Ступени из пепла - Бояндин Константин Юрьевич Sagari (книги без сокращений .txt) 📗
Выглядело это красиво и жутко. Два тренировочных револьвера. Тугой спусковой механизм, тяжёлое оружие. Шесть запасных патронов, по шесть — в каждом барабане.
Тень замерла в относительной безопасности. Манекены пришли в движение. Сейчас они окружат её, откроют огонь по окрестностям стены, а кто-то бросит внутрь «гранату»…
Тень прыгнула… повернулась в воздухе, поджимая ноги. Выстрел. Ещё один. Вместо того, чтобы метнуться назад, в другую щель (куда уже летела «граната»), Эсстер оттолкнулась ногой и, повернувшись, сбила ещё двух противников. Двое других прикрылись тремя «мирными гражданами» (ох уж эти мирные… на редкость тупые и бестолковые) и открыли огонь. Видеть, как Тень «качается», было одним удовольствием. Затем — неожиданный выстрел в открывшееся «бедро» одного из террористов и ещё один стремительный прыжок.
Через пятнадцать секунд информационный щит сообщил — двенадцать целей поражено, из них неприкосновенных — ноль. Условных повреждений — десять процентов от ожидаемого, все — вторичные, не опасные.
Аплодисменты. Восторженные крики.
Тень, тяжело дыша, вернулась ко входу на «поле».
— Устала, — сообщила она. — Твоя очередь, сестричка. Сможешь?
— На максимальной… вряд ли. Слушай, где ты так…
Тень подмигнула.
— Тайна. Но тебя научу, если попросишь. Хотя, — она оглянулась, — мне кажется, Воин, ты справишься. Я, признаться, немного хитрила. Ты можешь пройти честно. Так… я — в душ, а ты?
— Туда же. После дороги. Полчаса у меня есть.
Тень оглянулась — множество восторженных взглядов. Она кому-то подмигнула и положила тренировочное оружие на стойку.
— …Что нужно сделать, чтобы ты научила? — поинтересовалась Тигрица. — Спинку потереть?
— Да, этого достаточно. Что-то ты ко мне приглядываешься… Что увидела?
— Шрамы сошли. Впечатляет. Кстати, кому это ты подмигивала? Кого загладишь на этот раз?
Тень приоткрыла рот, держа в руках полотенце и… рассмеялась.
— О, а котик-то наш ябеда! Такой большой, и ябеда…
— Не смешно. Ты его, говорят, чуть не до паралича «угладила».
— Слушай, сестра, ты знаешь, что я — специалист по неврозам?
— Конечно. Ты вообще гений психиатрии. С тобой поговоришь минут пять — тронешься раз и навсегда.
Тень погрозила пальцем.
— Ну вот, как обычно. Нет, я его, не поверишь, вылечила. Знаешь такую поговорку — «сочетать приятное с полезным»? Ему точно было полезно. Наверняка, ещё и приятно. Слушай, может, он просто из зависти? Я ему две новых позиции показала, обе — в верхнем поясе. Всё совершенно пристойно и красиво… Нет, он точно из зависти, — последние слова Тень произнесла низко, прищурившись и обнажив клыки. — Не убивай меня взглядом, я живучая… Лучше спроси у ябеды, как он выспался после меня. А потом учи жизни.
Реа с трудом сдерживала смех.
— Спрошу, спрошу. Только в следующий раз, пожалуйста, осторожнее.
Тень подошла к ней вплотную и состроила обиженную гримасу.
— Тигра, ты не обидишься, если я попрошу тебя не лезть не в свои дела?
— Тебе обязательно было «чесать ушки» в облике Май?
Эсстер побледнела, едва не упала, Реа поддержала её. Надо же… ощущались страх и смятение самой Тени, а не свои собственные эмоции.
— Я… я не… умоляю, не говори ей!
Реа печально усмехнулась.
— Ты думаешь, ей надо будет что-то говорить?
— Я не нарочно… — чувствовалось, что паника вот-вот лишит Эсстер самообладания. — Только верхний пояс, сестра! Ничего непристойного, клянусь жизнью!
— Тихо… тихо, — Тигрица привлекла её к себе. — В следующий раз думай. Развлекаешься — пожалуйста, ничего страшного, но знай границы.
Тень обхватила Тигрицу, дрожа крупной дрожью.
— Я не буду так, обещаю… только не говори ей!
— Не скажу. Теро, ты сделала Май большую гадость, помни.
— Соображаю, не маленькая, — проворчала Тень, отпуская Тигрицу. — Кстати, «Теро» — откуда это?
