Обретение мудрости - Дункан Дэйв (книги онлайн полностью .TXT) 📗
Захваченный песней, капитан Томияно забыл выставить вечернюю стражу. На борт «Сапфира» ступили непрошеные гости.
7
В рубке послышались крики, началась паника. Уолли, сидевший прямо под окном, встал и распахнул ставни. Высунувшись наружу, он взглянул на черный фальшборт на фоне почти черного неба. Он мог бы дотянуться до его края, если бы встал на цыпочки. Затем над бортом нависла еще более темная тень, и сверкнуло лезвие. Позади него была Река… он поспешно схватился за края рамы и резко откинулся назад, повиснув над водой; сталь просвистела как раз там, где мгновение назад находилась его голова.
Он скользнул обратно в рубку. Нужно было продумать план номер два…
– Я здесь, – послышался рядом тихий голос Ннанджи.
Шум начал стихать.
– Мужчины в середину, все остальные спиной к стенам, – сказал Уолли. Снова наступила тишина, если не считать сопения одного из подростков.
Все ставни были теперь открыты, и в рубку просочился слабый серый свет. Даже на палубе было темно, так как Бог Сна был закрыт облаками. Дождь, похоже, прекратился, но на палубе над ними слышались шаги.
– Томияно? Холийи? – тихо спросил Уолли.
– Я здесь.
– Я здесь.
– Я сейчас подниму Ннанджи. Вы двое держите меня за ремни на спине, иначе мы можем вывалиться за борт. Ладно? Потом я последую за ним, но все остальные останутся здесь. Пусть делом займутся профессионалы. Ннанджи, я отпущу твою правую лодыжку, когда ты будешь наверху. И лучше держи свой нож наготове. Сюда. – Он направился к окну на корме.
Паника прекратилась. Моряки были крепкими людьми.
Ннанджи повернулся спиной к окну. Глаза его, казалось, светились сами по себе, но, вероятно, это был лишь свет из другого конца помещения. Уолли прижался к нему, поставил ногу Холийи позади своей с одной стороны, Томияно – с другой, и почувствовал, как они схватили его за ремни. Затем он присел, не обращая внимания на протесты его еще не до конца зажившей раны. Моряки приняли его вес на себя, не давая ему опрокинуться назад. Он схватил Ннанджи за лодыжки.
– Готов? – спросил он приглушенным из-за килта Ннанджи голосом.
Он услышал смешок Ннанджи.
– Готов! – Он откинулся назад.
Уолли толкнул его вверх и распрямил колени. Уфф!
Ннанджи взлетел ввысь, покачнувшись, когда Уолли поднялся и наклонился вперед. Двое моряков заворчали, удерживая внезапно натянувшиеся ремни и не давая его ногам соскользнуть назад. Одним длинным движением Уолли поднялся из сидячего положения в полный рост, подняв руки и вытолкнув наверх своего подопечного – впечатляющая демонстрация силы, но времени любоваться ею не было.
Для ожидавших наверху пиратов, воин, вероятно, материализовался из ничего, внезапно возникнув над бортом. Блеснули глаза и зубы, а затем Ннанджи метнул нож в ближайшего противника и выхватил меч. Еще один прыгнул вперед, но Ннанджи парировал его удар. Он отскочил к борту, и тут меч Ннанджи настиг его. Он закричал, едва не зацепив мечом Уолли, и с глухим всплеском ударился о воду. Ннанджи рискованно покачнулся, когда Уолли отпустил его лодыжку, снова парировал удар, поставил правую ногу на фальшборт, удержал равновесие, блокировал очередной выпад, освободил левую ногу, опять парировал – и затем спрыгнул на палубу.
К этому моменту схватка была уже явно проиграна пиратами. Ннанджи мог удержать их, пока Уолли, оттолкнув поддерживавших его моряков, выбирался из окна. Затем он тоже оказался на палубе, и враги оказались в западне.
Это был одноцветный кошмар, черное на почти черном, освещенное лишь слабым сиянием Бога Сна из-за серебристых облаков, отражавшемся от воды. Бойня, кровь и смерть, ничего общего с делом чести, провозглашенным герольдами, поставленным в рамки соглашения, что равный сражается с равным… Уолли использовал боевой клич, чтобы дать знать своему компаньону, где он: «Семь! Семь!», словно трубный звук на фоне нарастающего шума. Он услышал смех Ннанджи, затем его голос: «Четыре! Четыре!»
