Трилогия о королевском убийце - Хобб Робин (книги бесплатно без онлайн txt) 📗

Я проснулся через несколько часов, дрожа от холода. На дворе стемнело, и недолговечное тепло ранней весны улетучилось. Востронос тоже проснулся, и вместе мы выскользнули из логова.

Над Оленьим замком слабо мерцало далекое ночное небо, звезды были яркими и холодными. Чувствовалась близость залива, как будто дневные запахи людей, лошадей и стряпни были вынуждены уступить место великой мощи океана. Мы шли по пустынным переходам мимо площадок для упражнений в воинском искусстве, мимо амбаров и винодельни. Все было неподвижно и тихо. Когда мы подошли ближе к собственно замку, я увидел, что факелы еще горят, и услышал чьи-то голоса. Но во всем ощущалась усталость — это были последние вздохи гульбища, затихающие перед рассветом. Тем не менее мы обошли внутреннее здание, держась от него подальше, потому что человеческого общества на сегодня нам вполне хватило. Я обнаружил, что иду за Востроносом назад к конюшням. Когда мы подошли к тяжелым дверям, я подумал, как же мы войдем, но щенок оживленно завилял хвостом, и даже мой не столь чуткий нос ощутил в темноте запах Баррича. Наш опекун встал с деревянной переносной клетки, стоявшей у двери.

— Вот и вы, — успокаивающе сказал он. — Ну, валяйте, заходите. — Он открыл нам тяжелые двери и ввел нас внутрь.

Мы брели за ним сквозь темноту между рядами стойл, мимо грумов и конюхов, привыкших ночевать в конюшне, и потом мимо наших собственных лошадей и собак к лестнице, поднимавшейся вдоль стены, что отделяла стойла от клеток. Вслед за Барричем мы шли по скрипящим деревянным ступенькам, и он открыл еще одну дверь.

Тусклый желтый свет догорающей свечи на столе почти ослепил меня. Мы вошли в комнату с наклонным потолком. Комната пахла Барричем, кожей, маслами, травами и мазями, без которых не обойтись в его ремесле. Дверь за нами закрылась, и когда он проходил мимо нас, чтобы зажечь новую свечку взамен стоявшей на столе, я почувствовал слабый винный запах. Свет стал ярче, и Баррич уселся в грубое деревянное кресло у стола. Он изменился: на нем был коричневый с желтым камзол из хорошей тонкой ткани, на груди висела тяжелая серебряная цепь. Он положил руку на колено ладонью вверх, и Востронос немедленно подошел к нему. Баррич почесал его висячие уши и нежно похлопал по ребрам, поморщившись от поднявшейся при этом пыли.

— Славная вы парочка, — сказал он, обращаясь скорее к щенку, чем ко мне. — Только посмотрите на себя! Грязные, как нищие. Я из-за вас сегодня лгал моему королю. Впервые в своей жизни. Похоже, опала Чивэла заденет и меня. Сказал ему, что вы выкупались и крепко спите, устав с дороги. Король был недоволен, что ему придется подождать встречи с вами, но, на наше счастье, у него есть и более важные дела. Отречение Чивэла переполошило всех лордов. Некоторые хотят извлечь какую-то выгоду, другие чувствуют себя обманутыми — принц, который был им по душе, так и не станет королем. Шрюд пытается их всех успокоить. Продолжает распускать слухи, что на этот раз именно Верити вел переговоры с чьюрда. Кто-то в это поверит. За ними все равно придется присматривать, но они хотя бы задумаются о том, каким королем будет Верити, если займет трон. Чивэл бросил все и уехал в Ивовый лес, и все герцогства гудят, словно потревоженное осиное гнездо.

Баррич оторвал взгляд от возбужденной мордочки Востроноса.

— Что ж, Фитц. Думаю, хватит с тебя всего этого на сегодня. Удрал, напугал бедного Коба до смерти. Ну, теперь-то опомнился? Что, кто-то задирал тебя? Следовало бы мне знать, что найдутся и такие, кто захочет свалить на тебя всю эту суматоху. Давай иди сюда.

Я замялся, а он подошел к матрасику из одеял, устроенному у огня, и похлопал по нему:

— Смотри. Вот место для вас, оно готово. А на столе хлеб и мясо для вас обоих.

Его слова заставили меня обратить внимание на прикрытую тарелку на столе. Мясо, которое уже давно учуял Востронос. Теперь и я тоже остро почувствовал аппетитный запах. Баррич засмеялся над тем, как мы бросились к столу, и молча одобрил то, что я выделил Востроносу изрядную порцию, прежде чем сам взялся за еду. Мы наелись до отвала — похоже, Баррич хорошо представлял себе, как голодны могут быть щенок и мальчик после целого дня обид и горестей. И потом, несмотря на наш недавний долгий сон, одеяла у огня стали вдруг ужасно соблазнительными. Наполнив желудки, мы свернулись калачиками, подставив спины жарким волнам от очага, и заснули.

