Следствие считать открытым - Туманов Дмитрий (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗
С этими словами он потерял сознание.
Перед нами — очередной фанатик с «промытыми мозгами». Кто-то еще будет оспаривать факт вредности религии для доверчивого человеческого сознания? Тем не менее легион Храма прорвался и обретается где-то неподалеку. Если они узнают, где я сижу, с них станется проникнуть в город, вытащить меня из застенков и распять серебряными гвоздями прямо на мостовой. Какие глупые мысли лезут в голову. Я, может, и до завтра не доживу…
Дон-н-г-г, дон-н-г-г, дон-н-г-г — прорывается сквозь сон. Где-то наверху звонко гремит гигантский гонг. Настал судный день. Сегодня наши судьбы будут брошены на чашу весов всевластного Закона, Заключенных из других камер одного за другим уводили наверх, но назад возвращался только конвой. Быстро. Слишком быстро. У всех наших земляков, попавших в плен, одна статья — плаха. Молодого Гористока в бессознательном состоянии утащили тюремщики, Ему вынесут отдельный приговор. Вражеской элите не голову отсекают — кое-что другое…
Нас оставили «на десерт». Тюрьма опустела, навалилась звенящая, гнетущая тишина. Ожидание неопределенности — тоже пытка, хотя и душевная, Наконец по мрачным коридорам прокатилось нестройное лязгающее эхо подкованных сапог конвоиров. Снова на руках и ногах оковы, нас тащат в темноту. К горлу подкатывается какой-то комок, а к душе — чувство обреченности.
И вот мы — в Судебном Чертоге. Несмотря на подвешенное состояние, я не мог оторвать глаз от этого архитектурного чуда. Ряды тонких витых колонн тремя ярусами вздымали ввысь огромный стеклянный купол из многих сотен ажурных стальных переплетов. Здесь нет свечных канделябров и люстр, также нет какого-либо подобия очага или камина. Здесь никогда не зажигают огонь руками человека. Чертог освещается только лучами солнца, и только в его свете человек может быть осужден или прощен. Когда-то здесь именем Света и властью Империи вершилась справедливость, а центр свода украшал блистающий золотой лотос в круге. Теперь там зияет большой пролом, наспех забитый почерневшими досками. Надежда навсегда покинула храм Правосудия, и теперь он превратился в храм Осуждения. Первая статья Судебника гласит: «Кто разумен — тот виновен, ибо никто не безгрешен в замыслах своих».
Вот они, вершители судеб людских, — судная «тройка», сидящая за высокой кафедрой. Слева сидит уже знакомый нам офицер Контрразведки. Теперь, на свету, я узнал его лицо — именно он пытался убить Таниуса в Эсвистранне и впоследствии предупредил бандитскую шайку Кривого о нашем появлении. Кем бы он ни был за пределами этого зала, какое бы имя ни носил, теперь не имеет никакого значения. Сейчас и отныне он — господин обвинитель. Его работа — опросить свидетелей и заявителей и объявить суть преступления.
В кресле справа — господин толкователь, древний плешивый старичок с козлиной бородкой. Его задача — облечь животрепещущие обвинения в сухую оболочку таблиц Судебника. В центре, на резном кресле, — его честь Верховный судья, определяющий соответствие обвинения букве закона. Вы, наверное, спросите, а где же защита? Ну так ведь вам-то рот никто не затыкает — оправдывайтесь, сколько душе угодно, но избави вас Небеса даже заикнуться о том, что вы не виновны вообще!
На скамейке заявителей одиноко восседал наш знакомый прелат — Андарион Травинский. После нашей с ним встречи прошла всего лишь неделя, но за это время со священником произошли разительные перемены, он словно постарел лет на десять. Морщины накрыли его лицо мелкой сеткой, губы сжались в тонкую черту, глаза потухли и скользили по полу, словно пытаясь найти там что-то важное, потерянное. Изредка он поглядывал на «тройку», и в те моменты на его лицо опускалась печать мрака. Весь день он просидел здесь, выслушивая штампованные приговоры суда, отправлявшего людей под топор, и, видимо, понял, что здесь не ищут справедливости, не пытаются вникать в суть обвинения. Здесь просто выносят приговор.
