Истребитель ведьм (сборник) - Внук-Липиньский Эдмунд (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
Так было и в тот раз, когда я объявил для всеобщего сведения, что с помощью Аквавита заранее уничтожил всех крокодилов с помощью особого заклятья. Наша храбрая армия все равно расправилась бы с врагом, но я слишком люблю свой народ, чтобы подвергать его неоправданному риску — Моя речь была прервана взрывом неподдельного восторга Когда восторги утихли, я сделал официальное заявление прибрежные районы, наши исконные территории, возвращены племени. Как обычно перед лицом территориальных приобретений, последовала буря ликования. Тогда я объявил, что козлы отпущения будут съедены на торжествах в честь нового порядка, открывшего перед племенем необозримые перспективы. Секо с трудом успокоил ликующий народ.
Теперь я м. ог спокойно выпустить Балунгу — больше он не опасен.
Торжества затянулись до поздней ночи. Песням и хороводным танцам не было удержу. Мне приятно было наблюдать, как веселится мой народ. Одно только раздражало: отсутствие соли.
На следующее утро после пресного завтрака из жареной фасоли и козьего молока я приказал установить связь с племенем, обитавшем на том берегу. Это оказалось труднее, чем я предполагал. Все тамтамы племени оказались негодными к употреблению. Как и пироги, сгнившие на берегу за время владычества крокодилов.
Пришлось сразу после завтрака сформировать из воинов ремонтно-строительную бригаду; часть людей мастерила новые тамтамы (что за правительство без средств связи?), часть приступила к починке пирог; для себя я приказал построить особый корабль, оснащенный, кроме весел, еще и парусами моей конструкции. Пирога эта должна была играть. роль флагманского корабля.
Хотя Секо и его бравые ребята подгоняли воинов, работа заняла весь день. Когда все было готово, я велел Огуне наладить связь с тем берегом и запросить их согласие на визит доброй воли. Хорошо помню тот дивный вечер на берегу Великой Реки и грохот тамтамов.
Почти час Огуна безрезультатно вызывал тот берег. Наконец мы услышали ответ.
Я нетерпеливо смотрел на Секо, а он переводил:
— РА-ДЫ УСТА-НОВ-ЛЕ-НИЮ СВЯ-ЗИ. МЫ ТО-ЖЕ ПОБЕ-ДИ-ЛИ КРО-КО-ДИ-ЛОВ. ХОЧУ ГО-ВО-РИ-ТЬ С БАЛУ-НГОЙ. БРАТ АМЕ-ЛУ-НГА.
Я растерялся и спросил Огуну:
— Амелунга в самом деле брат Балунги?
— Они родственники по матерям со стороны отцов (я плюнул и не переспрашивал). Что ответить?
— Ответь, что у вас теперь новый Великий Вождь. Он тоже брат Амелунги.
Под проворными пальцами Огуны вновь застучал тамтам. Вскоре пришел ответ:
— ХО-ТИМ ГО-ВО-РИТЬ С БА-ЛУН-ГОЙ.
Я разозлился — еще и оттого, что этот ответ напомнил о прошлом. И приказал закончить разговор. Вернувшись в деревню, созвал довереннейший штаб — Огуну и Секо. И сказал им:
— Если мы не исполним второго условия Аквавита, он может лишить нас своей благосклонности. Нужно овладеть горьким озером. К тому же, нельзя допустить, чтобы наши братья за рекой и дальше томились под ярмом режима Амелунги, в то время как мы свергли тиранию Балунги.
— Нельзя этого допустить! — дуэтом заявил мой штаб.
— Вот именно. Это — пощечина нашему новому порядку, — я все больше распалялся. — Величайшим эгоизмом с нашей стороны было бы сохранить новьй порядок для нас одних Разве наши братья не заслуживают лучшей доли? — закричал я. Крик — лучшее средство убеждения.
— Заслуживают! — вскричали мои соратники.
— У меня есть план, достаточно простой. Выполнить его будет нетрудно, особенно таким опытным воинам, как вы.
— Слушаем, о Великий Вождь, — сказал Секо.
— Нужно действовать быстро, иначе весть о непочтительном ответе Амелунги разлетится по деревне и внесет смятение в умы нашего народа.
— Вот именно!
— Будем действовать так, — я понизил голос. — Ты, Секо, хорошо знаешь родное племя. За рекой у тебя родственники. С их помощью ты растолкуешь нашим братьям, что можно жить лучше — так, как мы. Разумеется, тебе будут мешать старые консерваторы во главе с Амелунгой. Тогда вызывай на помощь нас. Все ясно?
