Безупречный элемент (СИ) - Северная Ирина (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
— Откуда ты знаешь, о чем я думаю сейчас? — уклончиво отозвалась она. — Ты говорил, что не слышишь моих мыслей.
— Я не слышу твоих мыслей, верно. Но я чувствую твое состояние, улавливаю, когда оно меняется
— И? Всё было… только магией? — спросила она.
Он хмыкнул, прижался губами к ее макушке, задержался, вбирая запах волос и, наконец, ответил:
— Да. Всё было именно магией, но не магия сотворила это с нами, — его рука скользнула по ее спине, легла на попку, чуть сжала.
Фреда почувствовала, как ее тело сразу отозвалось на его прикосновения.
— Я могу заставить свою кровь бежать по венам быстрее и разогреть мое тело, могу принудить сердце биться, имитируя жизнь, — прошептал Рейн, настойчивей лаская ее, тесней прижимая к себе. — Но никакая магия не способна заставить тебя чувствовать вот так… — Его рука, лежащая на ее попке, опустилась ниже, пальцы скользнули между ягодиц, медленно проникли внутрь горячего влажного лона…
Фреда прикусила губу, застонала, бедра ее плавно задвигались в заданном его пальцами ритме.
— Если только этого не сделают мои пальцы… мои губы… мой язык. И ты снова готова для меня… — шептал он, прижимаясь губами к ее пылавшему лицу. Не прекращая ласки, он взял свободной рукой ее руку и положил на свою возбужденную плоть. — А я готов для тебя… Чем не магия? Не волшебство создает это, а мы, наши тела, наше возбуждение, наше обоюдное желание создают волшебство. Это действительно магия. Бессмертная и всемогущая.
Рейн прервал ласку, и Фреда нечетко, как сквозь марево расплавленного воздуха, увидела, как он поднес блестевшие от ее влаги пальцы ко рту и медленно облизал, не сводя с нее глаз.
Потом подхватил Фреду и легко переместил, усадив на себя. Они смотрели друг на друга, когда она привстала, взяла в руку его напряженный член, направила в себя и, соединившись с ним, начала плавно двигаться. В груди Вагнера зародился и сорвался с губ глубокий звук, похожий на выдох. Он обхватил бедра Фреды ладонями, включился в ритм, задвигался вместе с ней, направляя, словно в танце.
Фреда то возносилась куда-то на волне приближающейся кульминации, то снова погружалась в густой, как мед океан возбуждения, когда Рейн, чуть замедлял их общий ритм, почти замирал, не давая ей достичь вершины, а затем опять начинал подъем. Сладкая пытка, в конце концов, превратилась в переполнявшую ее, медленно текущую лаву блаженства.
Рейн подался навстречу, сел, прижимая Фреду к себе, глубже проникая в нее. Она ухватилась за него, чувствуя, как под ладонями перекатываются твердые напряженные мышцы его плеч. Одной рукой он поддерживал Фреду под бедра, второй убрал ее волосы, отклонил голову девушки чуть в сторону и уткнулся лицом в изгиб между шеей и плечом. Губы и язык заскользили по теплой бархатистой коже.
— Сделай же…это… — выдохнула она, и, положив руку на затылок Рейна, прижала его голову сильнее к себе.
Он укусил ее в момент, когда оргазм расплескался в ней ослепительным сиянием и бурной пульсацией, стал кипучей волной и жарким ветром, подхватил и унес куда-то, где она парила, ощущая себя живым сосудом, доверху наполненным блаженством.
Она не помнила или просто не поняла боли от укуса, а в какой-то миг, почувствовав лишь жадные ритмичные движения его губ и языка, и услышала его тихий стон наслаждения, с которым он пил ее.
Когда все немного успокоилось, и Фреда медленно опустилась из палящего марева в реальность, она увидела совсем близко перед собой лицо Рейна и его рот, испачканный ее кровью. Она облизнула припухшие губы и потянулась к нему.
— Я чувствую, как ты все еще пульсируешь там… все еще сжимаешь, ласкаешь меня своим телом… не отпускаешь… — прошептал он.
— А я чувствую тебя… И не хочу отпускать…
Он поцеловал её, страстно, ненасытно, глубоко. Потом отстранился.
— Смотри на меня, — сказал он и медленно приоткрыл рот.
Она заворожено наблюдала, как обнажились его белоснежные клыки, между влажных губ мелькнул язык, Рейн резко прикусил его, заставляя Фреду вздрогнуть всем телом. Его рот наполнился кровью, и Вагнер снова впился в ее губы поцелуем.
