Дерево лжи - Хардинг Фрэнсис (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗
Упорное желание Говарда делать все левой рукой было, по словам Миртл, прихотью, из-за которой не стоило беспокоиться, но ее не стоило и поощрять. Гувернантка, воспитывавшая его до «Скордл», была слишком снисходительной, и у него развились кое-какие «дурные привычки».
— Ты же знаешь, что говорит мама! Тебе надо научиться писать и есть как положено до того, как ты пойдешь в школу! — Родители собирались отправить сына в закрытую школу, когда ему исполнится восемь.
Говард поморщился, как он делал всегда, когда речь заходила о школе. Фейт сглотнула комок горечи и зависти.
— Ты везунчик, Говард. Некоторые были бы счастливы, если бы их отправили учиться в хорошую школу. — Фейт не стала сознаваться, что сама относится к их числу. — Послушай! Если ты наденешь пиджак и сделаешь свои письменные задания, потом мы пойдем гулять в сад. Ты сможешь взять с собой пистолет!
Сделка показалась Говарду приемлемой.
Выйдя из дома, Говард бегал и стрелял по окнам верхних этажей, направляя на них свой деревянный пистолетик и истошно вопя: «Бум! Бум!» Он «подстрелил» черных ворон, флегматично подпрыгивавших при его внезапном приближении и лениво раскрывавших крылья, чтобы опередить его. Он стрелял во все, что попадалось им на грязной каменистой тропинке к морю.
Если бы кто-то заметил, как он ведет себя, Фейт наверняка отругали бы, что она позволяет ему так «утомляться». Все очень боялись, что Говард, единственный выживший сын, подхватит какую-нибудь смертельную простуду. Фейт уже была свидетельницей того, как пятеро ее младших братьев перестали цепляться за жизнь и увяли, словно маргаритки. Одни умерли в младенчестве, другие протянули несколько лет. Первых двух звали Говардами, потом были Джеймс и два Эдварда. Поэтому все считали выжившего Говарда хрупким, как будто умершие братья протягивали к нему руки. Но Фейт знала, что Говард гораздо крепче, чем полагают ее родители. Она понимала, что ему нужно бегать и носиться изо всех сил, пока он не устанет, а еще играть со своим пистолетиком. Он стрелял в те вещи, которые его пугали. Так он пытался сделать новый, незнакомый окружающий мир более безопасным.
Ее взгляд зацепился за приземистую башню на краю рощи. В свете дня Фейт обнаружила, что древнее строение — не более чем одноэтажный обрубок, глазницы окон заросли плющом, а каменная кладка была испещрена бурыми пятнами. Фейт захотелось осмотреть руины, но у нее были более неотложные занятия. Перчатки-улики жгли ей карман. Надо было как можно скорее от них избавиться, пока их не обнаружила какая-нибудь служанка.
Ближе к морю тропинка раздвоилась. По левой можно было взобраться на утес, но Фейт и Говард свернули направо, на выложенную булыжниками дорожку, ведущую к пляжу. Там Говард носился как сумасшедший, метясь в птиц, расстреливая грязно-коричневые утесы, вздымавшиеся по обе стороны, и собственную тень на влажном песке.
На пляже стоял маленький лодочный сарай с единственной лодкой внутри, возле которой была навалена куча камней. Пока Говард носился по берегу, Фейт проскользнула в сарай и сунула перчатки между парой валунов, сразу почувствовав облегчение. Почему-то чувство вины было острее, пока ее могли поймать с поличным.
Фейт вернулась на пляж. Ей тут скорее нравится, подумала она, несмотря на все эти мрачные цвета и свинцовую серость неба. Перед ее мысленным взором раскрылись учебники отца по естественной истории, и она с легкостью нашла слова для того, что видела. Вот проворные острокрылые крачки плавно скользят по серому воздуху. Вот важная черно-белая гагарка чистит перья на обломке скалы. Белые цветки морских водорослей трепещут среди камней.
Вглядевшись в далекий скалистый мыс, сильно выступавший в море, Фейт заметила, что волны бушуют там особенно яростно, разбрасывая вокруг шматки пены. Там и сям виднелись черные расщелины и треугольные разломы у основания скалы.
— Смотри, Говард! — окликнула она и махнула рукой. — Гроты!
Говард подбежал к ней и прищурился, всматриваясь по направлению ее пальца, потом прицелился пистолетиком.
