий, и без денег мы сами скоро запоем еще более плаксивые песенки.
— Вряд ли из этой затеи, что-то хорошее получится. Отец разок с обменщиком связался, так потом полгода плевался, жалуясь всем подряд, что в Уходвинске все менялы — жулик на жулике.
— Твой родитель отчасти прав, — подтвердил волшебник, толкнув жалобно заскрипевшую дверь. — Но он узко мыслит. Обменщики, ростовщики и банкиры не только в Уходвинске жулики. Они везде такие. И чем крупнее город, в котором они обосновались, тем жулики наглее и жирнее.
Огонек и вправду горел. Да не один, а на полудюжине свечей в громоздком аляповатом канделябре, раскинувшим свои извивающиеся бронзовые щупальца по стене позади хозяина, со скучающим видом лениво покачивающимся в кресле-качалке за узким продолговатым столом-стойкой. Вычурность источника света сочеталась с остальной обстановкой халупы так же идеально, как шелковый наряд танцовщицы с носорогом, принимающим грязевые ванны. Но без горящих свечей здесь стояла бы такая подслеповатая темень, что хозяина запросто примешь в потемках за часть меблировки.
Эльф оказался хоть и не старым, но и юным его назвать язык не повернется. Так, средневозрастное нечто. Возможно, что он всё же был гораздо моложе, чем выглядел: сумрак хорошо наловчился искажать действительность. Хотя выглядел длинноухий, надо признать, паршиво, точно шуба, провисевшая в пыльном и затхлом шкафу уже не один десяток лет на радость прожорливой моли. Черты лица обменщика казались расплывчатыми и трудно запоминающимися, словно прикрытыми легкой туманной дымкой от любопытных глаз. Длинные волосы, зачесанные назад, прилизанные сверху и собранные в два хвоста на затылке, блекло отсвечивали сединой, в тусклом свете казавшейся грязно-серыми лохмотьями паутины, прилипшей к прическе. А тонкие малокровные губы хозяина, плотно сжатые и чуть изогнувшиеся в пренебрежительной ухмылке при виде входящих посетителей, не прибавили очарования к общему впечатлению.
— Чем могу помочь? — негромко проскрипел или хозяин лавочки, или его кресло-качалка, сразу и не разберешь.
Анкл молча стянул со среднего пальца на правой руке массивный платиновый перстень с крупным желтым бриллиантом, после использования заклинания при освобождении Айки от пламенной любви миленьких односельчан превратившийся в самое заурядное украшение. Затем перстень с глухим стуком опустился на стол-стойку вблизи от равномерно раскачивающегося носа обменщика. Опыта ведения дел длинноухому, по всей видимости, занимать не приходилось. Кресло по-прежнему плавно моталось взад-вперед, скучающее выражение на лице эльфа не дрогнуло ни единой, пусть самой незначительной мышцей. Он даже ухом не повел. И вправду, хитрожоп ушастый! Вот только крохотная азартная искорка, мимолетно сверкнувшая в блекло-зеленых глазах, наполовину скрытых под тяжелыми, малость припухшими веками хорошо замаскировавшегося алкоголика, не ускользнула от внимания волшебника.
— И на кой оно мне сдалось? — вяло поинтересовался длинноухий, лихо откинувшись назад так, что кресло, того и гляди, опрокинется навзничь. Упершись ногами, обутыми в старые стоптанные мокасины, в край столешницы, эльф выудил из недр одежды заранее наполненную трубку, больше похожую по размеру на небольшой черпак для розлива компота, и, не глядя, цапнул первую попавшуюся под руку свечу из канделябра над головой. Небрежно-показушным щелчком откинув серебряную крышку на чаше, обменщик поднес огонек к отверстию и со сладострастными причмокиваниями, скорее подходящими к совершенно иным моментам жизни, раскурил трубку. Затем он так же вслепую вернул огарок на прежнее место, ловким движением воткнув его в канделябр. — Мне их солить что ли, эти ваши кольца, браслеты и цепочки? Тащат и тащат сюда всё подряд, что хоть немножко блестит на солнце. Нет бы заглянули обменять, к примеру, большепузовские золотые пупы на мандыкские серебряные тугры. Или аглитские фунтяки на амерские доллы? Сейчас как раз самый выгодный курс обмена для них: за один фунтяк полтора долла дам. В крайнем случае, можно обменять любые эти местечковые деньжата на полновесные метафские златы, которые везде в ходу. Но как же, дождешься! Тащат и тащат побрякушки…
