Миры Роджера Желязны. Том 21 - Желязны Роджер Джозеф (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
— Я уезжаю в Царство Теней, чтобы забрать Судный Камень оттуда, где я его спрятал. Кажется, существует способ с его помощью разрушить Черную Дорогу. Я намерен этот способ испробовать.
— Как же это можно сделать?
— Ну, слишком долго рассказывать. Кроме того, мне только что в голову пришла одна ужасная мысль…
— Что именно?
— Судный Камень нужен Брэнду! Он у меня о нем спрашивал, и теперь… А тут еще эта его способность отыскивать предметы в Царстве Теней и призывать их к себе… Кстати, насколько она сильна?
Джулиан выглядел озабоченным.
— Он вряд ли всеведущ, если ты это имеешь в виду. Ты можешь и сам отыскать нужный тебе предмет в Царстве Теней самым обычным способом, как и все мы — то есть попав туда. По словам Фионы, Брэнд как бы просто устраняет процесс физического передвижения, так сказать, работу ног. А потому и получает обычно некий предмет, а не какой-то определенный. Кроме того, Судный Камень — вещь особенная, если судить по тому, что мне о нем рассказывал Эрик. Я думаю, Брэнду придется отправиться на его поиски лично; но сперва он постарается мысленно определить, где именно этот Камень находится.
— Тогда мне нужно чертовски спешить. Я должен обогнать его.
— Я вижу, ты взял Драма, — заметил Джулиан. — Хороший жеребец, хотя и упрямый. Во многих подобных скачках побывал.
— Рад это слышать, — улыбнулся я. — Ну а ты чем займешься?
— Я хочу связаться с кем-нибудь в Амбере и поточнее обо всем договориться — например с Бенедиктом.
— Не годится, — сказал я. — До него не доберешься. Он сейчас во Владениях Хаоса. Попробуй связаться с Джерардом и убеди его, если сможешь, что я честный человек и Брэнда не трогал.
— Эти рыжие — единственные волшебники в нашей семье, но я попробую… Ты точно знаешь, что Бенедикт отправился во Владения Хаоса?
— Да, но повторю еще раз: время для меня слишком дорого.
— Разумеется. Ступай. Мы и потом сможем всласть поболтать… я надеюсь.
Он протянул руку и обнял меня на прощание. Я взглянул на мантикору и сидящих кружком собак.
— Спасибо, Джулиан. Я… Тебя иногда все-таки очень трудно понять!
— Не так уж трудно. Я думаю, что просто тот Корвин, которого я ненавидел, умер, должно быть, много веков назад. А теперь гони, парень! И если Брэнд только сунет сюда свой нос, я его к дереву пришпилю!
Джулиан что-то повелительно крикнул своим псам, когда я уже садился в седло, и они набросились на мантикору, лакая ее кровь и отрывая куски мяса. Проезжая мимо, я увидел, что на ее странном, массивном, почти человеческом лице глаза все еще открыты, хотя и подернуты пленкой. Они были голубые или синие, и даже смерть не убила в них выражение некоей доисторической невинности. То ли эта невинность, то ли взгляд мертвых открытых глаз — однако последним даром смерти этому чудовищу было то, что мне почему-то совершенно не хотелось ни шутить, ни иронизировать, даже желания такого не возникло.
Я вывел Драма на тропу и возобновил свою гонку.
