Возвращение изгнанника - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас (книги бесплатно без .TXT) 📗
Каспар нахмурился. С тех пор как его выдворили из Оласко, уже несколько раз у него возникало ощущение, как будто в его душе что-то изменилось, что-то, не связанное с борьбой за выживание в этих жестоких условиях. Затем он припомнил, что подвигло его на предательство в отношении Когвина: ведь это Лесо Варен намекнул ему как-то, что Ког Ястринс может представлять собой угрозу.
И снова Каспар поймал себя на том, что углубился в размышления и позабыл о том, где находится. Он заставил себя сконцентрироваться на поисках мальчика: нельзя допустить, чтобы тот поднял тревогу. Вокруг ничто не говорило о том, что где-то рядом живут люди, значит, мальчик был еще довольно далеко от дома. Постепенно Каспар проникся чувством растущей опасности и прибавил шагу.
Время шло, солнце двигалось по небосклону. Примерно через полчаса следования за мальчиком ветер донес до Каспара запах дыма. До того момента тропа вела по дну расщелины, теперь же Каспар поднялся по ней на каменное плато, возвышающееся над окрестностями, и его взору открылась ферма. В загоне щипали траву две козы, в некотором отдалении на зеленом лугу паслось небольшое стадо коров неизвестной породы — с длинными изогнутыми рогами и белыми, в рыжую крапинку, боками. За невысоким строением из глины и тростника простиралось — акра два, а то и больше — поле, засеянное какой-то зерновой культурой, скорее всего, кукурузой. А прямо перед строением — колодец!
Каспар бросился туда, дрожащими руками вытянул из глубины ведро, полное прозрачной, холодной воды, и пил до полного изнеможения.
Когда он наконец бросил ведро обратно в колодец, то увидел, что в дверях глинобитной постройки стоит женщина, а из-за ее спины выглядывает тот самый мальчонка. В руках у женщины был самострел, нацеленный на Каспара. Нахмуренные брови, прищуренные глаза, плотно сжатые губы и выражение решимости на лице не оставляли никаких сомнений относительно ее намерений. Она произнесла несколько слов на том же языке, на котором говорили кочевники, и это явно было предупреждение.
Каспар заговорил на квегском языке, надеясь, что женщина узнает несколько слов или хотя бы поймет по интонации, что он не враг.
— Я не причиню вам вреда, — произнес он медленно, указывая на то, что его меч оставался в ножнах. — Мне только нужно поесть. — Он изобразил жестами, что подносит ложку ко рту, и махнул в направлении дома.
Женщина хрипло проговорила что-то в ответ и самострелом показала, чтобы незнакомец убирался от ее дома. А Каспар, как и любой охотник, знал, что самка, защищающая свое потомство, представляет собой серьезную угрозу.
Он осторожно приблизился к ней и, тщательно выговаривая слова, повторил:
— Я не желаю вам зла. Мне просто надо поесть. — Он протянул руки ладонями вверх.
И тут до него донесся умопомрачительный аромат. В доме что-то готовилось, Каспару даже нюхать было больно: горячий хлеб! И тушеное мясо или наваристый суп!
— Если я сейчас не поем, то умру, женщина, — сказал он, едва сохраняя спокойный тон. — И если ты хочешь убить меня, то делай это сразу, не тяни!
Его спасли рефлексы, выработанные годами сражений. Перед тем как отпустить тетиву, женщина на какой-то миг заколебалась. Каспар рванулся влево, и тут же там, где он только что стоял, воздух прорезала стрела. Перекатившись по земле, он вскочил на ноги.
Как только женщина поняла, что промахнулась, то подняла самострел, чтобы воспользоваться им как дубиной. Удар пришелся Каспару в плечо, когда он пытался пройти в дверь.
— Проклятье! — вскрикнул он, обхватывая женщину за талию и увлекая ее на пол.
Мальчик с сердитыми криками сжал кулачки и принялся отчаянно молотить Каспара. Для своих лет ребенок оказался неожиданно сильным, и удары были чувствительными. Но Каспар не мог отвлекаться на него: всем телом он навалился на сопротивляющуюся женщину и сжимал ее руку, в которой был зажат самострел, до тех пор, пока она не закричала от боли и не выпустила оружие. Тогда он поднялся, и вовремя: мальчик чуть было не огрел его по голове сковородкой.
