Черная магия - Йолен Джейн (книги txt) 📗
Джаред безжалостно задушил это чувство. От таких ожиданий одни неприятности.
Кэндалл запустил руку в карман и вытащил пачку купюр.
— Сколько стоит хороший скейтборд?
Джаред уставился на деньги, не в силах отвести взгляд. Он может купить «хоук»… с хорошим основанием и колесами…
— Двести долларов.
Вдруг старик не знает, сколько это добро стоит?
Кэндалл отсчитал десять двадцаток и зажал их в кулак.
— Они твои после того, как ты ответишь на три вопроса.
— Всего на три? Ладно. Только без всяких извращений.
— Для начала назови свое имя и адрес.
— Джаред Рассел, Рэндольф-стрит, шестьдесят два.
Кэндалл отодвинул руку.
— Ты лжешь.
Откуда этот старый урод знает?
— Погодите, не убирайте деньги… Меня зовут Джаред Стоффель, а живу я на Сентер-стрит, дом четыреста восемьдесят девять.
Если он вообще где-то живет. Мать, подсевшая на «кристалл», замечала Джареда лишь тогда, когда он делал что-то не так, на его отсутствие ей было наплевать. Большую часть времени она была под кайфом.
— Дата рождения? — продолжал Кэндалл.
— Шестое апреля тысяча девятьсот девяносто третьего года.
Кэндалл прикрыл глаза и зашевелил губами, словно подсчитывая что-то в уме. В конце концов он произнес таким тоном, словно это было важно:
— Полнолуние.
— Чего-чего?
— И последний вопрос. Как ты добился, чтобы все эти камни, после того как тебя сбила машина, собрались вокруг?
— Что?!
— Когда приехала «скорая», ты весь был засыпан небольшими камнями. Прежде они находились на клумбе с другой стороны развлекательного центра. Как они очутились рядом с тобой?
В памяти Джареда зашевелились смутные воспоминания. Он был завален камнями, и кто-то — он сам — прошептал: «Камни». Шон что-то кричал, когда Джаред упал, но Джаред не мог вспомнить слова друга… Он думал, что камни были плодом его воображения — каким-то последствием несчастного случая, как и боль. Чем-то ненастоящим. Но теперь…
Кэндалл смотрел на него печальными глазами. Чем это он расстроен? От этого старого психа у Джареда по спине поползли мурашки.
— Не знаю я ничего ни про какие камни.
— Вы с Шоном не играли ни в какую игру с камнями? Не бросали их в машины, к примеру?
— Мужик, ты чего? Мне тринадцать, а не восемь.
— Понятно, — отозвался доктор Кэндалл.
Он вручил Джареду двести долларов; парень нетерпеливо схватил их, хотя от этого движения его торс пронзила боль. Джаред сдвинул ноги к краю кровати.
Кэндалл удержал его.
— Боюсь, сынок, пока нельзя.
Вид у него сделался еще печальнее, чем прежде.
— Не трогайте меня! Я ответил на ваши дурацкие вопросы!
— Да, и деньги твои. Но ты пока не можешь уйти. Пока не повидаешься еще с одним человеком.
— Не хочу я больше никаких врачей!
— Он не врач. Врач — это я. Ларсон же… Короче, сам поймешь. Ларсон!
Дверь отворилась, и вошел мужчина: молодой, здоровый, длинноволосый, крутой на вид. На нем был кожаный пиджак и золотая цепь — настоящее золото. Торговец наркотиками или бандит какой, а то и глава банды. Или тип из отделения по борьбе с наркотиками. Он остановился у кровати Джареда, положил ручищи на металлическую спинку и уставился на парня без улыбки.
— Это он, док?
— Да.
— Вы уверены? Нет-нет, я знаю, что вы ошибок не допускаете. Но, господи… вы только гляньте на него.
— На себя посмотри, придурок! — бросил Джаред, но это прозвучало неубедительно даже для него самого. Джаред боялся Ларсона, хотя и не собирался этого признавать.
— Следи за базаром, пацан! — рявкнул Ларсон. — Мне все это нравится ничуть не больше, чем тебе. Но если ты один из нас — значит, так тому и быть. Док не ошибается, пропади оно пропадом!
— Если я один из вас? Кто я? — спросил Джаред.
— Волшебник, — ответил доктор Кэндалл. — Ты волшебник, Джаред. С сегодняшнего дня.
Объясняться пришлось Кэндаллу, поскольку Ларсон, с отвращением оглянувшись на больничную кровать, вылетел из комнаты, хлопнув дверью. Прежде чем дверь закрылась, Джаред успел заметить сквозь проем шокированный взгляд проходящей мимо медсестры.
