Восхождение тени - Уильямс Тэд (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
Министр же только и глядел, разинув от удивления рот, на темнокожего А’лата, который поднял перед собой шар размером с небольшое пушечное ядро и принялся тереть его ладонями, напевно выговаривая непонятные слова, отчего тот начал источать волны дыма цвета хурмы. Жрец пустил его катиться по полу в направлении дверей, ведущих наружу, автарк же и его рабы-расстилатели последовали за шаром.
Двери во двор были открыты, а сад – усеян телами: какие-то стонали и подёргивались, другие лежали тихо и неподвижно. Даже сквозь пелену заклятья жреца было видно, что часть придворных взобрались на деревья, чтобы спастись от зубов раздувших капюшоны змей, и держатся за ветви одной рукой, другой пытаясь отогнать беснующихся ос, но их отчаянные крики и валяющиеся под деревьями мертвецы, по чьим лицам всё ещё ползали чёрные насекомые, говорили о тщетности их усилий. Магический туман, похоже, укрывал автарка, куда бы тот ни шёл, как королевский балдахин, который в особенно жаркие дни несли над повелителем рабы. Джеллонские стражи не оставляли попыток прорваться в тронную залу, чтобы защитить собственного монарха, и пробегали мимо маленькой процессии будто не видя её.
Вэшу прежде доводилось видеть аспидов, хотя и не в таких количествах, но никогда – ничего подобного этим огромным осам, существам, не имевшим, казалось, никакой другой цели, кроме как жалить всё, что движется, до тех пор, пока жизнь в нём не замрёт. Даже среди царящих вокруг безумия и смерти он не мог не задаваться вопросом, откуда же явились эти твари.
Когда они подошли к воротам, Сулепис вновь обратился к жрецу:
– Думаю, стоит добавить дыма. Это отвлечёт толпу.
Автарк спокойно дождался, пока его воины не поднимут лебёдкой массивную решётку и не снимут засов с внешних створ. А’лат потёр, оживляя, ещё один свой дымный плод и, когда тот закурился, прошёл, держа его в руке, в дворцовые ворота впереди Сулеписа и снующих вокруг него рабов-расстилателей. Люди, прежде стоявшие вдоль дороги, теперь без всякого порядка сгрудились на ней, преграждая автарку путь.
А’лат запалил второй дымовой шар и теперь держал по одному в каждой высоко поднятой руке. Джеллонцы с криками ужаса и изумления сдали назад. Сулепис воздел руки.
– Великий бог огня уничтожил вашего нечестивого короля! – возгласил он, и в толпе раздались вопли и недоверчивый ропот. – Он с небес своею рукою наслал на Геспера казни – жалящих насекомых, неистовых змей, львов и драконов! Бегите! Бегите и, быть может, вам ещё удастся спастись!
Пока джеллонцы глазели на него – кое-кто пятясь, кто-то надвигаясь со злостью и недоверием, – из распахнутых ворот дворца вылетел первый рой ос, пронёсся мимо автарка и его свиты, как будто их там и вовсе не было, и дождём смерти просыпался на ближайших стоявших на дороге людей. Визг несчастных заставил многих обратиться в бегство, а когда несколькими мгновениями позже дюжина огромных змей, извиваясь, выползла за ворота на свет, толпу захлестнула волна паники, как раньше – придворных в зале. Автарк со свитой спустились по дороге к гавани, и рабы-расстилатели суетились вокруг, следя, чтобы золотой путь всегда расстилался перед их хозяином.
– Львы и драконы? – Вэш нервно оглядывался.
– Молва раздует историю о том, что случилось здесь, – отозвался Сиятельнейший. – Я просто добавил немного ярких деталей к конечной версии.
Олин Эддон спотыкался при ходьбе, в лице у него не было ни кровинки, как у человека, который увидел свой кошмар наяву. Его охранники придвинулись ближе, не давая ему упасть.
– Геспер мёртв? – вновь задал вопрос Вэш.
– О, надеюсь, что нет, – Сулепис покачал головой. – Мне было бы приятно думать, что свой последний месяц – или сколько там ему оставил яд, – он проведёт в размышлениях над тем, что это значит – обманывать меня, зная при этом, что если я захочу, то всегда смогу вернуться и проглотить его маленькую страну как сладкий цукат, – живой бог приостановился и оглянулся на Гремос Питру с выражением величайшей безмятежности на длинном лице. – После такого народ Джеллона приползёт ко мне на коленях в тот день, когда я вернусь. Они будут умолять меня, чтобы я позволил им стать рабами Ксиса.
