ЗвеРра (СИ) - Галанина Юлия Евгеньевна (версия книг txt) 📗
— Чего? — растерялся Марк.
— Ты — единственный человек в ЗвеРре. Дай нам новый Артефакт, — то, что сделано человеком.
— Это безумие! — возмутился Марк. — Что я дам? У меня есть только кроссовки, которые каши просят, штаны, рубашка и бельё. Ни колец, ни фонарей, ни чемоданов, как у вашего пророка. Даже ножа нет! И расчёски.
— Всё равно, что нет колец и фонарей, — не отставал старый лис. — Тот Артефакт не принёс ЗвеРре счастья, зачем его повторять? Дай нам свой.
Марк поплотнее запахнул на бедрах подстилку. Горько подумал: "Я похож на босоного Пятницу нищего Робинзона".
— Артефакты на ночь глядя не даются, — мрачно сказал он. — Предлагаю поговорить об этом завтра. Утро вечера мудренее.
ЛУНА ПРИБЫВАЕТ
День
Утро мудрости не добавило, скорее наоборот, принесло головную боль.
Марк проснулся с рассветом и долго лежал, пялясь в доски над головой, рассматривая сучки и завитушки. Прикидывал, что может сойти за Артефакт. Хоть отдалённо.
Идей не было.
Марк выполз из-под кровати, оделся. Джинсы за ночь просохли, стали как картонные. А носки — как жестяные. Но расставаться с ними не хотелось. Даже при условии, что их будут боготворить нестиранными.
Марк решил поискать Артефакт где-нибудь на мельнице. Перед поисками тихонько отодвинул край полога — в полотняном гнёздышке уютно спали лисички, разметав тёмные, рыжие и белоснежные кудри по подушкам. Марк полюбовался красавицами, поправил занавеси и пошёл охотится на неизвестно что.
Но для начала выбрался на крышу. Солнце поднялось над горами за ЗвеРрой-рекой, утренний ветер расправил знамя. Было свежо и хорошо.
Марк спустился на чердак. Огляделся. На чердаке ловить однозначно было нечего. Через комнату прошёл на кухню.
Попил воды из ковша. Стараясь не греметь, отворил засовы и выбрался на лестницу. Внизу сладко спал табор последователей Полярной Звезды. Иней покрывал шубы таборитов. Дверь позади снова открылась и вышел, пошатываясь, сонный росомаха.
— Ты куда?!
— Никуда. Иди досыпай. Я здесь, в нижних ярусах.
— А чего?
— Чего-чего, — рассердился Марк. — Аппетит к завтраку нагуливаю. Спи, говорю. Сейчас немножко колесом полюбуюсь, помедитирую и вернусь.
— Апе — кого детируешь? — зевнул росомаха.
— Зверский голод! — отрезал Марк.
— А-а, тогда я пошёл.
Росомаха скрылся. Зато выглянул архивариус в ночном колпаке. Посмотрел на злого, взъерошенного Марка, ничего спрашивать не стал. Закрыл дверь.
Марк спустился в хозяйственный ярус. Жернова крутились, молоточки стучали. На глаза Марку попался пресс. В бурных событиях последних дней он и забыл, что положил под него бумажный лист. Это было уже кое-что, и Марк радостно освободил из-под пресса добычу.
— Пророк начертал им Предсказание на гостиничном счёте, а я чем хуже? У меня ещё и круче бумажка! — решил он.
Листок выглядел грубовато, но зато основательно. Марк снова пристроил его под прессом, чтобы не уронить, и стал осматриваться, не попадётся ли ещё что-нибудь.
Здесь, в рабочем помещении мельницы, было чертовски уютно: все занимались делом, колесо крутилось, валы распределяли энергию, жернова и молоточки принимали её. И никакой луны, никаких звеРрюг. Прагматизм и деловитость, магия честного ремесла.
Марк обшарил все закутки — наткнулся на завалившийся за ящик мешочек с кореньями имбиря. Ему стало любопытно, получится ли из этих скрюченных корешков порошок, и он заложил их в приемник одного из жерновов.
Тяжёлый камень легко размолол корешки в ароматную муку.
— О, Птека пряников имбирных напечёт! — обрадовался Марк, ссыпая порошок в керамическую баночку, стоявшую на полочке у жернова и закрывая её притёртой крышкой.
Видимо, мельник-звездочет хранил в такой таре свежеразмолотые пигменты, из которых замешивал краски.