— Волшебник. Да, конечно, — усмехнулся Джаред. — В любую минуту я превращу вас в голубя. Нет, постойте — вы и есть голубь, раз верите в этот бред.
— Боюсь, Ларсон сказал правду, — отозвался Кэндалл. — Во время происшествия ты призвал те камни. Самые гладкие камни с клумбы пролетели по воздуху и окружили тебя со всех сторон. Ты проехал на них по асфальту, как на шарикоподшипниках. Это смягчило падение, а может, и спасло жизнь.
— Ага, конечно. Так я и поверил.
— Ты родился в полнолуние — это необходимое условие, хотя мы и не знаем, почему оно так. Ты…
— И вы тоже волшебник?
— Нет, — печально произнес Кэндалл. — Я нет. Я могу угадывать в людях подобный дар, и только. «Братство» использует меня именно для этой цели.
— Ага. Значит, вы мне ничего волшебницкого показать не можете, а Ларсон уже ушел. Удобно.
— Здесь в любом случае нельзя делать ничего «волшебницкого». Невозможно колдовать в присутствии металла. Никому из волшебников это не под силу, — Кэндалл, положив руки на колени, подался вперед. — Магия — вещь очень древняя, Джаред, намного древнее самых примитивных цивилизаций. Она правит лишь тем, что принадлежит природе, и не может воздействовать на то, чего в природе не существует. Ты смог приблизить те камни исключительно потому, что твой скейтборд улетел, мобильника при тебе не было, и ты был в спортивных шортах на резинке, без «молнии».
— Оставьте в покое мои шорты! — огрызнулся Джаред. — Как же так вышло, что я никогда прежде не колдовал, а? Можете мне объяснить?
— С легкостью. Ты попал под машину. Способность творить магию у тех, кто вообще ею наделен, обычно высвобождается во время сильной боли.
— Боли?
— Да, Джаред, — кивнул Кэндалл. — В жизни за все приходится платить, даже за магию. И цена эта — боль.
Впервые что-то в словах старика показалось Джареду разумным. Он знал, что за все приходится платить. Он знал, что такое боль.
Но все остальное казалось полным бредом. И старик нес эту ахинею явно с какой-то целью.
— Теперь вы мне скажете, что я пойду в школу для волшебников? — поинтересовался Джаред. — Как в той книжке? И буду там сидеть под замком, как в колонии для малолеток?
— Никаких школ для волшебников не существует. Все, что у нас есть, — это «Братство», но и оно не в силах справиться со своими задачами.
— Полный отстой. Все, я отсюда сваливаю. Какие бумаги подписывать?
— Это должны сделать твои родители, поскольку ты несовершеннолетний.
— Дохлый номер. Мать почти все время под кайфом, а отец давно слинял. Если вы будете ждать родителей, я отсюда вообще не выйду. Где мои вещи?
— Ты не можешь…
— Слушайте, я не собираюсь тут торчать, пока служба опеки не засунет меня в какую-нибудь приемную семью. И не желаю больше слушать вашу чушь.
— Иногда ты выражаешься гораздо приличнее, — заметил Кэндалл. — Я сам слышал. Что ж, раз ты и вправду решил уйти, то твои кроссовки в том стенном шкафу. И возьми вот это — мой домашний адрес. Можешь навещать меня когда угодно, по любому поводу.
— Ага, конечно!
— Добро пожаловать в «Братство», — печально добавил Кэндалл.
— Отвалите, — бросил Джаред.
Он отыскал кроссовки, оделся и пошел прочь. По дороге к выходу ему дважды пришлось прислониться к стене, чтобы перевести дыхание и совладать с собственным желудком, но все же он справился.
Из дома Джаред вышел только через неделю. Он лежал в постели, сражаясь с болью и пытаясь отвлечься при помощи музыки на радио и приставки «геймбой», украденной три месяца назад. Одну игровую приставку мать уже продала, поэтому «геймбой» и радиоприемник Джаред спрятал за сломанной посудомойкой, и мать их не нашла. Джаред жалел, что не взял каких-нибудь обезболивающих таблеток, когда уходил из больницы. Может, тот старый док и дал бы чего-нибудь, но Джаред вовремя не сообразил. На счастье, выдался как раз один из тех периодов, когда в доме была еда. Новый хахаль матери — Джаред натолкнулся на него на кухне, когда тот расхаживал в одних трусах, — любил хорошо поесть.
