Честь твоего врага - Катлас Эдуард (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .TXT) 📗
Просто со всех сторон, быстро разгоняясь, выкрикивая угрозы и воинственные фразы на непонятном языке, к замку ринулись тысячи воинов.
Спустя несколько минут они бились уже на стенах. Спустя, казалось, мгновения барон и его люди захлопнули ворота цитадели, отбиваясь от наступающих на пятки хутов, и едва успели положить на железные скобы тяжелый, обитый металлом деревянный брус.
Алгон огляделся, пытаясь посчитать количество выживших. Не больше пяти десятков, половину из которых составляли крестьяне-добровольцы. Не крестьяне, мысленно поправил себя барон, как будто только что вспомнив что-то,– охотники из окрестных деревень. Некоторых из них я даже знаю, они участвовали в осенних загонах.
Вслух он произнес совсем другое:
– Уходите. Уходите все, за десять минут вы пройдете по лазу и окажетесь в безопасности.
– А вы? Вы, мой барон? – спросил все еще живой, похоже единственный выживший из его людей, самый старый и самый преданный вассал. Почти такой же старый, как и сам барон.
– Иди. Покажешь путь. Я останусь. Им понадобится не больше получаса, чтобы выбить ворота. Кто-то должен сжечь все припасы. Принц приказал не оставлять ни зернышка врагу. Я намерен выполнить хотя бы один из приказов принца.
Все поняли главную мысль барона – он не собирался оставаться в живых после такого позора. Снаружи от цитадели валялись мертвыми две сотни людей, которые только что были под его командованием. И едва ли полсотни врагов.
Люди молча, один за другим, уходили к тайному ходу, ведомые его подчиненным. Барон не смотрел на них, поджигая все, что могло гореть, сваливая скромные припасы поближе к огню, мечась между разгорающимися языками пламени.
Неожиданно он осознал, что всю жизнь представлял свою смерть в постели, с сидящими рядом безутешной супругой и скорбящими детьми. Но из оставшихся доступными вариантов он меньше всего хотел бы изжариться живьем или задохнуться, так что теперь, натужно кашляя от попавшего в грудь дыма, молил только о том, чтобы враги побыстрее справились с воротами. Смерть в бою, от меча противника, никогда не виделась ему чем-то желанным. Никогда – до сегодняшнего дня.
Пять десятков воинов не успели еще полностью выбраться из лаза в глубине заросшего кустарником оврага, как поняли, что окружены со всех сторон. Хуты скатывались вниз по склонам, а наверху гарцевал отряд конников. Спасения не было нигде, и никого из них уже не интересовало, знал ли враг об этом тайном лазе заранее или их обнаружили случайно разосланные во все стороны дозоры.
Ворота наконец-то взломали, и барон с радостью зарубил первого ворвавшегося в зал врага, который так и не увидел его за клубами дыма. Потом Алгон отступил к лестнице, с предсмертной яростью отражая нападения наседающих противников. Лестница была достаточно узкой, и барон мог рассчитывать на честный поединок, а не предательский удар в спину. Поднимаясь, ступенька за ступенькой, наверх, он успел ранить еще нескольких. Его последнее желание не сбылось – он не умер от меча. Удачная стрела, выпущенная со стены замка высматривающим добычу лучником, вошла точно в бойницу и пронзила шею барона, когда он добрался почти до вершины своей цитадели. Этот же лучник успел выпустить еще несколько стрел в ту же бойницу, положив рядом с бароном, захлебывающимся кровью и медленно умирающим, двоих следовавших за ним врагов. Только потом меткий лучник осознал, что у цитадели был только один защитник. Но решил никому не говорить о своей ошибке, понадеявшись, что пожар скроет ее следы.
Два охотника, единственные, кому удалось ускользнуть от погони, знающие каждое дерево в окрестных лесах, успели достичь прячущихся на лесной дороге королевских всадников немногим раньше, чем на ту же дорогу вышли передовые отряды хутов. Это позволило Денису не потерять еще больше людей и не дало хутам развить свой первый успех.
