Карми - Кублицкая Инна (читаемые книги читать txt) 📗
Успокоив слушателей последней фразой, Агнер молитвенно сложил руки и стал поджидать, когда представится еще возможность испытать щедрость паломников. Те, кто только что прослушал повесть о мятежном ангеле, разошлись, и монах немного удивился, когда опять увидел рядом с собой пыльный подол длинной юбки девушки из Северного Горту. В чашку упал свиточек бересты, и девушка удалилась.
Монах недоуменно развернул свиточек.
«Агнер выйди жду тебя у реки очень важно».
Монах оторопел. Его назвали Агнером! Кто-то знающий его по Сургаре? Он ссыпал монетки в один рукав просторной рясы, чашку для подаяний сунул в другой, поднялся на ноги и побрел за спешащей впереди девушкой из Горту. Когда он приблизился к берегу реки, он уже решил, что она кем-то послана к нему с поручением.
— Не узнаешь старых знакомых, Агнер? — неожиданно весело спросила девушка, когда он подошел. — Свято чтишь устав и на женщин ни глазком?
— Госпожа моя! — выдохнул Агнер. — А Стенхе тебя на Ваунхо ищет.
— Пусть поищет, — насмешливо сказала Карми. — Или ты думаешь, я без него шагу не могу ступить?
Агнер обдумал ситуацию.
— Как прикажешь тебе служить? — осторожно спросил он.
Карми рассмеялась:
— Не беспокойся, Агнер, мне нужно от тебя очень немногое. Расскажи-ка мне о распорядке жизни в Колахи-та-Майярэй.
— Зачем тебе это, госпожа?
— Рассказывай, рассказывай, — усмехнулась она. — Мне пригодится.
Агнер, недоумевая, начал рассказывать о благочестивой жизни Великого Колахи, а сильно повзрослевшая госпожа слушала его с недоброй улыбочкой.
— Значит, в самом храме паломники не ночуют? — спросила она наконец.
— Нет, госпожа моя. Ворота запираются.
— А если кто услышит ночью шум в храме?
— Я думаю, и слышать-то шум некому, — пожал плечами Агнер. — Службы далеко от храма.
— Отлично, — проговорила Карми. — Ну что ж, Агнер, могу только посоветовать тебе на прощание не гулять ночами вблизи храма.
— А что такое? — осмелился спросить он.
— Скоро узнаешь, — кивнула Карми. — Прощай!
…Ночью она пошумела изрядно. Манипуляторы выламывали железные прутья из каркаса с оглушительным треском, но это не привлекло внимания — в эту самую ночь разразилась гроза, и Карми, пожалуй, могла бы разобрать под шумок и весь храм, но ей, конечно, не это было нужно. Алтарь неожиданно оказался крепким орешком: манипуляторы не могли справиться с ним грубой силой. Пришлось резать каменные плиты лучевым резаком, и Карми побаивалась, что заправки резака не хватит. Она плохо знала возможности резака и обращалась с ним по-варварски; имей она хоть небольшую подготовку, ей не пришлось бы, втихомолку чертыхаясь, резать камень вторично по только что сделанному, но уже застывшему и спекшемуся шву. Потом она наловчилась и в запале чуть было не разрезала сам меч — как раз через мгновение после того, как ей пришло в голову, что меча-то там может и не оказаться. Но старинные строители храма были люди честные. Меч оказался лежащим внутри своеобразной гробницы, и Карми, вернув резак в глайдер и опустив манипуляторы-ступоходы вниз, выскочила из глайдера.
Меч был невероятно тяжелый; огромный, длинный, двуручный, он наглядно свидетельствовал, что миттауский принц-правитель Каррин Могучий был действительно человеком незаурядной физической силы. Относительно же силы его ума Стенхе в свое время выражал сомнения, так как именно под руководством принца Каррина миттауские войска потерпели сокрушительное поражение от довольно разрозненных майярских отрядов. Но даже если меч и был утерян миттаусцами из-за глупости принца Каррина, прошло почти двести лет, и мечу пора уже вернуться на родину.
«Не надорваться бы», — подумалось Карми, когда она переносила меч к гравитационному лифту. В невесомости было проще, но Карми решила, что свободно плавающий меч может быть опасен, и она с трудом втиснула его в стенной шкаф.
