Колыбель для мага - Шерстякова Ирина Петровна (книги полностью .txt) 📗
Димир немного обиделся: за кого принимает его старый жрец?! За лежащего в зыбке несмышленыша?! Да рассказы обо всех этих богах он давно заучил на память, слушая по вечерам бабушку и деда. И не только об этих. Так что ничего нового не рассказал ему Сег. Лишь одного бога опасались вспоминать. О нем надо обязательно спросить.
-- А Чартеж?
-- Чартеж - бог зла. Мы ему не молимся и не о чем его не просим, только задабриваем, чтоб не наслал беды. Никогда ничего не проси у Чартежа, малыш! Он-то часто откликается на мольбы, но очень скоро люди страшно жалеют, что взывали к нему.
Сег приподнял лицо мальчика за подбородок и заглянул ему в глаза, а то что-то ребенок взгляд старательно отводил.
-- Ты понял?
Димир кивнул.
-- Смотри!
Жрец повернулся и начал было готовить алтарь для вечерних проводов солнца, но Димир по-дергал его за рукав.
-- А как молиться богам? Как их позвать и попросить о помощи?
Вроде бы все знали, как, но Димир решил спросить. Наверняка есть какой-то секрет, иначе почему Янелька не попросит, чтобы Великая Мать сделала ее красивой, а мама с сестренкой не вернулись домой, как он не молился? Мальчик не знал никого, кому боги что-либо даровали. Разве что дождь в засуху, после всеобщих молитв и жертв. Но Димир подозревал, что дождь в конце концов обязательно пойдет и сам по себе, иначе бог дождя остался бы недоволен.
-- Молиться богам просто. Положи перед изображением бога какую-нибудь жертву, например, немного еды. Мысленно позови бога по имени и почтительно изложи свою просьбу, тоже мысленно. А можно и вслух, как тебе больше нравится. Пожалуй, действительно лучше вслух. Главное, все время представлять себе бога, будто ты действительно видишь его и разговариваешь с ним, Думай о своем желании. Есть еще обычаи. Жертвы Агену бросают в костер или в кратер вулкана. Ах да, ты, наверное, хвала богам, не знаешь, что такое вулкан! Потом расскажу. Жертву Поуну можно оставить на опушке леса, лучше пусть это будет какая-нибудь каша. Но эти обычаи не так уж важно соблюдать. Самое важное - сосредоточение. И еще. Хорошо обдумай свою просьбу. Может случиться так, что боги ее исполнят, и в точности, а тебе не понравится.
Такого Димир еще не слышал и даже рот открыл от удивления.
-- Не понимаю, как может быть, что боги выполнили твою просьбу, а ты недоволен?
Сег вздохнул.
-- Так бывает, когда человек сам не знает, чего хочет.
Димир, нахмурившись, решительно заявил:
-- Только дураки не знают, чего хотят!
Сег смущенно улыбнулся и потрепал мальчика по щеке. Вздохнул.
- Ах, если бы только дураки. Вот пройдешь посвящение в жрецы, люди станут приходить к тебе, просить помолиться богам. Ты удивишься их желаниям. И ведь отговорить от глупых просьб почти невозможно. Хорошо, что боги мудры и глупостей не слушают, разве что хотят наказать...
-- А твои просьбы боги выполняют?
Жрец вдруг тяжело вздохнул.
-- Иногда. Ступай. Что-то я утомился, пойду полежу.
Старик слегка коснулся волос Димира, подтолкнул его к двери и некоторое время смотрел вслед. Хороший мальчик. Красивый и умненький. Хороший помощник растет. Какой-то чужой голос в ушах вдруг произнес: "Хороший мальчик, хороший, и старым ему не быть!" Сег раздраженно тряхнул головой и нарисовал в воздухе отвращающий зло знак. Опять демоны безобразничают, все нет им угомону.
Увы, боги не обращали никакого внимания на мольбы Димира. Вначале Димир молился богу огня Агену. Его завораживал вид языков пламени, сплетающихся и взмывающих вверх в костре, пляшущих победный танец над поверженными, безвольно лежащими сучьями. Сладкой жутью веяло от гибельного жара, живущего в такой привычной, такой домашней печи, таящегося и притворяющегося добрым, но лишь ждущего своего часа торжества.
В исступлении ритуала он чуть не спалил сначала хлев, а затем и дом, пока разозленный отец не выпорол будущего жреца. И не убоялся ведь гнева Агена, обряд поклонения которому святотатственно прервал.