— Да, Великий Вождь. Сделаю, как ты приказываешь.
— В случае успеха — а я не сомневаюсь в успехе — ты займешь пост дружественного вождя наших братьев с того берега. Подходит тебе это?
— Да, Великий Вождь, — тут же согласился он. — Амелунга никогда меня не любил и потому при первой же возможности выпихнул из племени. Но пришел час расплаты. Он разделит участь Балунги, получит то, чего заслужил, — закончил Секо язвительно, и я не сомневался, что он приложит все силы.
В ту же ночь Секо отплыл на другой берег реки. Два дня мы ждали его сигнала, но тот берег молчал. На третий вечер я не выдержал, пошел с Огуной на берег и приказал отправить депешу такого содержания:
— ЗНА-ЕМ, ЧТО У ВАС НЕ ВСЕ ГЛА-ДКО. УТ-РОМ ВЫ-СЫ-ЛА-ЕМ ПО-ДМО-ГУ.
Ответ пришел немедленно:
— ОТ-ВЕР-ГА-ЕМ ЛЮ-БУЮ ПО-МО-ЩЬ. НА-ША АР-МИЯ В ГО-ТОВ-НО-СТИ.
Выходит, Секо ничего не добился. Мне его было страшно жаль — как идеального кандидата на пост дружественного вождя. И я приказал готовить войско к выступлению — завтра утром, еще до рассвета. Огуна занялся технической стороной дела.
Мы выступили за час до восхода солнца. Я с удовольствием обозревал мой флот — он производил впечатление даже в сумерках. Воины были настроены по-боевому — там, на той стороне реки, их ждали будущие жены. Их азарт еще больше разожгло мое заявление об отмене выкупа за жену из дружественного племени.
Десант высадился быстро, слаженно. Несмотря на вчерашние уверения в боеготовности, армия Амелунги еще спала. Только личная стража старого вождя оказала сопротивление — впрочем, весьма слабое. Удлиненные копья моей конструкции показали свое превосходство над традиционным оружием.
Но Секо мы нигде не могли найти. О нем никто словно и не слыхивал. Амелунга твердил, что Секо в этих краях и не появлялся. Но я поручил моей личной гвардии побеседовать с ним, и язык у него развязался: он вспомнил, что в самом деле вроде бы и видел Секо. Потом признался, что посадил Секо в пещеру над рекой. Я послал двух гвардейцев освободить Секо, а Амелунге велел отречься. Он отрекся немедленно, что послужило для него смягчающим обстоятельством. Военный трибунал под председательством Секо осудил Амелунгу всего лишь на изгнание.
По просьбе нового вождя Огуна выделил часть наших вооруженных сил для помощи в создании собственной армии.
Со всеми этими формальностями мы разделались быстро. Теперь я мог посетить Горькое озеро, тем более что Секо официально пригласил меня на отдых. Я охотно принял его приглашение.
Впервые после долгого перерыва я ел соленую пищу.
Дни тянулись неспешно; Секо делал все, чтобы ублаготворить меня. Огуна тем временем в качестве моего заместителя управлял нашим народом. По обе стороны реки воцарились мир и добрососедство. Следуя моему примеру, туземцы стали солить пищу и вскоре так к этому пристрастились, что другой еды и не представляли.
Я охотно бы задержался у Секо подольше, но поведение Огуны меня все больше беспокоило. Рапорты о положении в деревне он присылал лишь после сурового напоминания — хотя должен был делать это регулярно. Кроме того, в донесениях он перестал титулировать меня “Великим”. Нужно было срочно возвращаться. Огуну я застал в окружении любимых родственников, которых он назначил на ключевые посты в аралии. Они как раз созвали собрание и с грустью говорили, что моральный дух нашей армии падает с устрашающей быстротой. Огуна заявил: не видя отныне перед собой врага, армия разлагается. И напомнил мне, что это я выдвинул военную доктрину, по которой армия без врага медленно, но верно деморализуется и распадается. Теперь даже дети не боятся Балунги, он не годится больше на роль врага, способного сплотить армию для отпора ему.
И маневры армии наскучили. Огуна упрямо твердил, что ей необходим настоящий враг. Трудно было против этого возражать, и я готов был признать правоту Огуны, но неожиданно случилось нечто, повергнувшее меня в трепет.
Как-то ночью, проверяя свой тайник, я не нашел там ни своего ржавого револьвера, ни бутылки. И тут же сообразил, что Огуна отыскал-таки врага, способного спасти его армию.