Потом ей пришло в голову поозорничать, и Карми светящейся краской на самом видном месте, так, чтоб было видно сразу, как войдешь в храм, изобразила двенадцатиконечную звезду — ангельский знак. Впрочем, озорство удалось не в полной мере. Краска оказалась бесцветной, и когда утром в храм вошли люди, они первым делом увидели развороченный алтарь. Звезда была замечена только вечером. Краска к тому времени высохла и не размазывалась, когда по ней водили пальцами. Зрелище было впечатляющее: нежно-голубая звезда была настолько яркой, что резала глаз.
Светящаяся ночами звезда, оскверненный алтарь и исчезновение меча вызвали немалое волнение в Майяре. Тут же были усилены заставы на миттауской границе, и все караваны тщательно обыскивались. Люди, впрочем, толковали, что храм был поруган вовсе не миттаусцами, — им-то зачем рисовать огненные ангельские знаки? И чем рисовать, скажите на милость?
Агнер, полюбовавшись издали на звезду, решил, что поступит правильно, если не только не будет околачиваться вокруг храма ночью, но и вообще уйдет. Из Колахи он отправился к югу, имея настоятельную потребность посовещаться со старым недругом Стенхе. Чтобы не разминуться, он в каждом монашеском братстве по дороге оставлял для брата Стенхе из Лорцо подробные указания относительно своего маршрута. Когда он был уже недалеко от побережья Торского моря, Стенхе; получивший одну из весточек, его нашел.
— Что случилось в Колахи? — спросил он, едва поздоровавшись.
Агнер многозначительно обвел глазами шумную улицу, на которой они повстречались, и сказал:
— Брат мой, не лучше ли нам удалиться под сень дерев? Стенхе хмуро кивнул, пошел вслед за ним.
— Что ты мне голову морочишь, старый болтун… — пробормотал он сквозь зубы, когда они с Агнером вышли за пределы города и углубились в кедровую рощу.
— Может быть, и морочу, — неожиданно кротко согласился Агнер. — Но кой-какие новости у меня для тебя есть. Я видел госпожу.
— Какую госпожу? — насторожился Стенхе.
— Нашу госпожу Савири.
— Ты видел ее во сне? — насмешливо спросил Стенхе.
— Ну что вы все надо мною смеетесь? — отозвался Агнер обиженно. — Никакого почтения к ученому человеку.
— То есть ты в самом деле видел ее?
— Как тебя, — ответил Агнер. — И говорил с ней.
— Что же она тебе говорила?
— Ничего. Это я рассказывал ей. Сначала легенду о Третьем Ангеле, потом о распорядке в храме.
— Стоп, — сказал Стенхе. — Ну-ка давай все по порядку. Агнер рассказал все по порядку. В конце он описал погром в храме и выразил уверенность, что сургарская принцесса как-то связана с этим.
— С миттаусцами она связана, вот что, — раздраженно бросил Стенхе. — Значит, и искать ее надо в Миттауре.
Агнер засомневался:
— Да не может быть…
— А ты что, считаешь, она нежными своими ручками алтарь разбила?
— Алтарь был распилен, — медленно проговорил Агнер. — И на спиле камень был оплавлен. Как будто резали алтарь огненным мечом…
— Знаешь, не рассказывай мне сказки.
— Иди в Колахи и увидишь.
— Вот еще, кругами по Майяру ходить, — насмешливо отозвался Стенхе. — Неужели ты думаешь, что я пойду в Колахи проверять твои бредни?
Агнер обиженно промолчал.
Но Стенхе, хоть и выказывал недоверие, все-таки в Колахи побывал, правда очень нескоро, на обратном пути из Миттаура и Сургары. Он позволил себе безрассудство и рискнул явиться к принцу Арзрау, но тот ничего не мог сказать о местопребывании бывшей сургарской принцессы. Ничего не мог поведать и Паор. Он пересказал старому хокарэму, о чем они беседовали с Карми у горного озера, но никаких предположений о том, куда она двинулась, Паор строить не стал. Миттауский меч он получил через третьи руки, упакованный в шелка и мех, как полагается; если же Стенхе думает, что этот меч должен быть возвращен в Колахи…
— Какое мне дело до меча, принц Паор? — возразил Стенхе. — Я ищу государыню сургарскую. Лучше, если можно, покажи, во что был упакован меч.
Паор показал парчу и плащ из выдры. Стенхе сразу вспомнил, что этот плащ из вещей принцессы, которые хранились в тавинском доме Руттула. И Стенхе направился в Тавин.