Когда мы проснулись на следующий день, солнце стояло уже высоко и Баррича с нами не было. Прежде чем покинуть его комнату, Востронос и я съели горбушку вчерашнего хлеба и дочиста обглодали кости. Никто не остановил нас, когда мы шли к выходу из конюшен — собственно говоря, на нас вообще не обратили внимания.

Начинался новый день суеты и гуляний. Замок был полон людьми. Сотни ног месили дорожную пыль, гул голосов перекрывал шум ветра и отдаленный рокот волн. Востронос впитывал каждый запах, каждый звук. Его чувства передавались мне, мои собственные глаза и уши тоже ловили все вокруг, и от такого удвоения у меня голова шла кругом. Из обрывков разговоров я понял, что наше прибытие совпало с каким-то весенним праздником и народными гуляньями. Отречение Чивэла все еще было главной темой пересудов, но это не мешало выступлениям кукольников и фокусников. В одном из кукольных представлений отречение Чивэла уже было подано как похабная комедия. И я стоял, неузнанный, в толпе и гадал, что же было такого смешного в диалоге о посеве на соседском поле, что взрослые вокруг рыдают от хохота.

Но очень скоро толпы народа и шум начали угнетать нас обоих, и я дал понять Востроносу, что хочу уйти от всего этого. Мы покинули крепость, выйдя из ворот в толстой стене мимо стражников, увлеченно заигрывавших с какими-то развеселыми девицами. Еще один мальчик с собакой вышел вместе с семьей торговца рыбой, стоит ли обращать на него внимание! Более предпочтительных попутчиков видно не было, и мы пошли вместе с этим семейством по направлению к городу. Мы все больше и больше отставали от них. Востронос исследовал каждый незнакомый запах и поднимал лапку на каждом углу, и в конце концов мы окончательно потеряли семью торговца из виду и стали бродить по городу вдвоем.

Город Баккип был в те времена ветреным и неуютным. Улицы были крутыми и кривыми, камни мостовой шатались и вылетали под колесами проезжающих повозок. Ветер ударил мне в ноздри непривычным запахом выброшенных на берег водорослей и рыбьей требухи; пронзительный крик чаек и других морских птиц казался некой потусторонней музыкой, перекрывающей ритмичный плеск волн. Город цеплялся за черные каменистые скалы, как моллюски и рачки лепятся к сваям мола, стоящего на заливе. Дома были каменные и деревянные, причем последние, сделанные более тщательно, стояли выше на каменистой поверхности и имели более основательные фундаменты.

Все казалось тихим и спокойным после праздничных толп в замке. Нам же не хватило ума и опыта понять, что прибрежный город — неподходящее место для прогулок щенка и шестилетнего мальчика. Я осматривался по сторонам, а Востронос жадно обнюхивал все по пути через улицу Булочников и почти безлюдную рыночную площадь вниз, к лодочным сараям, стоящим у самой воды. Там нам пришлось шагать по деревянным пирсам так же часто, как по песку и камню. На берегу кипела обычная будничная жизнь с небольшими уступками карнавальной атмосфере замка наверху. Корабли должны швартоваться и разгружаться, когда это позволяют прилив и отлив, и те, кто зарабатывает на жизнь ловлей рыбы, подчиняются ритму моря, а не людской суете.

Вскоре мы встретили детей. Некоторые из них выполняли мелкие поручения родителей, но другие, как и мы, лентяйничали. Я легко сошелся с ними, не испытывая потребности во взрослом этикете представления или других подобных глупостях. Кое-кто из них был гораздо старше меня, но встречались и мои одногодки. Некоторые были даже младше. Никто из них, казалось, не находил странным, что я брожу по городу сам по себе. Меня познакомили со всеми достопримечательностями, включая раздувшийся труп коровы, который принесло приливом. Мы посетили строящееся новое рыбацкое судно в доке. Оно было завалено кудрявой стружкой и опилками, от которых исходил сильный смолистый дух. Оставленная без присмотра коптильня с рыбой обеспечила полуденное пиршество полудюжине ребятишек. Если эти дети и были более оборванными и грязными, чем те, кто проходил мимо, спеша по делам, я этого не заметил. И если бы кто-нибудь сказал мне, что я провел день в стае нищих сорванцов, которые нечисты на руку и потому им заказан вход в крепость, я был бы потрясен. В то время я знал только, что это был неожиданно прекрасный день, в который в достатке было куда пойти и чем заняться.