Спрятав баночку в карман рубашки, Марк снова высвободил лист, обернул его вокруг толстой палки и понёс осторожно на чердак — досушивать.
Закрепив одинокий лист на шесте, где в лучшие времена у звездочета висело до дюжины листов, Марк спустился в комнату.
Лисички ещё спали. Или притворялись, что спят за полотняными стенками. Вот росомаха точно спал, лишь глаз один сонно приоткрыл, когда Марк заглянул под кровать. И тут же закрыл, убедившись, что всё в порядке.
Марк прихватил полосатый рюкзак и отправился на кухню.
Там царили мир, покой и еда. Птека с архивариусом, удобно расположившись за кухонным столом, со вкусом завтракали.
Марк вынул из кармана и поставил на стол баночку с пряностью.
— Вот чего нашёл.
Птека открыл, понюхал, подцепил щепотку имбиря пальцем, слизнул.
— Пойдёт, — одобрил важно.
— Пряников напечёшь? — попросил Марк.
— Попробую.
— Ну и как поиски? — спросил с интересом архивариус.
— Пока глухо, — покачал головой Марк. — Ничего даже отдалённо напоминающего Артефакт мне не попалось. А носки я не отдам, даже не просите.
— Тогда надо сделать из того, что есть, — сказал убежденно старый лис. — Всё, что ТЫ сделаешь, будет Артефактом. Пожалуйста… Мы должны сопротивляться до конца, любыми доступными нам способами.
— Пророчество на листе мельника я вам точно сделаю, — пообещал Марк. — Над остальным надо думать.
Он вытащил из рюкзака тетрадь Гиса с тем, чтобы перечитать Пророчество.
Птека, не тратя времени даром, решил заместить имбирное тесто. Убрал всё со стола, достал сито и стал просеивать муку.
Архивариус не стал мешать ни Птеке, ни Марку, ушёл наверх.
Марк листал тетрадь и думал над словами лиса. Надо сделать Артефакт. Только вот из чего…
— К нам сегодня Лунный волк придёт? — нарушил молчание Птека.
— Похоже на то, — кивнул Марк.
— А Графча куда денем?
— Пусть посидит на крыше под знаменем, — отмахнулся Марк. — Он там уже отсиживался.
Птека выглянул в кухонное окно.
— Наши понемногу просыпаются. Я кашу для них варю.
— Для всех, что ли? — поразился Марк.
В очаге, действительно, булькал котёл с кашей. Но не такой уж и большой.
— Нет, для всех я не смогу. Хотя бы для родственников, — серьёзно объяснил Птека. — Вообще-то я хочу предложить им дома готовить — и уходить по двое-трое на обед, чередуясь. А то никаких котлов не напасёшься.
— Ты настоящий провиантмейстер, — восхитился Марк. — С большим, но практичным сердцем!
Птека слегка покраснел, не то от смущения, не то от удовольствия. Показал Марку руку, пошевелил пальцами.
— Совсем зажила.
— Удивительная восстанавливаемость, — подтвердил Марк.
Птека замесил тесто с имбирным порошком, слепил из него тугой шар, потом растянул шар в колбасу. Нарезал колбасу на ровные кусочки и принялся катать пряники.
Марк, подперев щеку рукой, наблюдал.
— Вот уж точно говорят, — вздохнул он, — что можно бесконечно смотреть на огонь, на воду и на то, как другие работают.
— Если бы всё стало нормально, — вздохнул Птека, — можно было бы восстановить мельницу, молоть на ней пряности. И печь пряники для всего города…
— Красота… — подтвердил Марк. — Производство бы ширилось, а потом бы ты изобрёл печатные пряники, наподобие тульских. Птековские особые.
— Это как? — заинтересовался Птека.
Марк припомнил всё, что знал об истории тульского пряника:
— Для них делают специальные доски, вырезают узор, чтобы он отпечатывался на прянике. Потом на доску кладут кусок теста, прокатывают по нему скалку — тесто вдавливается в вырезанный узор, на прянике появляются завитушки или буквы. Пряник снимают с доски — и в печь.
— Надо, наверное, чем-то смазывать, иначе тесто к доске прилипнет, — деловито заметил Птека. — А мысль интересная. Фтека неплохо режет по дереву. Можно попробовать… Пряник — а на нём наш родовой герб!
Марк улыбнулся, вспомнив сурка над входом в дом Птеки.