Там есть чудовища? — задумчиво спросил он.
— Возможно.
Давай поплывем туда на лодке и поглядим!
Фейт бросила взгляд на лежавшую в сарае лодку, а потом уставилась на взволнованное море. Темные провалы в скале манили ее, как магнит.
— Может, в другой раз, — произнесла она, скорее уговаривая саму себя, — и нам надо будет спросить разрешения у папы с мамой.
Когда Говард набегался, Фейт повела его по тропинке обратно в дом. Увидев желто-бурую башню, она остановилась. Накануне вечером отец провел несколько часов в этой башне, хлопоча над каким-то загадочным растением. Тогда она предположила, что он просто хочет побыть наедине, но сейчас вспомнила этикетку «различные черенки», из-за которых она лишилась места в повозке. Слишком размытое определение, если вдуматься. Обычно ее отец был более точен в формулировках.
— Говард, хочешь поохотиться на львов около башни?
Фейт в поисках двери пришлось зайти со стороны леса. Из дома ее не могли видеть, и девочка, не в силах побороть соблазн, отодвинула ветхий засов и распахнула тяжелую деревянную дверь. Внутри царил мрак. От странного запаха, холодного, словно мята, щипало глаза. Она взглянула вверх: темные балки были затянуты паутиной. Крыша не пострадала от времени, с удивлением обнаружила она, и совершенно перекрывала дневной свет. Почему отец устроил здесь драгоценное растение? Ведь сюда не проникает солнце…
Фейт осторожно шагнула вперед, поскользнувшись на влажном каменном полу, и всмотрелась в темную маленькую круглую комнатку. Около дальней стены стояло нечто куполообразное, закрытое брезентовой тканью, из-под которой выглядывало основание горшка. Вся конструкция была высотой в два фута — подходящего размера, чтобы уместиться в ящик. Двинувшись к свертку, Фейт внезапно осознала, что крики «Бум!» стали громче и беспокойнее. Почувствовав укол совести, она выбежала наружу и быстро захлопнула за собой дверь, осматриваясь с опаской, нет ли поблизости отца. Вместо этого она увидела Говарда, пулявшего по зарослям: сквозь папоротники пробирался незнакомый мужчина.
Он не принадлежал к числу слуг, Фейт сразу это поняла. Поношенная одежда, спутанные волосы, клочковатая борода. В руке деревянная кадка. Скорее всего, незаконно проникший на их территорию. Фейт испугалась. Все волоски на ее теле встали дыбом, как у животного, учуявшего представителя другого вида. Четырнадцать лет внушаемых страхов вылились в приступ паники. Незнакомец. Она девушка, почти женщина, и ни при каких обстоятельствах ей не следовало появляться в обществе незнакомца без защитников и свидетелей. Иначе могло произойти ужасное.
— Бум! — завопил Говард. — Бум!
Мужчина остановился и повернулся к ним. Фейт подхватила Говарда и на всех парах понеслась к дому. Ворвалась в парадную дверь и чуть не столкнулась с матерью, выходившей из гостиной.
— Боже мой! — Брови матери взметнулись вверх. — Фейт, в чем дело?
Фейт поставила Говарда на ноги и рассказала обо всем прерывающимся голосом. Миртл бросилась хлопотать над Говардом, решившим, что он, должно быть, ушибся. Мальчик тут же заплакал.
— Позаботься о Говарде, Фейт, а я поговорю с твоим отцом.
Через несколько секунд в гостиную, где Фейт пыталась отвлечь внимание Говарда, явился отец.
— Где ты видела того мужчину? — спросил он.
— Около башни, — ответила Фейт.
— Насколько близко он подошел?
Фейт никогда не видела его столь взволнованным и злым. Теплая волна разлилась по ее телу при мысли, что отец заботится о ней.
— Примерно на десять ярдов, он шел мимо, вниз по холму.
Миссис Веллет явилась вскоре после звонка преподобного. Ее щеки слегка раскраснелись, и Фейт подумала, дала ли та нагоняй горничной по поручению Миртл.
— Наверное, это Том Пэррис, — сразу же ответила миссис Веллет, когда Фейт описала незнакомца.
— Может быть, вы мне скажете, почему этому Пэррису дозволено нарушать границы владений? — холодно спросил преподобный.