Пришлось схватить отважного мальчонку за запястье и вывернуть ему руку, отчего тот вскрикнул и уронил сковороду.
— Хватит! — рявкнул Каспар.
Он вытащил из ножен меч и приставил кончик к груди женщины. Мальчик в ужасе замер.
— Ладно, — спокойнее проговорил герцог, по-прежнему по-квегски. — Повторяю еще раз: я не собираюсь никого убивать. — Он демонстративно убрал меч в ножны, затем обошел скорчившуюся женщину и поднял с пола самострел. Вручив его мальчику, продолжил:
— Пойди на улицу, парень, поищи стрелу. Может, тебе удастся зарядить ее. Тогда, если тебе так хочется, попробуй снова атаковать меня.
Потом Каспар помог женщине подняться на ноги и, держа за руки, не торопясь, оглядел ее. Довольно костлявая, но крепкая, она еще сохраняла следы былой красоты, стертой тяжелой жизнью. Было ли ей лет тридцать или все сорок, Каспар определить не мог — настолько огрубела на солнце кожа ее лица. Зато синие глаза горели ярким огнем, и, невольно отметил герцог, свой страх женщина держала в узде.
— Накорми меня, женщина, — негромко сказал он и отпустил ее.
Мальчик стоял неподвижно, сжимая самострел и не спуская глаз с пришельца. Каспар же присел на табурет и решил осмотреться. В этой лачуге имелась всего одна комната, дальний угол отгораживала занавеска — очевидно, там женщина спала. С места, где сидел Каспар, можно было разглядеть комод и соломенный тюфяк. Еще один тюфяк, свернутый, лежал под единственным столом. В комнате Каспар насчитал всего два табурета. Самодельный шкафчик пристроился рядом с открытым очагом, на котором пыхтел горшок, кажется, с мясом. Из печи совсем недавно вынули несколько караваев хлеба. Каспар протянул руку и схватил один из них, еще горячий, оторвал краюху и сунул в рот. Хозяйка с мрачным видом следила за его действиями.
— Очень вкусно, — проговорил с набитым ртом Каспар. — Извиняюсь, что веду себя как невежа, но плохие манеры все же предпочтительнее голодной смерти, — добавил он и показал рукой на горшок. — Положи мне вот этого.
Женщина заколебалась, но все же подошла к очагу. Поварешкой она налила в тарелку густой похлебки, поставила тарелку на стол перед Каспаром, положила рядом деревянную ложку. Он кивнул:
— Спасибо.
Она отошла и встала у стены, прижимая к себе мальчика, очевидно сына. Каспар моментально опустошил тарелку и, собираясь попросить добавки, поднял глаза на неподвижную пару. Квегский вроде бы не очень помогал им в общении, но этот язык был наиболее близок к диалекту, на котором говорили кочевники. Каспар пальцем ткнул себя в грудь и сказал:
— Каспар.
Женщина никак не отреагировала. Тогда он указал на них и с вопросительной интонацией выговорил:
— Имя?
Он надеялся, что женщина, как бы напугана она ни была, все же способна соображать. И действительно, она ответила:
— Джойханна.
— Джоянна, — повторил Каспар.
Она поправила его:
— Джойханна. — И на этот раз он расслышал звук «х».
— Джой-ханна, — по складам произнес он, и она кивнула в знак того, что теперь Каспару удалось назвать ее почти правильно.
Затем он показал на мальчика.
— Джорген, — было сказано в ответ.
Каспар кивнул и повторил имя мальчика. После знакомства он счел возможным самостоятельно подлить себе похлебки и стал уже накладывать добавку, но по содержимому горшка понял, что и так уже съел большую часть ужина хозяев дома. Взглянув на них, он вылил все, что успел положить в тарелку, обратно в горшок. Вместо этого он удовлетворился еще одним ломтем хлеба и жестом пригласил женщину и мальчика к столу.
— Ешьте, — позвал он их.
— Ешьте, — отозвалась женщина, и Каспар понял, что она произнесла то же слово, что и он, только с акцентом. Он с довольным видом кивнул.
Джойханна осторожно подвела мальчика к столу; Каспар поднялся и отошел поближе к двери. Там стояло пустое ведро; за неимением ничего лучшего он перевернул его и сел. Серьезные голубые глаза мальчика неотрывно следили за незваным гостем, женщина, накладывая еду себе и сыну, тоже поглядывала на незнакомца.
