Повелители камней - Маллен Патриция (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
Сердце лягушки застучало быстро-быстро.
— На тебе заклятие, ты в заблуждении. Если ты хочешь вернуться, стать самой собой, это очень просто. Помоги тому, кого любишь. Не важно, большая это будет помощь или маленькая, и не важно, узнают ли те, кого ты любишь, что ты для них сделала. Ты можешь сделать это в своем сердце, если по-другому не получится. И тогда ты снова станешь девочкой. Теперь иди, а то я спешу. Мне нужно торопиться.
Аягушка послушно поскакала назад, к лагерю, но потом остановилась и оглянулась на старика. Чародей сунул руку за пазуху и вытащил кожаный мешочек. Из мешочка он достал мелкую пыль и посыпал ею землю вокруг себя, шепча при этом странные слова, а когда закончил, начертил в воздухе непонятные символы. Наконец он встал неподвижно. Мастер Чародей в полном облачении чего-то ждал на берегу.
Сквозь поднимающийся туман лягушка на мгновение увидела реку, беззаботно пенящуюся по камням и уступам. Из лесу донесся громкий треск. Лягушка вздрогнула от страха.
Фаллон повернулся на звук.
— А, ты пришел, — проговорил он.
Лягушка увидела еще одного человека, выходящего из леса.
— Да, — подтвердил человек. — Ты думал, не приду?
Его голос был холодным, таким холодным, что лягушка содрогнулась. Повернувшись, она быстро попрыгала прочь. Чародей подарил ей надежду, и теперь она знала, что делать.
Глава 35
Потрясенная словами Фаллона, Сина исполнила простой ритуал, которым все чародейки и целительницы посвящают себя Магии. Она провела ночь в одиночестве на берегу, погрузившись в медитацию. Ее тело дрожало от холода, но она этого не замечала. Снова и снова она слышала глухой голос Неда, видела лицо мейги, искаженное злобой и ненавистью, от которых ее эльфийская красота казалась грубой, вульгарной.
И все время ей слышался голос Фаллона. Несколько раз Сина вставала, чтобы призвать Руфа Наба к последней отчаянной попытке освободить Ньяла, и каждый раз ее удерживала не мысль о возможной неудаче, а предостережение Фаллона. «Доверься Закону, — твердила она себе. — Доверься Магии».
Если Ньял умрет, она умрет тоже. После смерти любимого удары мечей чужаков станут для нее желанным освобождением. Сина жалела, что не может пойти к Ньялу и сказать, что раз он не последовал за ней на Внешние Острова, то она последует за ним. Но она приняла решение, и это дало ей спокойствие.
Вот только думать о том, что принесет с собой утро, было невыносимо. Лишь отчаянным усилием воли Сине удалось прогнать мысли о казни. Она вспомнила те золотые деньки, которые они вместе провели летом. Она вспоминала то, о чем они вместе мечтали вдвоем, и возводила из этих воспоминаний прочную стену, не допускающую внутрь себя смерть. Она заставляла себя видеть Ньяла смеющимся от удовольствия над шалостями жеребят. Снова и снова она окликала Ньяла и желала себе увидеть, как он поворачивается к ней — радостно и удивленно.
Но как она ни старалась отдалить утро, оно все-таки пришло.
— Доверься Закону, — еще раз сказала она себе, ища утешения в неподатливых словах.
Ньял долго пытался освободиться от веревок. Терпя страшную боль, он выворачивал руки и ослаблял путы, раздирая в кровь кожу на запястьях. Наконец его старания увенчались успехом. Немного отдышавшись, он встал.
Выходящее на Гаркинский лес окно было слишком узким — взрослому человеку не пролезть. Дверь, сделанная из толстого дуба, оказалась прочной, под стать воротам конюшни. Дерево было недостаточно сухим, — вероятно, дверь смастерили из тех полузасохших деревьев, которые великаны нашли поблизости, — но Ньяла это не обрадовало. Сырое дерево ссохнется и растрескается, но к тому времени Ньяла из Кровелла уже давно не будет в живых. Он исследовал каждую трещину, попробовал расшатать каждый камень, до которого смог дотянуться, но башня оказалась прочной. Она простояла бесчисленные годы и простоит еще столько же.
Ньял завернулся в плащ и сел, прислонясь к стене. Интересно, как его казнят. Если бы можно было попросить, чтобы его закололи! Это не так противно… Но лорды не дураки, так что скорее всего будет ритуальная казнь через удушение. Ньял содрогнулся и принялся сматывать веревку, которой только что был связан. Так себе оружие, но он все равно не сдастся без боя.
