Бойня (СИ) - Панасенко Дмитрий (лучшие книги .txt) 📗
К концу первого года, когда вспаханная впервые, наверное, за сотню лет земля, несмотря на недостаток полива и не слишком умелые руки, дала необычайно богатый урожай картофеля и кукурузы, когда на вырученное за него на осенней ярмарке серебро они смогли нанять лозоходца, пробурить две новые скважины и даже купить три десятка кур и двух свиней, когда к концу первой зимы на поле, на их поле, выпал настоящий чистый и белый снег, Мэг начала думать, что все наладится. Никакого больше опиума, казалось ей. Никакой работы в теплицах Финка. Никаких ежедневных норм, вони перебродившего макового сока, грязи бараков, ежедневного «задабривания» шерифов и приходящей по ночам беспросветной тоски и сожалений о загубленной жизни. Никаких исколотых тупой, искривившейся от долгого использования иглой, вспухших под истончившейся кожей безумной дорожной картой вен, утренней дрожи и мечтаний об ежевечерней дозе. Тогда ей казалось, что она очистилась. Тогда ей казалось, что все будет… хорошо.
Но хорошо не стало. Харп так и не смог соскочить. Так и не смог до конца очиститься от этой дряни. Рождение ребенка, их ребенка сдерживало его почти год, но потом он, всё равно, сорвался. И ушел, а взамен пришла осень. Неожиданно холодная, сухая, превратившая их утлое жилище в настоящую холодильную камеру. Она пришла слишком рано, превратив весь урожай в груды перемерзшего силоса. Осень была жадной. Ей было мало урожая. Осень забрала ее дочь. Мэг похоронила ее за домом. Под посаженной Харпом яблоней, молясь только об одном, чтобы холод забрал и ее. Не забрал. К концу зимы, когда навалившиеся на степь вместе с бурями морозы начали отступать, а она бледной тенью самой себя нашла в себе силы выползти из дома, в голову Мэг пришло решение — жить. Она будет жить, несмотря ни на что. Она не сломается. Пусть небеса обрушивают на ее голову одно испытание за другим, пусть всё катится в ад, но она не опустит руки. Это ее земля. И вот теперь, спустя четыре долгих года… Четыре драных года надрывной работы, голода и попыток свести концы с концами она поняла, что теряет ферму. Вчера она зарезала последнюю курицу. Чертова тварь, всё равно, перестала нестись. Этого мяса ей хватит на неделю. Может, чуть больше. А потом… Мэг вздохнула и снова взялась за мотыгу.
Что будет потом, думать не хотелось. Урожай погиб. Это было ясно, как божий день. Чертова вода ушла. Спряталась глубоко под глину, так глубоко, что купленные на последние остатки серебра насосы не могли выдоить из сухой и твердой, как подметка сапога караванщика, земли ни капли. Слегка помог пролившийся пару недель назад «чистый» дождь, она даже успела набрать немного воды в стоящие за домом бочки, но этого, всё равно, было мало. С раздражением отбросив в сторону мотыгу, женщина покосилась в сторону скрученных и пожелтевших порослей томатов. Редкие, начавшие уже было зреть плоды позднего сорта почернели и сморщились, напоминая пересушенный изюм. Осуждающе покачав головой, Мэг не оборачиваясь, пошла к дому. Подойдя к крыльцу, женщина остановилась у вкопанной в землю массивной бочки и, застонав от натуги, отвалила в сторону тяжелую деревянную крышку и, запустив в прозрачную, прохладную, несмотря на изнуряющую жару последних дней, воду сложенные горстью ладони, плеснула влагой на лицо. Умывшись, Мэг хотела было уже прикрыть резервуар, но неожиданно замерла. Крышка с грохотом обрушилась на землю. Несколько минут женщина стояла неподвижно, тупо пялясь на темную, гладкую, будто зеркало водяную гладь. Из черной непроглядной глубины на нее смотрела незнакомка.
Выбеленные солнцем, неопрятные, будто клочья паутины, обрамляющие сухое морщинистое лицо космы. Загорелая до черноты, туго натянутая на череп кожа. Лихорадочно сверкающие из глубоких провалов глазниц выцветшие от солнца глаза. Жилистые, будто плетеный сыромятный ремень, шея и руки. Острые плечи грозят вот-вот прорвать истрепанную ткань грязной, давно не знавшей стирки майки. Мэг всхлипнула, опустилась на колени и спрятав лицо в ладони заплакала. Глупая гордячка. Ну почему она так бездарно профукала свою жизнь? Теперь она даже не сможет вернуться в город. Кто наймет на плантации обессиленную старуху? Срань, да ее даже в бордель не пустят.