С Поуном - покровителем животных и птиц было сложнее. Димиру очень нравился этот бог, меньше, чем Аген, но нравился. Он представлял себе, как, впитав силу бога зверей, подружится либо с лесным бером, либо с большой серой рысьвой с огромными клыками, на целую ладонь высовы-вающимися изо рта, точно такой, какую добыл в этом году на охоте старостин зять. Как будет гордо прохаживаться по деревне в компании огромного зверя, и никто не посмеет... Но вот жертва... Мясо никак не годится, а Янелькину кашу Димир достойной жертвой не считал. Ее даже свинья не особенно охотно ела.
Наконец, посоветовавшись с Сегом, Димир начал жертвовать Поуну бусы из ярких ягод и семян. Сам нанизывал на конский волос и надевал на сухое дерево, стоящее на опушке леса сразу за деревней. Искривленное, заросшее мхом, со свисающими клочьями коры, дерево очень походило на согнутого мохнатого человека, особенно в сумерках, когда и надлежало приносить жертву Поуну. В деревне опасливо шептались, что это бог и есть. Притворился деревом и приглядывает за людьми, чтоб скотину и других его подопечных не обижали.
Поун жертвы вроде принимал. Бусы, и даже Янелькина каша, которую Димир все же на всякий случай клал к ногам божества, наутро исчезали. Но делать что-то для жертвователя бог и не думал.
На Великую Мать всего сущего с самого начала большой надежды не было. Но от отчаяния Димир и ей начал приносить жертвы. Великая соизволила откликнуться: явилась во сне пышнотелой рыжеволосой красавицей, гладила по голове и качала на коленях, совсем как мама, говорила что-то утешительное, сулила что-то, вроде как долгую мирную жизнь в счастье и довольстве, жену, детей, почет и уважение, словом, совсем не то, о чем мечталось. Димир проснулся с мокрым от слез лицом и оттого разозлился сильнее, чем злился от пренебрежения Агена и Поуна.
Он корпел над двумя книгами Сега, выспрашивал о других богах. Эти, другие, боги были куда менее могущественными, но, быть может, у них меньше поклонников, и они будут больше ценить нового жертвователя?! Димир изводил себя, совершая ритуалы поклонения по ночам, для лучшей связи с богами голодал, пока ему не начал сниться один и тот же сон.
Димир оказывался в полной тьме, но все же каким-то способом видел, что это огромная пещера, дышащая холодом и гнилью. Под ногами хлюпала скользкая жижа. Пытался кричать - эхо отзывалось зловещей разноголосицей. Ему вторило пронзительное шипение.
В середине пещеры громоздилось что-то ужасное, похожее на огромный клубок черных змей, чешуйки которых, цепляясь друг за друга, издавали непереносимый для рассудка звук. Змеи непрерывно шевелились, подползали ближе. Из середины клубка выглядывало чудовищное лицо, то ли волчье, то ли змеиное, со светящимися зеленым светом глазами без зрачков.
Страшная пасть рывком придвинулась к Димиру, сочащиеся ядом клыки оказались на расстоянии ладони от лица. Головы змей были крошечными подобиями первой, большой головы, все они оказались возле лица, со всех зубов капал яд.
Все разверстые пасти шипели, шептали:
-- У меня е-с-с-с-ть в-с-с-с-е, что надо тебе! Прине-с-с-с-и мне ж-ш-ш-ш-ертву!
-- Ж-ш-ш-ш-ертву!
-- Ж-ш-ш-ш-ертву!
-- Ж-ш-ш-ш-ертву! - шипели маленькие змеиные головы.
-- Ж-ш-ш-ш-ертву! - повторяли, казалось, сами стены пещеры.
Димир с криком шарахнулся в сторону, заметался, пытаясь найти выход, но выхода не было, он натыкался только на мокрые, липкие стены. Но стены ли это? Пальцы как будто нащупали человеческие тела, лица с широко раскрытыми в крике ртами, выпученными глазами. Чьи-то холодные влажные руки схватились за одежду. Димир в панике забился, вырвался. Стены застонали множеством голосов, мужских, женских, детских. Мальчик в ужасе зажал уши ладонями, но молящие голоса звучали не в ушах, а внутри головы.
Вопя от ужаса, он просыпался, шаря руками в темноте и натыкаясь на занозистые бревна стены и доски кровати. Он стал было спать с маленьким масляным светильником, но Янелька, ничего не говоря, сторожила, и, стоило заснуть, гасила светильник. Масло берегла. Приходилось снова, очнувшись от кошмара, тыкаться в темноте.