В конце концов одна мечта барона сбылась. Об обороне замка Алгона действительно сложили легенды. О пылающем замке, захваченном врагом. О бароне, который поджег цитадель и сгорел в ней вместе с сотнями осаждающих. О мужестве полусотни вассалов барона, которые, окровавленные и пронзенные стрелами, не умирали и продолжали свою битву. О предательстве, которое погубило храбрых воинов. О доблести защитников, об их отважном командире. Об охотниках, которые спасли жизнь принца. В разных частях королевства и на разных пирах барды складывали и пели разные песни, так что порой только по имени барона можно было понять, что они рассказывают одну и ту же историю. Но что возьмешь с бардов – они всегда любят приукрашивать. Их легко простить, ведь они единственные высекают зарубки памяти на скалах времени.
Фантом не останавливался, лишь замедлил шаг. Деревня оказалась на их пути в середине утреннего перехода, и в их планы не входили дополнительные задержки, даже в случае если они встретят людей в этих глухих лесах.
Тем более что никто из них не верил, что в этой деревне мог остаться кто-нибудь живой. Жители давно должны были либо сбежать, либо угодить под один из фуражных отрядов недавно проходившей здесь армии. А как друзья успели убедиться, после встречи с голодными воинами, рыскающими в поисках припасов и, возможно, развлечений, очень мало людей оставалось в живых.
Крестьяне, даже в таких глухих деревнях, боятся всего и ни за что не будут воевать с вооруженными солдатами. За исключением единственного случая – когда у них отбирают последнее, что позволит им выжить предстоящей зимой.
Они обходили деревню по широкой дуге, по кромке леса, но даже из-за деревьев, среди которых пробирался отряд, было видно, что она безлюдна. Половина домов была сожжена дотла, оставшиеся тоже были опалены огнем, как будто поджигателям просто было лень довести свою работу до конца – что сгорело, то сгорело, а что нет, то можно было оставить времени и непогоде. Без людей и присмотра эти крестьянские избушки не простоят долго, и через несколько лет пожарище зарастет молодыми побегами. Не сменится даже поколение, и проходящий мимо путник сможет понять, что здесь была деревня, только по одичавшим фруктовым деревьям, которые раньше росли под окнами домов.
– Стервятники кружатся,– шепнул Гном, подобравшись поближе к Рему.– Им было чем здесь поживиться, до сих пор не могут оставить место своего пиршества.
Рем кивнул.
– Эта деревня очень похожа на ту… ты помнишь.
– Да, ту, из которой нас прогнали. Думаю, что та деревня сейчас ничем не отличается от этой. Лучше бы они тогда послушались нас и ушли. Но люди в этих лесных деревнях другие. Они привыкли слушать только себя. Иногда это оказывается неправильным.
– Иногда да,– кивнул Рем напоследок, ускоряя шаг и разрывая дистанцию между ним и Гномом. Их поход продолжался, и привычка не позволяла ему расслабиться. Быть неслышным, невидимым. Быть тенью леса. Тем более все, что можно, было уже сказано. А то, что было сказано, можно было и не говорить.
Капитан вел своих всадников по узким тропинкам в нескольких милях севернее Шалы. Большую часть времени они шли спешившись. Лишь изредка, когда дорога хоть немного расширялась, им удавалось подняться на лошадей и продвинуться вперед на несколько сотен шагов.
Позади растянулось полсотни его людей. Тех, с кем он провел не один год вместе. Тех самых, кого недавно он бросил на безумный, как тогда казалось, штурм крепости Менкер.
Лесные дороги были слишком узкие, и ему пришлось разделить свой отряд, чтобы охватить территорию побольше и не пропустить даже малейшего признака врага. Еще несколько его сержантов вели такие же отряды по тропам неподалеку, лишь изредка давая о себе знать сигналами королевских рожков.
Где-то на юго-западе второй день звенели мечи. Но здесь, в глуши леса, пока было спокойно. Хотя почему-то капитан чувствовал, что этому спокойствию не продлиться слишком долго.
После Менкера капитан не раз вспоминал смерть эрла. Что-то изменилось в его душе, что-то поменяло его взгляд на мир. Несмотря на то что ему не раз приходилось сталкиваться со смертью, он никогда до этого не видел у воинов почти осязаемого желания умереть. Умереть, утащив к Лодочнику своего врага.
