Восточная Империя - Сейберхэген Фред (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
Он снова хмыкнул. Внезапно заинтересовавшись тем, что он будет чувствовать теперь, освобожденный от чар, он притянул ее к себе так, что их губы и тела прижались друг к другу. Она застонала и напряглась, словно удивившись, — а затем ответила на поцелуй со всем своим умением и с гораздо большим желанием, чем когда-либо раньше.
И тут ему стало ясно, что прикосновение к ней ничего для него не значило. Это было все равно что обнимать огромную дышащую куклу. Он отпустил ее.
К его удивлению, Чармиана припала к нему, рыдая. Он никогда не видел ее такой; пораженный, он ждал, чем это закончится.
Между всхлипываниями она пролепетала:
— Ты — ты, значит, находишь меня — не слишком изменившейся?
— Изменившейся? — Затем он вспомнил кое-что, что делало понятным ее поразительное поведение. — Нет. Нет, ты совсем не изменилась. Наш могущественный вице-король солгал в отношении уничтожения твоей красоты. Ты выглядишь не хуже, чем всегда, вот только грязновата. — Впервые за много дней Чап слышал свой голос как самый обычный, естественной звук.
Чармиана несколько мгновений смотрела на него, не отваживаясь поверить. Ее всхлипывания внезапно сменились возгласами радости и облегчения.
— О, Чап, ты мой повелитель — верховный и единственный господин. — Она прерывисто, странно смеялась.
На Чапа нахлынули чувства, доселе ему неведомые. Они были сродни безумию. Он не мог разобраться в них или подавить их. Он зарычал, вскочил и рывком поставил Чармиану на ноги. Он схватил ее за плечи и сжимал, пока не стало казаться, что вот-вот могут хрустнуть кости, пока она непонимающе не застонала. Затем, продолжая удерживать жену левой рукой, Чап размахнулся и правой, открытой ладонью, но со всей бушевавшей в нем яростью, дал ей пощечину.
— Это тебе за то, что ты предала меня, за то, что меня использовала, за то, что пыталась меня убить!
Удар свалил Чармиану с ног и заставил замолчать. Лишь некоторое время спустя она вздрогнула, застонала и села, на этот раз утратив всю свою грацию. Ее волосы больше не скрывали лица. Кровь капала с губ, а на подбородке уже расцветал синяк. Наконец она смогла задать ему вопрос, изумленно и кротко:
— Почему сейчас? Почему ты ударил меня сейчас?
— Ну что ж, лучше поздно, чем никогда. Я мщу по-своему, как ты сказала. Не так, как Сом, не так, как любой другой здесь. — Сжимая рукоятку меча, Чап выглянул из ниши, оглядев спиральную тропу. Пусть теперь нападают на него; он — Чап, сам себе господин, и таким он решил умереть.
Увидев недоумение, написанное на ее лице, он продолжил:
— Ну-ка, тряхни головой и постарайся уразуметь то, что я сейчас скажу. Я не собирался выводить тебя из этого проклятого места. Я должен был разыграть роль придворного шута Сома и Запраноса; таким образом я должен был доказать свое право присоединиться к элите Востока. Им не нужен на службе свободный человек. Они должны располагать людьми, связанными клятвой, раболепствующими, лижущими им задницу. Тогда они откроют своим проверенным рабам секреты власти и двери к богатству. Так они говорят. Лжецы. Насмешники над калеками, обрыватели крыльев у мух. Не знаю, разит ли от Сома смертью — или только лошадиной мочой!
Он почувствовал себя лучше благодаря этой продолжительной речи и еще лучше благодаря действию, непосредственно предшествовавшему ей. Теперь в нише воцарилась тишина. Чап задышал медленнее, а Чармиана — ровнее, к тому же она перестала стонать.
И тут наверху опять послышались лязг и крики — там кипела битва.
Чармиана, почти нормальным голосом, спросила:
— Это Томас напал? Но ведь наши генералы считали это невозможным?
Чап проворчал в ответ что-то неразборчивое.
— Эти, с Запада, причинили мне много вреда, — сказала Чармиана. — Но если бы я могла выбирать, я присоединилась бы к ним, а не к Сому.
— Ты поступила бы мудро, если бы смогла так сделать. Они, на Западе, — живые люди, и многих поверг бы к твоим ногам один взмах твоих ресниц. Что еще?
Какая-то мысль или воспоминание снова вернули выражение удивления на ее лицо.