Глава 10
Я не спешил, продвигаясь по тропе и глядя, как на небесах сгущаются тучи; время от времени раздавалось нервное ржание Драма, который никак не мог успокоиться после пережитых волнений. Мы свернули налево и устремились вверх, по склону холма… Мимо проплывали то коричневые, то желтые, то снова коричневые участки земли. Деревья словно приседали на корточки, расступаясь все шире. Между ними раскачивались и пригибались к земле травы на холодном, внезапно поднявшемся ветру. Вдруг в небе сверкнула молния… Упали редкие капли дождя, прогремел гром…
Теперь каменистая тропа стала круче. Ветер раздувал мой плащ. Мы упорно ползли вверх — туда, где среди скал виднелись серебристые ленты ручьев, а деревья, казалось, выстроились в одну линию… Травы, зеленые огоньки светлячков — все померкло, поникло, промокло под дождем. Но мы упорно поднимались вверх, к скалистым, сверкающим, умытым дождем высотам, где тучи неслись и клубились, словно мутные воды реки на стремнине во время паводка. Дождь лупил, как крупная картечь, и ветер уже прочищал глотку, чтобы запеть еще громче. Подъем все продолжался, вот наконец уже видна вершина, похожая на голову удивленного рогатого быка, охраняющего тропу. Молнии так и плясали вокруг этих «рогов» и в проходе между ними, нас окутал запах озона. Внезапно дождь прекратился, ветер унесся куда-то вдаль…
Теперь предстоял спуск по другой стороне гряды. Здесь дождя не было, в воздухе — ни дыхания ветерка, небо чистое и темное, в нем сверкали мириады звезд…
Порой на фоне этих темных небес пролетали вспышками метеоры, и казалось, что после их полета остаются огненные рубцы, которые потом исчезают, тают… Луны были разбросаны, точно пригоршня монет — три ярких десятицентовика, туповатого вида четвертак и парочка одноцентовиков, один из которых был погнут и весь в шрамах… Я снова ехал все вниз и вниз, по длинной извилистой тропе. Стук копыт Драма отчетливо раздавался в ночном воздухе.
Откуда-то вдруг донесся вопль, похожий на кошачий. Темная тень мелькнула на фоне одной из маленьких лун: какой-то зверек, быстрый и косматый…
Вниз, вниз… Словно вниз падает, намереваясь расколоться, сама Земля… Там, внизу меня поджидала тьма. Извилистая тропа, проходящая по бесконечно длинной щеке горы, как бы светилась в лунном свете. Она изгибалась, складывалась в складки, становилась почти прозрачной… Потом как бы поплыла в воздухе, и звезды стали видны сквозь ее тонкую ткань с обеих сторон. Теперь уже казалось, что я поднялся выше звезд, что никакой земли нет… Только ночь — ночь и тонкий, прозрачный путь, по которому нужно непременно проехать верхом, чтобы научиться чувствовать себя на нем уверенно на случай неведомой мне грядущей необходимости…
Вокруг было совершенно тихо, и каждое движение ощущалось каким-то удивительно замедленным. Вскоре исчез и светящийся прозрачный путь, и мы теперь будто плыли под водой на немыслимой глубине, где звезды казались яркими рыбками… Вот она, свобода, вот оно, пьянящее могущество бешеной скачки, однако же совсем не похожее на ту беспечность, что порой возникает во время битвы, когда играешь в самоуверенность перед рискованным шагом, рассчитанным, впрочем, до мелочей. Вот оно, ощущение глубочайшего удовлетворения, сродни тому, что возникает, если найдешь единственно нужное, ключевое слово для уже созданной поэмы. Вот они, эти дивные ощущения плюс ощущение самой скачки, скачки из никуда в никуда, может быть, над россыпями драгоценных камней, может быть, над полными огня пропастями, когда ты свободен от влияния земли, воздуха и воды…
Мы настигли огромный метеор, коснулись его шершавого бока, промчались по его покрытой рытвинами поверхности вниз, кругом и снова вверх… Вдруг метеор вытянулся, превращаясь в широкую долину, посветлел, стал желтым…
Теперь под копытами коня был песок. Звезды меркли и исчезали по мере того, как рассеивалась тьма. За спиной вставало солнце, отбрасывая вперед длинные полосы тени от одиноко стоявших деревьев. Мы мчались за этими ускользающими тенями… Это был словно прорыв сквозь тьму… Яркие птички взмывали ввысь из-под конских копыт, жалобно пища, и вновь рассаживались по ветвям…
Деревья вокруг росли все гуще, темнее становилась земля под ними. Уже отчетливо стала видна дорога. Экзотические пальмовые листья съежились до размеров ладони, кора деревьев потемнела. Резкий поворот вправо, и путь стал еще шире… Вот уже под нашими подковами искры летят из камней мостовой — это не лесная дорога, а обрамленная деревьями городская улица. Мимо мелькали ряды домов: яркие ставни, мраморные ступени лестниц, крашеные заборчики, перед ними мощенные плиткой дорожки… Проехала повозка, влекомая лошадью и нагруженная свежими овощами. Люди останавливались и смотрели на нас. Негромко гудели их голоса…
Все дальше и дальше… Проехали под мостом и двинулись вдоль берега ручья, пока он не стал совсем широким, влился в большую реку, устремляется вместе с ней к морю…
