Чужеземец - Каплан Виталий Маркович (книги онлайн бесплатно серия txt) 📗
Алан опустил голову. Вариантов не находилось. Даже Гармай — и тот молчит, не выскакивает с предложением разных боевых глупостей. Взрослеет мальчик…
Колыхнулся дверной полог, толпа чуть раздвинулась, и в горницу, опираясь на свой знаменитый посох, вошёл старый волхв Сианиари. Вот уж кого Алан сейчас менее всего хотел видеть. Охоч старик был до философских споров, и ведь выбрал же время. «Не до грибов, Петька» — вспомнился вдруг старинный анекдот.
— Дело-то понятное, — без предисловий заявил волхв. — На подземные ходы не надейтесь, их всего-то два и было, один из дворца наместника, другой из храма Господина Бурь. И оба ещё полторы дюжины лет как обвалились. Тогда на кровавую луну было трясение земли, Хозяин Недр, понимаешь ли, возбудился. Но ты, Аалану, не тревожься. Выспись лучше. Утречком я вас с парнишкой воротами проведу, и всё хорошо будет.
— Проведёшь? — язвительно скривился Алан. — С помощью своих духов? Ты это мне предлагаешь, вестнику Бога Истинного?
— Уж всюду тебе духи мерещатся, — старик отмахнулся от его слов точно от назойливой мухи. — Дело-то невеликое… мелкое дело, можно сказать. И без духов обойдёмся… Сам проведу, своей сноровкой.
— Как проведёшь? — тут же без спросу влез Гармай. Добро ещё при своих… а то ведь вся конспирация насмарку… не должен по здешним понятиям раб говорить, прежде чем хозяин не позволит. А ещё ведь своим разбойным опытом кичился… сопляк…
— Да с купцом одним, — охотно пояснил волхв. — Из Хайлассы, овец тут закупал.
Завтра погонит их… великая дюжина овец-то. А со мной он уговорился, что схожу с ним в Хайлассу, жену его от почечных болей излечу. Обещал хорошую награду.
— А как же стража на воротах? — обеспокоился Гармай. — Проверять же будут…
— А то, внучек, моя забота, — ухмыльнулся старик. — И не встревай во взрослый разговор, а не то…
Тупик был со всех сторон. Оставаться в Хагорбайе — значило поставить под нож всю общину. То, что судья не успокоится, пока не перероет весь город — это и ёжику понятно. Принимать помощь волхва — значило воспользоваться колдовством.
— Имей в виду, — заявил он, — что непрестанно буду молиться в уме Истинному Богу. А ты успел уже на опыте убедиться, что все эти ваши духи не выносят Его имени.
— Сказал же — без духов обойдусь, — волхв изобразил голосом обиду. — Молись сколько влезет, мне то не помеха. …Отара у купца и впрямь оказалась знатная — заполонила всю улицу. Кудлатые, грязные овцы и бараны, вонь столбом. Пастухов было немного, всего-то человек пять — Алан точно не разглядел. Но дело своё они знали. Не позволяя подопечным разбредаться в стороны, повели к городским воротам. Время купец рассчитал так, чтобы поспеть чуть раньше открытия. Торопился, видно, к больной жене.
Старый волхв решительно взял Алана и Гармая за руки — и поставил их в самой середине отары. Овцы поначалу беспокойно косились на нежданных соседей, но старик цыкнул на них — и животные тут же потеряли к людям всякое внимание.
Алан, читая про себя утреннее молитвенное правило, нет-нет да и косился на стражников у ворот. К старику у них ни малейших претензий не возникло, старика знали и, несомненно, побаивались. А вот и пастухов, и купца, неказистой внешности мужчинку, детально о чём-то расспрашивали. Алан успел заметить, как блеснула в лучах восходящего солнца серебряная монета — и тотчас же скрылась в ладони начальника стражи. После этого отара неторопливо затрусила вперёд.
Двинулись и Алан с мальчишкой, каждую секунду ожидая изумлённого оклика.
Но оклика не было. Едва ли не час они шагали в окружении овец, дыша пылью.
Скрылась из глаз городская стена, вылезло над грядой синевато-зелёных холмов рыжее солнце. И лишь тогда старый волхв, протолкавшись сквозь овечью толпу, тронул их за руки.
— Довольно. Пойдёмте-ка в сторонку.
— Что ты сделал? — отойдя на десяток шагов от растянувшейся по дороге отары, спросил Алан.
— Да так, — беспечно махнул рукой старик. — Шли себе бараны за ворота.