Тигрица опешила.
— Не знаю, Эсстер. Само вырвалось. А что?
— Так звала меня мама, — Тень прижалась лбом к дверному косяку и некоторое время стояла неподвижно.
Когда Реа готова была уже встревожиться, Тень повернулась к ней и сообщила:
— Твоя очередь. Сделаешь три прохода на предыдущей скорости. Потом, если потребуется, будем учиться. Как вернёмся от Её Светлости.
Я вышла к этому дому неожиданно. Вовсе не собиралась. Более того, даже не знала, что Ланте Ривеин — убийца Дени — обитает… обитал здесь же, в Тегароне. Вход в его дом был помечен позорной серо-чёрной лентой. Обитатели дома в немилости. Наверняка меня ждёт официальная бумага, где я должна решить судьбу его родственников.
Толпа зевак вокруг. Сад внутри ограды изломан, изгажен. Как и сама ограда. Видны разбитые стёкла. Признаться, я ощутила отвращение и стыд. Ланте мне не было жаль: у него была возможность не осквернять себя пролитой кровью. Но родственники? Сидеть так, не имея возможности даже протестовать против летящего в окна собачьего помёта и камней?
А вердикт принято выносить не спеша.
О, Тегарон, некоторые твои обычаи чудовищны.
Я открыла входные ворота (зевак словно ветром сдуло) и вошла. Затворила за собой.
Двинулась к дому, стараясь не наступать на «знаки неодобрения горожан». Это было нелегко.
Двери дома не были заперты.
Я прикоснулась к стене, и «эхо» отозвалось. Оно было отвратительным, не лучше смрада собачьего дерьма под ногами. Ланте… ты не был «куклой», ты был просто жаден, жаден не в меру. Но всё же сказал правду: у тебя тяжело больная бабушка. Ты заботился о ней, ты не был законченным негодяем.
И нет матери. Я не знаю, что с ней стало — пока не знаю. И двое младших братьев.
Что же ты наделал, Ланте…
Слуги. Смелые люди. А может, отчаявшиеся — кто теперь возьмёт их к себе? Дурной знак. Упали на пол, вжимаются в паркет, чувствую их нестерпимый страх и отчаяние. Главная потерпевшая пришла покарать всех лично.
Куда дальше?
Дверь слева открывается, выбегает мальчик — средний брат. Он видит меня и, вероятно, быстро соображает, кто перед ним. Злость, отчаяние, бессилие сменяют друг друга. Он молчит. Знает, что такое строгий траур. Знает, что такое — поднять руку на Светлую.
Я понимаю тебя… тебя зовут Лагайри. Ты собирался стать мореплавателем, Ланте тебе много чего обещал. Я знаю это, мне не нужно глядеть тебе в глаза. Я становлюсь опытнее — твои мысли громкие, мальчик.
Тёмное, что-то тёмное. Хотя обоняние могло бы подсказать и раньше, не будь инстинктивно пригашено мерзкой вонью вокруг. Вы страдаете по обычаю, вы не заслужили такого. Я знаю, вы бы не одобрили того, что совершил Ланте.
Иду, уверенно, туда, откуда даёт о себе знать источник «темноты».
Средний, теперь уже — старший брат следует по пятам.
Комната закрыта. Пытаюсь открыть — заперта. Делаю знак Лагайри — открой.
Не смеет противиться. Хотя боится и ненавидит меня. Щелчок замка, дверь отворяется.
Душно. Но чисто. Бабушка… да, она давно больна. И нет лекарств. Денег в этом доме почти не осталось. И выйти на улицу не так легко, «возмущённые горожане» постараются поиздеваться — это ведь безнаказанно.
Я присела перед ней.
«Зрение», помоги.
Вижу.
Женщина пошевелилась. Вряд ли она узнала меня. Вряд ли она была в состоянии кого-то узнать, страшная боль в спине, подкрадывающийся паралич отняли у неё почти всё, что осталось от жизни.
Звон позади. Глухой удар.
Лагайри. С младшим братом. Вытащили откуда-то свёрток. В нём — несколько десятков монет и всё то, что, вероятно, осталось от сокровищ. О небеса… Мать, их мать… покончила с собой день назад. На рынке, где у неё отняли почти все деньги, что оставались в семье.
«Зрение», ищи грабителя… ищи. Злом не исправить зла. Но урок — будет.
Оба внука лежащей передо мной упали на колени. Молча. Закрыли головы. Последняя надежда. Забери всё, оставь нас. Ещё один день жизни, пусть даже такой.
Я вернулась взглядом к больной и снова сосредоточилась.