– Не все северяне станут умолять тебя сделать их твоими рабами, – мрачно возразил Олин. – Ты можешь обнаружить однажды, что многие предпочтут скорее умереть, чем поклониться тебе.
– И это можно устроить, – кивнул автарк. – А теперь идёмте-ка, и поживей. Утро выдалось хлопотливое, и ваш король-бог проголодался.
У Киннитан всё так и плыло перед глазами с тех пор, как безымянный мужчина выволок их на свет божий из пучины, – а теперь тащил через доки. Бедный Голубь ковылял рядом с совершенно опустошённым от пережитого шока личиком, из пальцев его сквозь грубо намотанную повязку сочилась кровь.
Как это могло случиться? Как сталось так, что столько выстрадав и пережив, она урвала для них обоих лишь несколько мгновений свободы? Неужто боги бесконечно жестоки?
«Смилуйся над нами, великий Нушаш, – взмолилась она. – Я была жрицей в твоём священном Улье. Я старалась делать лишь то, что должно. Пчёлы небесные, защитите нас!»
Но никаких пчёл вокруг не было, только ветер носил дым и хлопья пепла от пожранных огнём парусов. Корабль, домчавший их сюда, затонул, разве что кончик охваченного пламенем полубака ещё торчал над водой, а мачта уже давно сгорела до угля и рухнула. Сотни людей столпились у воды, перекрикиваясь, сообщая друг другу подробности да глазея, как вытаскивают из воды выживших люди в маленьких лодках.
«А ведь некоторые из них были ни в чём не повинными моряками, – внезапно подумала девушка. – Как те, с корабля Дорзы. Какие-то из них наверняка были людьми добрыми. И умерли из-за меня…»
Но что толку было сейчас размышлять об этом – да и о чём-либо вообще. Её везут на невообразимую расправу в руки автарка, а единственная надежда на спасение оказалась ложной. Даже если она прыгнула бы в море, её безымянный, безжалостный убийца нырнул бы следом и снова вытащил свою жертву. Возможно, конечно, если она успеет достаточно наглотаться воды…
Но тогда Голубь останется совсем один, сообразила Киннитан. И это чудовище отдаст его автарку на растерзание… на убой.
Вдруг невыносимая боль пронзила предплечье девушки. Она завопила и, сделав один или два неверных шага, упала на колени. Сначала Киннитан решила, что похититель так сильно схватил её за локоть, что сломал при этом кость, но он шагал с другой стороны, держа свою пленницу за вторую руку. Мужчина попытался рывком поднять её на ноги, однако конечности девушки дрожали – и обмякли, как отсыревшие струны.
Глаза застила непроглядная тьма, и Киннитан опустила голову, думая, что сейчас её стошнит. Боль в руке становилась всё сильнее, словно щепка от горящего корабля вонзалась в неё, медленно, как гвоздь продавливает мягкую древесину, или как будто в суставе кто-то ковырялся острым ножом.
– Боги! Прекратите это! – выкрикнула она – или думала, что выкрикнула, проваливаясь в черноту, более не уверенная, что происходит.
Тени кружились вокруг неё, безглазые существа, едва слышно бормочущие слова.
– Слёзы, – прошептало одно.
– Слюна, – проворчало другое.
– Кровь, – прошелестело третье так тихо, что она еле расслышала.
Предплечье жгло так, будто кость превратилась в добела раскалённый железный прут. Тьма свивалась вокруг неё в дикой пляске, и на мгновение впереди мелькнуло лицо рыжеволосого мальчишки… Баррика!.. но он, совершенно очевидно, не заметил её, хотя Киннитан пыталась его звать. Что-то укрывало юношу, не давая девушке дотянуться до него – замёрзший водопад, стеклянный кубок – и слова её до него не долетали. Лёд. Плотная тень. Разлука…
А затем всё завертелось, и обычный мир стал возвращаться: вопли чаек и крики людей внезапно раздались со всех сторон, как будто последний кусочек деревянной головоломки встал на место. Ладони и колени вновь ощутили жёсткость серых досок настила. Кто-то грубо дёрнул её, поднимая на ноги, но Киннитан не ожидала рывка и вновь чуть не упала; её удержала только сила могучих стальных мышц чужой руки. Боль в собственной конечности потихоньку стихала, но от одного воспоминания о ней у Киннитан перехватывало дыхание.