В комнате было темно и холодно. Вдруг Ньял услышал звон, будто бы металл волокли по камню. Он вскочил на ноги и приложил ухо к двери. Звон приближался, медленно, мучительно и оттого зловеще. Ньял прижался к стене, его сердце бешено колотилось. Последний скрежещущий удар, и звон прекратился. Кто-то начал царапаться у двери. Непонятно кто: ни на человека, ни на Других это не было похоже. Царапанье усилилось, сопровождаемое странным мычанием — похоже, от натуги. Странное существо пыталось войти. Ньял затаил дыхание.
Поток свежего воздуха пронесся по комнате — дверь со скрипом отворилась. Ньял ничего не увидел: в башне было темно, как в пещере. Он поднял свернутую веревку, готовый к бегству или к бою. Металл скребнул по полу, и кто-то коснулся его ноги. Ньял отпрыгнул, но и существо тут же отступило, сопя и квакая. Ньял осторожно наклонился и нащупал лежащую у ног тяжесть. Это был Огненный Удар. Вытащив меч из ножен, Ньял снова ощутил радость от того, как легко и ровно лежит в ладони его теплая рукоять. В непроницаемой темноте раздался шорох: существо начало спускаться вниз. Оно снова квакнуло, впрочем, с ноткой настойчивости, и Ньял пошел за ним.
На нижнем этаже башни было пусто. Гвардейцы расположились снаружи и тихо похрапывали у тлеющего костра. С мечом наготове Ньял перешагнул через спящих. Существо быстро двигалось впереди странными прыжками. В лунном свете Ньял увидел, что это обнаженная девочка. Она припала к земле возле тропы, изо всех сил замахала руками. Вслед за ней Ньял спустился по каменным ступеням в черноту ущелья, где шумела река. Вдоль берега стояли шатры и горели костры. Ньял поскользнулся на мокрых камнях и остановился, оглушенный ревом реки.
Девочка бросилась в воду. Ньял привязал веревку к поясу, чтобы руки были свободны, и нырнул за ней. Вода холодом сковала тело. Он переплыл на другой берег. Возбужденно квакая, девочка прыгала впереди, поднимаясь по крутому берегу. Ньял ощутил под ногами траву и услышал испуганное фырканье Авелаэра. Радость и благодарность охватили Ньяла. Жеребец, казавшийся совершенно черным в лунном свете, вскинул голову и ударил копытом землю. Ньял обвязал один конец веревки вокруг шеи Авелаэра и сделал петлю вокруг его морды.
— Сударыня, — прошептал Ньял, — возможно, мы никогда не встретимся снова, но позвольте сказать вам спасибо. — Ньял протянул руку в темноту. Девочка испустила резкий вздох, и Ньял почувствовал прикосновение холодной, грубой кожи. В невольном отвращении он отдернул руку. — Спасибо, — пробормотал он и прыгнул на спину Авелаэра.
Небо светлело у него за спиной, когда он огибал озеро, направляясь к западу. Авелаэр отдохнул и рвался вперед, и сам Ньял едва сдерживал ярость. Ночь перешла в утро, и день сменился вечером, а он все ехал и ехал. У него отняли все, чем он дорожил. Кровелл, Морбихан, даже Сина были потеряны для него. Он был мертв: судим и приговорен к смерти. У него остался только конь, меч да немного времени. Но эта короткая отсрочка в исполнении приговора только и была нужна ему теперь, ибо мысль о мщении гнала его на юг, как ураганный ветер.
Глава 36
Руф с грохотом скатился по тропе, его щеки раскраснелись.
— Ньял сбежал!
— О, Руф! — Сина бросилась ему навстречу, и они закружились в обнимку в пляске радости. — Но как?
— Знаю только, что, когда луна скрылась, я пошел вытащить его оттуда. Я собирался освободить его, решив, что таково предназначение моей жизни. Но его уже не было! Лорды только что узнали!
С утеса неслись проклятия.
— Я должна рассказать Фаллону!
Фаллон лежал на берегу, будто отдыхая после трудного подъема к шатру. Его голова была повернута. Казалось, он всматривается в омут, в котором Сина едва не утонула. Легкий, холодно мерцающий туман вставал от темной воды. На лице и волосах чародея блестели бисеринки влаги.
