Тень Камбера - Куртц Кэтрин Ирен (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
Теперь ему следовало ждать следующей возможности вернуться к предмету их разговора и молиться, чтобы отец Амброс не раскрыл рта, и сама Росана не осмелилась больше говорить об этом ни с кем до тех пор, пока Кардиель не снимет с нее обет, Ад и на письмо Росаны к архиепископу также следовало бы взглянуть и выяснить, что именно там сказано. То, что он уже знал о ней, подсказывало: Росана должна была бы действовать осторожно и осмотрительно, и навряд ли точно указала причины, побудившие просить снять с нее обет. Но у Конала появлялся гораздо больший шанс добиться ее согласия на брак, если Кардиель решит, что ее мотив — это сомнение в выбранном призвании, а не намерение выйти замуж за Келсона.
К счастью, Кардиель был обычным человеком.
Конал мог манипулировать им, если потребуется.
Фактически за исключением Арилана — и Моргана с Дунканом когда они наконец вернутся — Конал считал, что при дворе нет никого, кем бы он не смог бы управлять. Ну, возможно, его отец составляет исключение. А если Конал также примет на себя хотя бы часть могущества Халдейнов вместе с Нигелем — а это, несомненно, возможно, раз он теперь наследник престола — то должны быть способы обойти и Нигеля, даже после того, как отец овладеет всей магической силой целиком.
Когда Конал встал и неторопливо пошел в жилую часть замка, он чувствовал все нарастающую собственную силу. Принц направлялся в покои отца, чтобы попытаться выполнить просьбу Арилана. Нигеля нужно убедить принять полный потенциал Халдейнов как можно скорее, чтобы положение Конала как наследника престола было подтверждено, а его собственные силы не так заметны.
А они росли. Несомненно, это было результатом смерти Келсона и теперешней близости Конала к трону. Однако любой рост часто сопровождается болями — в случае Конала это оказались головные боли, которые становились все чаще и чаще. И теперь у него болела голова. Тирцель, должно быть, слишком рано задействовал его потенциал, однако чтение памяти Тирцеля, несомненно, дало Коналу дополнительные возможности. Теперь принц был полностью готов принять так сказать официальную помощь, чтобы получить причитающееся ему наследство. После того, как в Нигеле раскроется весь потенциал, Арилану и другим придется подтвердить права наследника престола. О какое сладкое предвкушение!
Когда он поднимался по лестнице, его голова продолжала болеть, но он без труда отделался от боли, так как теперь ему не требовалось быть настороже рядом с Росаной. И нет необходимости беспокоиться о силах отца. Насколько мог понять Конал, Нигелю было далеко до его собственных способностей, несмотря на готовность отца принять оставленное Келсоном наследство — магическое и кровное.
Он нашел отца за письменным столом, встроенным в оконную нишу в спальне родителей. Нигель смотрел в окно, у него в руке застыло перо. На фоне черного траурного наряда принца-регента выделялись белые, как снег, лицо и руки, и седина на висках, блеснувшая в солнечных лучах, когда Нигель повернул голову, чтобы посмотреть, кто вошел. При приближении старшего сына новый король Гвиннеда улыбнулся, отложил в сторону перо и с огромным вздохом облегчения отодвинул в сторону кипу пергаментных листов.
— Слава Богу, Конал, ты спас меня от бесконечного потока корреспонденции, которую нужно подписывать и скреплять печатью. Писари, наверное, работали всю ночь, причем несколько дюжин писарей.
Арилан еще хуже, чем Дункан. Наверное, ты не захочешь мне помочь?
Уныло улыбнувшись в ответ, Конал сходил к камину, взял зажженную свечу и присоединился к отцу за заваленным бумагами столом, поставив свечу на быстро освобожденное отцом место. Конал хотел поговорить только об одном из двух епископов, которых упомянул отец. Если он будет помогать запечатывать документы и займет руки делом, это поможет ему осторожнее выбирать слова.
— Да, тебе оставили целую гору, — заметил Конал, протягивая руку к сосуду с красным воском для запечатывания писем, а затем растапливая его над свечой. — Боюсь, что с подписыванием я не могу тебе помочь, а вот с запечатыванием справлюсь. Какой печатью ты намерен пользоваться?