Уолли парировал удар, сделал выпад, и кто-то закричал. Еще одна темная фигура нависла над ним, блестя глазами и клинком, и он ударил и почувствовал, как его меч рассекает плоть и ударяется о кость, услышал еще один вопль. Тело ударилось о палубу. «Семь!» «Четыре!» Он едва мог видеть своих противников, но их положение становилось все хуже. Его необычайная ловкость, его знание палубы, его уверенность в том, что все они – враги, а не друзья, даже его рост и сила – все это делало его непобедимым. Шонсу был лучшим в Мире, а Ннанджи на этой палубе был почти Шестым. Это был не поединок, а лишь хладнокровное убийство. Пираты превосходили воинов числом, но те превосходили их умением.
– Четыре!
– Семь!
Послышался чей-то голос: «Три!», но его заглушил булькающий звук и новый смех Ннанджи. Потом пираты отступили, и на какое-то мгновение наступила пауза – группа вооруженных людей стояла лицом к лицу с двоими, стоявшими над четырьмя или пятью лежащими на палубе телами; один из них кричал высоким голосом, словно мальчик или женщина. Лучше было не видеть этой резни, сражаться лишь на основании звуков и ощущений, не зная, что именно происходит с живыми людьми – мужчинами или женщинами.
– Ну, давайте! – презрительно усмехнулся Ннанджи, и они пошли на них, все вместе, по крайней мере шестеро, и это казалось разумной идеей. На самом деле это была глупость, так как они спотыкались о лежавшие тела и толкали друг друга, в то время как воины стояли спиной к борту. Выпад. Удар. Ругательство. Вопль.
– Семь!
– Четыре!
Потом они повернулись и побежали, а воины – за ними, словно львы за христианами. Чья-то рука схватила Уолли за лодыжку. Он споткнулся, ударил мечом, и его отпустили. Он проложил себе путь вниз по ступеням, и в тусклом свете стали видны карабкающиеся через борт впереди люди.
– Хватит! – сказал он, тяжело дыша. – Пусть уходят.
Дыхание ветра на его вспотевшей коже казалось холодным, словно смерть.
Ннанджи тоже остановился, вытирая рукой лицо.
– Забавно, – сказал он. – Проблема нашей профессии, брат, состоит в том, что слишком много приходится упражняться и слишком мало – действовать по-настоящему.
Затем хлопнула дверь на полубаке. Пираты освободили палубу, но внизу были другие. Уолли двинулся вперед, бдительно следя, не прячется ли кто-нибудь за шлюпками. Он взглянул за борт и увидел группу лодок.
– Подождите своих раненых! – крикнул он, и получил в ответ град оскорблений.
– Я воин-Седьмой. Клянусь своим мечом, что никакого обмана не будет. Мы вернем ваших раненых. Сколько вас внизу?
В мешанине беспорядочных ответов трудно было что-либо расслышать. Он подошел к двери и ударил по ней ногой.
– Вы меня слышите?
Ответа не последовало. Он схватился за дверь и изо всех сил потянул, отскочив затем назад и в сторону. Перед ним была абсолютная чернота, и ему не требовался опыт Шонсу, чтобы понять, что его видно на фоне неба и что он вполне может получить нож под ребро.
Он повторил свою клятву – никакого обмана, и они смогут спокойно уйти, если выйдут оттуда. Тишина, лишь приглушенный ропот из рубки, отдаленный стон раненых и плеск воды о борт.
– Мы уморим вас голодом, – крикнул он.
Никакого ответа.
– Я сказал, что вы можете уйти. Но только если выйдете сейчас.
Снова тишина.
– Я воин! – крикнул Уолли, слыша отчаяние в собственном голосе и надеясь, что его слышат и пираты. – Моряки будут здесь через минуту. Поспешите!
– С мечами? – спросил голос изнутри.
– Да. Я клянусь.
Ннанджи сердито зарычал.
– Следи за лодками! – рявкнул Уолли.
– Я иду! – послышался женский голос. В дверях появилась фигура и побежала к лодкам.
Ннанджи схватил ее за руку.
– Сколько вас там еще?
– Еще четверо, – ответила она.
Затем последовало некоторое замешательство, так как на палубу высыпала команда. Кто-то выбрался из окна и снял засов с двери. Уолли развернулся кругом – теперь ему приходилось угрожать друзьям, чтобы защитить врагов. Томияно набросился бы на них с кинжалом, если бы Ннанджи его не остановил. Он весь кипел от ярости, продолжая кричать, что они пираты и потому должны умереть.