— Чап… Я никогда не спускалась раньше в эту пещеру — и все же мне кажется, что я была здесь. Происходящее кажется мне знакомым. Извилистая тропа, эти ниши. Звуки, вызываемые проходящими демонами, ощущения, рождаемые ими, чувство безысходности, прежде всего. — Она вздрогнула. — Но как я могу узнавать их и не помнить ясно?
Чап мыслил практично.
— Если ты бывала в этой пещере или видела ее в каком-то видении, тогда припомни выход из нее, которым мы могли бы воспользоваться.
Чармиана бросила на него долгий испытующий взгляд, в котором сквозили остатки былой надменности, но ее изможденное лицо слегка смазало эффект этого взгляда.
— Теперь ты уже закончил мстить мне?
— У меня есть заботы и поважнее. Например, выбраться отсюда теперь, когда загубил свой шанс присягнуть на верность Востоку. Да, я помогу тебе выбраться, если ты поможешь мне. Но только начни снова хитрить, и я сразу сброшу тебя в яму.
Она грустно кивнула.
— Я помогу тебе всем, чем смогу, так как знаю, чего можно ожидать от Сома. Что мы должны делать?
— Ты спрашиваешь меня? Я думал, что ты сможешь припомнить выход из этой дыры. И достаточно быстро. Пока продолжается битва, о нас, вероятно, не вспомнят.
Чармиана уставилась на него с сомнением и беспокойством.
— Я думаю — то ли припоминаю, то ли мне видится — я думаю, что внизу нам не выйти. — Ее голос стал отрешенным. — У основания этой трубы находятся только глухие полости в почерневшей скале. И еще странные огоньки и рычащие демоны. Я хотела было убежать, но отец схватил мою… — Она оборвала фразу, тихонько вскрикнув, ее голубые глаза расширились.
— Твой отец водил тебя туда вниз? Экумен? — Чап не пытался вникнуть в услышанное; если это было частью нового хитроумного обмана, то он не мог понять его смысла. Он подсказал: — Как ты выбралась наружу? Если внизу нет никакого выхода, значит, мы должны снова подняться наверх. Где верхушка этой шахты выходит из толщи горы?
Ей пришлось напрячься, чтобы припомнить и ответить ему.
— Я не знаю. Не думаю, чтобы я когда-нибудь бывала у вершины этой трубы. Мне кажется, что мы и вошли и вышли где-то на уровне камер… Чап, зачем моему отцу понадобилось приводить меня сюда?
Не отвечая, Чап вывел ее из ниши и быстрым шагом начал долгий подъем. Они почти не разговаривали друг с другом до тех пор, пока снова не поднялись к камерам. Здесь Чап настороженно огляделся, но по-прежнему никого не было видно. Камера Чармианы снова была отперта. Должно быть, все способные к бою были мобилизованы; но долго ли сохранится такое положение, трудно было сказать.
Он сжал руку Чармианы.
— Ты сказала, что вошла и покинула шахту где-то здесь. Вспомни какой-нибудь путь из крепости, которым мы можем воспользоваться.
— Я… — Она обессиленно потерла лоб. — Я не могу вспомнить никакого пути. Мы должны идти к вершине. Там должен быть какой-нибудь выход, по крайней мере, к солнечному свету, если не к свободе.
Чап быстро двинулся вверх. Шум битвы здесь был заметно громче.
Им по-прежнему никто не встречался. Труба стала прямой, открылось серо-голубое небо над отверстием, окруженным острыми обломками скалы. Тропа, казалось, шла прямо к отверстию и наружу, к ничем не отгороженной от них свободе.
Чапу и Чармиане оставалось пройти только один виток по трубе до выхода, расположенного едва ли в десяти метрах над ними, когда там появилась голова человека в шлеме и ожерелье гвардейца. Он глядел вниз. Прежде, чем Чап успел среагировать, человек увидел их. Он крикнул что-то, обращаясь как будто бы к кому-то, находящемуся позади него, и отшатнулся, исчезнув из поля зрения.
— Наверное, мне лучше пойти первой, — предложила Чармиана шепотом.
— Я тоже так думаю. — Чап предпочел бы не пытаться пробиться силой по этой узкой тропе, которую охраняли неизвестные силы противника. — Я пойду на шаг позади тебя, как конвойный. — Люди наверху не могли твердо знать, каково теперешнее положение Чапа и Чармианы, даже если и были в курсе, что накануне ночью она была узницей. Это соответствовало обычаям погрязших в интригах дворов Востока.