Нигель снял с пальца свой личный перстень-печатку и со вздохом положил на стол перед Коналом.
— Несмотря на то, что они говорят, я пока еще не король, сынок, — сказал он. — И, не побоюсь тебе сказать, я надеялся, что мне никогда не придется рассылать такие письма.
Он взял из кучи первое письмо и положил на стол перед Коналом. Красные густые капли упали на пергамент под подписью, к которой Нигель добавил латинскую букву "Р", означавшую Princeps, а не "R" — Rex.
Конал ничего не сказал, когда его отец опустил печать в горячий воск, оставив оттиск своего собственного герба, а не причитающегося ему теперь льва Халдейнов. Было очевидно: Нигель осознает, как Конал внимательно наблюдает за ним. Отец натянуто улыбнулся, откладывая письмо в сторону, затем достал следующее, преднамеренно не встречаясь с взглядом серых глаз другого Халдейна.
— Я знаю, — мягко сказал Нигель, глядя, как воск капает на другое письмо. — Вероятно, я поступаю глупо, все еще надеясь, что Келсон жив. Но я не хочу быть королем. Если бы я считал, что смею это сделать, то серьезно подумал бы об отречении от престола в твою пользу. Но ты ведь тоже этого не хочешь? Конечно, ты достаточно молод, и мог бы рассматривать ответственность просто как вызов и приключение. Но наша знать никогда на это не согласится. И для человека, который когда-то был королем, нет другого места, кроме могилы.
Когда Нигель снова приложил печать к воску, Конал почувствовал прилив гнева: отец совсем не понимает его желаний и стремлений! Но он заставил себя бесстрастно отогнать эту мысль. Во многих отношениях Нигель был абсолютно прав. Для двух королей в одном королевстве нет места.
— Бог даст, этот день долго еще не придет, отец, — тихо произнес он, — Я хочу обучаться государственным делам рядом с тобой, и это меня полностью устраивает. Однако мы оба должны кое-что освоить.
И ты, в особенности, не можешь это слишком надолго откладывать.
— А, я вижу, Арилан и до тебя добрался, — заметил Нигель.
— Он прав в том, что наши враги не будут ждать, узнав о смерти Келсона, — ответил Конал, внешне сосредоточив все свое внимание на следующей печати, хотя его защиты непроизвольно окрепли. — Наши враги как раз и надеются на то, что ты пока не станешь принимать могущество Халдейнов.
Он осторожно запустил ментальный щуп, ожидая встретить прочные щиты, но импульс прошел, не остановленный и не обнаруженный, сквозь практически не существующую защиту. Нигель только покачал головой в ответ на замечание Конала, беря следующее письмо.
— Не думаю, что они так скоро начнут нас проверять. В Торенте об этом еще не могут знать. Даже Морган узнает о случившемся где-то завтра или послезавтра — а Дункану не пришлось скакать на лошадях отсюда в Дхассу. Обычным курьерам потребуется гораздо больше времени, чтобы пересечь границу с Торентом.
— Отсюда, — согласился Конал. — Но не с севера, где все произошло. Мы четыре дня ехали из аббатства святого Беренда через Валорет, но следует учитывать, что новость могла распространяться и прямо оттуда. О случившемся знают все монахи из аббатства. Мы сами отправляли посыльного к графу Истмаркскому — вот уже еще хотя бы один. Он должен был передать новость в Кардосу. А дойдя до Кардосы, новость в течение нескольких часов распространится по Торенту — как только какой-нибудь агент Торента, Дерини, или со связями в кругах Дерини доберется до ближайшего Портала.
— Ты рисуешь довольно мрачную перспективу, — заметил Нигель, опять беря следующее письмо. — Но я все равно думаю, что мы можем отложить любые решения до возвращения Дункана и Моргана.
— Почему бы не позволить Арилану провести ритуал, и дело с концом? — спросил Конал. — Он говорит, что в состоянии это сделать без Моргана с Дунканом. И он не так сильно переживает смерть Келсона, как мы все. Он может оказаться лучшим выбором в любом случае, как лицо незаинтересованное.