— Бараны?
— Бараны, бараны, — кивнул волхв. — Я им вместо вас баранов показал. Баранов они и увидели. И купец тоже баранов видел, и работники его. Хорошо, отара большая, на глаз парой больше, парой меньше, не заметишь… Ну, прощайте, пора мне…
Может, когда и свидимся… И помни, Аалану — я твоему Богу не враг.
И вспыхнуло над головой старика солнце, длинные седые кудри на миг позолотели… а потом стало горячо щекам. …Да, щёки напекло. Вместе с головой. Изрядно же он сна ухватил — солнце заметно сместилось, и там, где была спасительная тень, сейчас плескалось жаркое золотистое озеро света. К полудню оно станет совсем белым — как песок пустыни на старинной фотографии.
Алан поднялся, крутя головой и соображая, куда лучше перекатить чурбачок.
Пожалуй, за дом.
Но тут в ворота деликатно постучали. Хоть Гармай и распахнул их с утра, но посетители, очевидно, робели старой ведьмы.
— Не заперто, — крикнул Алан. — Входи, добрый человек.
И добрый человек не замедлил войти.
Был он высок и широк в кости, чёрные кудлатые волосы перевязывал на затылке шнурком, а бычью шею его охватывал кожаный ошейник. Из одежды на нём только и имелось, что давно не стиранная набедренная повязка. Грудь густо поросла, но почему-то не чёрным, а рыжим волосом, а мышцы бугрились как у циркового борца.
Войдя на двор, человек окинул Алана долгим, внимательным взглядом и, опустив голову, пробубнил себе под нос:
— Мне бы это… госпожу Саумари.
Ну, всё с ним было ясно — очередной страждующий, до которого ещё не докатилась весть о ведьминой командировке.
— Должен огорчить тебя… — вздохнул Алан. — Госпожа Саумари в долгой отлучке, и вернётся не ранее, чем спустя половину луны, а то и позднее. К больному её позвали, в северные края.
— Вот так всегда… — скривился, точно от недозрелого яблока, посетитель. — Всегда! И досталась же мне злая судьба…
— Как тебе имя, добрый человек? — полюбопытствовал Алан. — И какое дело привело тебя сюда?
В принципе, всё уже было сказано — нет тётушки и долго не будет, позже приходи.
Но вот так просто отшить человека казалось неприличным. Тем более рабский ошейник… Алан не раз ловил себя на том, что перед здешними рабами чувствует какую-то непонятную вину. Словно лично он, Ёлкин Алан Викторович, обратил их в рабское состояние. Интеллигентские комплексы, посмеивался он над собой. Как оно в восемнадцатом веке началось, так и длится… проще надо быть, проще. Но каждый раз, разговаривая с человеком в ошейнике, он давил в себе смущение.
— Хаонари меня кличут, почтенный, — тихо поведал пришелец. — А дело у меня такое — зубами маюсь. Вон, — ткнул он грязным пальцем в щёку. — Четвёртый день как не отпускает. Я уж и богине Гоуманиди молился, и золу в тёплой воде размешивал, полоскал, а оно всё хужее и хужее. Одна осталась надежда, на госпожу Саумари.
Сильная она ведьма, такие заклятья знает, что…
— Не повезло тебе, — сочувственно кивнул Алан. — Но знаешь, госпожа Саумари, отбывая, всем просила передать, чтобы с мелкими болячками шли к бабке Хигурри да бабке Миахисе, они справятся.
— К баабкам, — недовольно протянул Хаонари. — Бабкам платить надо, монетой али едой какой, а где ж мне взять-то? Сам видишь, — провёл он пальцами по ошейнику, — в рабском я звании. Госпожа-то Саумари добра, она и в долг полечить может, а эти — да скорее удавятся. Нет, почтенный, одна у меня была надежда, да и та лопнула, чисто пузырь бычий.
Его убитый вид совершенно не вязался с могучей внешностью. Алан лишний раз подумал, что было бы тут с ним самим, не реши он в свой последний отпуск стоматологические проблемы. Тоже бы по ведьмам бегал?
— Знаешь что, Хаонари, — решил он наконец, — я могу тебе одолжить денег, на лечение. Сколько эти бабки запросят? Полудюжины медяшек хватит?
— Нет, почтенный, — грустно пробасил Хаонари, — не возьму я твоих монет, отдавать-то нечем. Ничего своего нет, окромя повязки, да и то — хозяин дал, господин Заулай.