Неожиданно что-то привлекло внимание женщины. Оторвав руки от лица, Мэг уперла ладони в землю и прислушалась. Нет, ей не показалось, земля действительно дрожала. И эта дрожь становилась все сильней. Распрямившись, фермерша медленно огляделась по сторонам, приставив руку козырьком ко лбу, принялась вглядываться в степь. К хутору двигалось пылевое облако. Женщина нахмурилась. Слишком большое для одинокого путника на байке или багги. Слишком быстрое для заблудившегося грузовика караванщика. Тяжело вздохнув, Мэг вытерла влажные ладони о штаны и быстрым шагом отправилась к дому. Из контейнера раздался грохот. Вскоре женщина вернулась, крепко сжимая в руках ружье.
— Так или иначе, — прошептала она чуть слышно. — Так или иначе… — Губы Мэг тронула горькая сардоническая ухмылка.
Первая машина — прикрытый на носу листами шипастой брони, то ли багги-переросток, то ли небольшой лишенный большей части кузова грузовик протаранил периметр с такой легкостью, будто это была не толстая, закрепленная на крепких стальных опорах в десятки слоев проволока, а моток гнилых ниток. Тяжелый кар смял ровные ряды погибающих томатов, сровнял с землей пару теплиц и, выбросив из-под огромных, ребристых колес целый фонтан пыли, замер на месте. Второй автомобиль пронесся мимо Мэг, врезавшись в ее жилище-контейнер, превратил его в груду металлолома. Третий, юркий, состоящий, казалось, только из бешено вращающихся колес и сверкающих хромом патрубков ревущего, извергающего пламя двигателя багги, взревев, проскочил в пробоину, взвился в высоком прыжке, погребая под собой так и не успевшую выстрелить женщину. Двигатель автомобиля замолк. Из машины выпрыгнул высокий, просушенный солнцем и ветром, полуголый мужчина. Загоревшая кожа рейдера была густо покрыта татуировками, гладко выбритый череп блестел на солнце. Брезгливо отпихнув ботинком перекрученный корпус раздавленного ружья, бандит склонился над вяло возящейся в пыли сбитой с ног женщиной.
— Ты всегда была живучей, Мэги, — покачал он головой. — Живучей и упрямой.
— Ха-арп?.. — Прохрипела женщина и неожиданно содрогнулась всем телом. Слезящиеся, наполненные болью глаза фермерши остекленели.
— Да, детка, это я, — криво усмехнулся рейдер и обтерев об штанину окровавленный нож, сунул его в укрепленные на предплечье ножны. — Я вернулся.
— Эй! — Раздался недовольный голос со стороны грузовика. — На хрена бабу убил? Я хотел позабавиться!
— Ну и кто тебе мешает? — Хохотнул третий, уже вовсю копающийся в обломках стального контейнера бандит. — Она еще теплая.
— Я всегда знал, что ты — урод, Байт, — хохотнул водитель грузовика. — Эй, Харп, не отвлекайся, а то Байт, всю добычу заберет…
Харп не ответил. Склонившись над вкопанной в землю бочкой, худой рейдер внимательно всматривался в свое отражение.
ПРИМЕЧАНИЕ
63 — Вектор — молекула нуклеиновой кислоты, чаще всего ДНК используемая в генной инженерии для передачи генетического материала внутрь клетки, в том числе в клетку живого многоклеточного организма.
64 — Восстанавливающая организм нанокультура. Ускоряет скорость регенерации в несколько десятков раз, корректируя и контролируя процесс восстановления. Практически мгновенно сращивает мышечную, костную и даже нервную ткань, исключая при этом появление излишков ткани соединительной. Уничтожает большинство патогенных бактерий и вирусов. Фактически, панацея как при болезнях, так и при механических повреждениях организма. Работа наноботов часто сопровождается выбросом в кровь большого количества токсинов. В больших дозах может привести к передозировке, зачастую вызывающей отказ дыхательной и нервной систем, заканчивается смертью пациента или обращением его в упыря — фактически классического зомби, только вместо зомби-вируса организм поддерживают наноботы.