Она почувствовала густую влагу и движение его настойчивого языка, проникающего между ее губ. Рот Фреды наполнился, и она инстинктивно сделала глоток. И еще один, и еще: терпкий, чуть солоноватый вкус, непохожий ни на что…
Она глотала кровь ВАгнера, а он целовал ее и поил собой и снова задвигался в ней, а она снова начала подъем туда, откуда не стала бы возвращаться, если бы только могла…
***
…Лео шагал первым во главе маленькой процессии.
Они не стали обходить ограждение между пляжем и парковкой, а двинулись напрямую. Эйвин с вполне осознанным и нескрываемым удивлением смотрел, как двое его спасителей перемахнули через полутораметровый забор, почти не опираясь на него, словно взлетели. Сам он смог только подтянуться на трясущихся руках и тяжелым мешком перевалить свое тело на другую сторону. Человеческая физиология заработала в полную силу, и когда его напористо усадили в салон старого обшарпанного Фольксвагена, юноша и не думал сопротивляться, а был занят тем, что усиленно стучал зубами и трясся от холода и пережитого стресса.
Высокий сел за руль, второй устроился рядом с парнем, и машина сразу двинулась к выезду с парковки.
— Ничего другого не нашлось, кроме этой колымаги? — проворчал сидящий рядом с Эйвином незнакомец, обращаясь к высокому.
— Кроме этой — ничего. Зато быстро и без проблем, — невозмутимо отозвался тот.
Не вникая, о чем идет речь, Эйвин почувствовал лишь смутное беспокойство. Больше всего ему сейчас хотелось свернуться в тугой комок дрожащей плоти и забыться сном часов эдак на тридцать. А лучше вообще больше не просыпаться.
Зубы Эйвина клацнули особенно громко, и оба его спасителя одновременно посмотрели на него. Высокий — в зеркало над лобовым стеклом с внимательным любопытством, а сидящий рядом с ним — с сочувствием.
Причем и любопытство, и сочувствие Эйвин определил чисто визуально, а не «хлебнул» чужих эмоций всем существом, как раньше. Он в самом деле ничего не чувствовал извне, если не считать ужасного дискомфорта, холода и полной разбитости. Но это были только его ощущения.
А куда его, собственно говоря, везут?
Юноша поднял тяжелую голову и посмотрел в мутное окно. На улице, несмотря на позднее время, заметно оживленней обычного, а город расцвечен огнями. Из кафе, мимо которого они проезжали, со смехом и криками высыпала группа людей.
— Что…там происходит? — проговорил Эйвин.
— Новый год называется. Праздник такой, — отозвался высокий блондин с водительского места.
Эйвин обессилено закрыл глаза и уткнулся лбом в стекло. Он всегда любил Рождество и Новый год. Традициями приемной семьи, в которой он воспитывался, свято соблюдались все праздники, и это укрепилось в молодом человеке, стало одной из тех вечных ценностей, которые хранятся особо бережно и передаются следующим поколениям.
Последние недели, пребывая в кошмарном омуте, он не замечал течения времени, вообще ничего, забыл обо всех праздниках, о традициях, о том, что помнил и ценил. Он оставил Линну одну в Новогоднюю ночь, а сам решил…
Эйвин заскрипел зубами и пару раз стукнулся лбом о холодное стекло.
— Худо тебе? — участливо поинтересовался сидящий рядом.
— Поганей не бывает, — еле ворочая языком, проговорил парень. — А куда мы едем?
— Наконец-то ты задал этот вопрос, — отозвался нахальный и длинноволосый. — К тебе мы едем, куда же еще.
— А…А откуда вы знаете…
— …где ты живешь? — закончил за него фразу высокий. — Давай сделаем так. Мы довезем тебя до дома в целости и сохранности, а там поговорим.
— О чем поговорим? — онемевшими губами произнес юноша.
— Поверь, нам есть, о чем поговорить, — заявил молодой блондин. — Хотя бы о том, что с тобой творилось последние дни.
— Но…откуда вы… знаете?..
— Послушай, Эйвин, не беги впереди паровоза, — долговязый бросил на парня короткий колючий взгляд и снова стал смотреть на дорогу. — Но ты уже большой мальчик и даже сейчас можешь сложить два и два. Раз я знаю, как тебя зовут, и где ты живешь, то вряд ли интересовался этим из праздного любопытства. Согласен?