— Его честь Верховный судья Травинаты Чарнок рода Джурок, Регулаторием уполномоченный вершить закон и блюсти порядок, — против троих подданных фаценской Короны, — невыразительно провозгласил также уставший герольд.
— Слово обвинению, — бодрым старческим голоском прозвенел Чарнок, не сводя с нас колючего, но любопытного взгляда из-под кустистых бровей, что сделали бы честь сове средних размеров. И нос у него был как у совы — эдаким крючком.
По-моему, Верховный судья разменивал уже седьмой десяток, но энергии в нем было еще предостаточно — эдакий переросший гриб-сморчок, вонючий, заплесневелый, но твердый. Таких вот крепких стариканов обычно и называют отцами нации. Роскошная судейская мантия из малинового данийского бархата с соболиным подбоем была ему несколько великовата — он часто вытягивал из ее складок сухие костлявые руки и длинную шею, словно гусь из мешка на ярмарке. Фамилия у него была фаценская, наверное, он и сам родом из южных стран, В этом как раз ничего странного нет — суд ведется на языке обвиняемых, поэтому все участники процесса должны разбираться в тонкостях означенного языка.
Все-таки где-то я его видел. Или слышал? Не помню. Но одна тревожная вещь резанула мне глаза — на запястье правой руки у судьи виднелась татуировка со стилизованным пауком, точно таким же, как у бандита Кривого, бывшего тайным агентом Контрразведки. У судьи наручный паук был больше и золотистого цвета. Наверное, его честь — тоже из Контрразведки, и должность у него немаленькая. Кто же он такой?
Но продолжить эту мысль мне не удалось — суд шел своим чередом.
— Андарион, первосвященник Травинский, имеет слово! — надсадно прокричал обвинитель.
— Храм Единый в моем лице обвиняет сих нечестивых в темных намерениях, противных всему сущему и вящему… — начал было Андарион, но Чарнок бесцеремонно прервал его:
— Святой отец, вы не в церкви! Здесь военный суд, поэтому излагайте жалобу коротко и ясно.
— Альдан Гористок угрожает существованию Храма…
— Альдан Гористок был только что приговорен судом к усекновению органов.
— Тогда — кто это? — показал ладонью Андарион на Таниуса,
— Вы только что указали на капитана фаценской королевской стражи благородного Таниуса Фрая. Рядом с ним стоит некий безродный воришка с двумя мерзкими кличками: Сток и Штырь. А вот этот…
С этими словами Чарнок Дар Ландок обратил торжествующий взгляд на меня. Острые зрачки, как призрачные мечи, ударили в душу, мир зазвенел разбитым зеркалом и обрушился тысячами осколков, пронзающими сердце.
— Не забыл еще меня? Вижу, вижу, узнал! Ишь побледнел весь, как есть покойник! Наверное, ты думал, что со мной уже все кончено? Нет, дружок, хоть и крепко ты меня подпалил синим пламенем, но сбежать-то мне никто не помешал. И вот я снова оказался на твоем пути, и теперь так просто ты от меня не отделаешься, для осуществления моих далекоидущих замыслов мне необходимы твои знания и твоя душа. Так или иначе я их получу, поскольку сейчас ты целиком и полностью в моей власти. Поверь мне, я найду способы сломить твое упорство, но для нас обоих было бы лучше, если бы ты добровольно впустил меня в свой разум. Ты согласен? Отвечай, когда спрашивают! Что же ты молчишь… Ах вот оно что, ты думаешь, что в суде все сказанное тобою может быть использовано против тебя, и поэтому ты решил вообще ничего не говорить? Что ж, это неплохая тактика, но не для этого суда и не для этого Закона. Андарион, вы сказали все, что хотели?
Травинский настоятель потупил очи и промолчал, вновь вернувшись к разглядыванию завитков на полу.
— Райен! — вновь обратился ко мне Чарнок. — Вы виновны в оскорблении суда, так как отказываетесь отвечать на вопросы Верховного судьи. Господин толкователь, огласите статью.
Услышав мое имя, Андарион встрепенулся и взглянул на меня недоуменно-неверящим взглядом, словно перед ним открылись врата в иное измерение. Как же, ревностный поборник Света во всех видел каких-то злобных гористоков, а наиопаснейшего врага человечества — самого Мельвалиена Райена, в упор не заметил. Позор, да и только!
