Повелители Небес - Уэллс Энгус (книга регистрации TXT) 📗

Рекин кивнула:

— Тебя научат искусству выживания.

— А Дюрбрехт большой город? — спросил я.

— Больше, чем Камбар.

— А вы в нем были? — не унимался я.

— Я проходила там подготовку, — ответила женщина. — Когда я выросла, наша деревенская прорицательница послала меня в Дюрбрехт: там кроме заведения, где готовят Мнемоников, есть еще и школа колдунов. В ней я и совершенствовала свой талант. А потом меня послали в Камбар.

Я переминался с ноги на ногу на грязном полу таверны Торима, понимая, что вот сейчас решается моя судьба. Я внимательно посмотрел колдунье прямо в глаза и спросил:

— А если мне там не понравится, смогу я вернуться?

— Если тебе не понравится там, — ответила она, — или, наоборот, ты не понравишься им, тогда, конечно, тебя отпустят. Это выясняется уже на первом году обучения. И ты сможешь поехать домой, в Вайтфиш.

— Или в Камбарский замок, — добавил Андирт, — чтобы стать солдатом, если не передумаешь к тому времени.

Такой вариант мне показался как нельзя более подходящим. Если уж на то пошло — что такое один год? Весна, лето, осень и зима. Не заметишь, как они промчатся, но этого времени вполне хватит, чтобы высунуть свой нос за пределы Вайтфиша. Да не один мальчишка, если он, конечно, не полоумный, не упустит такой возможности.

— Хорошо, — ответил я, — а мои родители согласятся?

— Я поговорю с ними, — сказала Рекин.

Я посмотрел в ту сторону, куда был направлен ее взгляд, и увидел, что к таверне приближаются мои папа и мама в сопровождении прорицателя. Оба казались озабоченными, хотя причины для этого у каждого были свои. На лице матери застыло такое выражение, которое обычно появлялось, когда я или мои братик с сестренкой умудрялись особенно сильно пораниться, а лицо отца выглядело одновременно и суровым и озадаченным. Такое выражение на его лице мне довелось видеть лишь однажды, когда он рисковал, до последнего не прекращая ловить рыбу перед надвигающимся ураганом.

Я ждал, и моя гордость потихоньку улетучивалась.

Мать сделала книксен, а отец поклонился, отчего мне еще больше стало не по себе. Родители мои изъявляли столько почтения человеку, с которым я разговаривал как с равным. Мне стало неловко за них и за себя.

Но Рекин улыбнулась и встала, приветствуя их точно знатных господ, которые соблаговолили выкроить минутку своего драгоценного времени, чтобы нанести ей визит. Она велела солдатам принести стул для моей мамы. Я стоял, уставясь глазами в грязный пол. Все солдаты за исключением Андирта ушли, остались только Рекин, прорицатель да мои родители. Я подобрался поближе к отцу, который положил мне на плечо руку и сказал:

— А я-то думал, что застану тебя возле лодки; помни, нам еще сеть чинить.

Я пробормотал в ответ что-то неопределенное в свое оправдание, но, к счастью, Рекин вовремя вмешалась и не допустила моего посрамления:

— Тут только моя вина, друг мой Адитус. Я задержала мальчика здесь, чтобы поговорить о его способностях.

— Госпожа… — начал отец, которого, совершенно очевидно, повергало в трепет присутствие жрицы.

Она прервала:

— Только не госпожа, друг мой, такие титулы для сильных мира сего, к числу которых я не принадлежу. Меня зовут Рекин, и я хочу поговорить с вами о будущем вашего сына. Но сначала эль?

Мои родители, еще более смущенные, чем я, обменялись взглядами и посмотрели на священника-прорицателя, ища какого-нибудь указания, что им делать. Но тот опустил голову, уложив один подбородок на другой. Рекин, растроганная подобным вниманием, подозвала Торима и велела принести пиво.

— У вашего сына незаурядные способности, — начала она, когда Торим принес то, о чем его просили, и отошел (впрочем, не слишком далеко, ровно настолько, чтобы ничего не пропустить), — об этом я и хочу говорить с вами.

Мама в этот момент казалась напуганной, а лицо отца оставалось непроницаемым, точно он вел лодку по штормящему морю наперекор волнам. Все это так меня напугало, что я почти не слышал их разговора.

Знаю только одно: когда этот разговор закончился, Рекин и мои родители стали друзьями. Насчет меня они решили, что когда я достигну совершеннолетия, то сам буду волен решать свою судьбу — поеду ли я в Дюрбрехт, попытаю ли счастья в Камбаре среди членов военного братства или останусь в Вайтфише.

Это соглашение сопровождали гораздо большей порцией эля, чем мои родители могли позволить себе в утренние часы. Никто из присутствующих уже не стоял твердо на ногах, когда настало время покидать таверну. Я последовал за ними, оставив в покое шлем Андирта, с которого отупело стирал пыль. Очень хорошо помню, как отец, вопросительно посмотрев на кивнувшую в ответ мать, сказал мне:

— Я иду чинить сеть, ты пойдешь со мной или останешься с Рекин?

Часто я думаю, что существуют какие-то совершенно определенные моменты, увиденные сквозь призму нашего внутреннего состояния и навсегда запечатленные в нашем сознании, когда мы знаем, что именно в ту секунду выбрали дорогу своей жизни.

Для меня это случилось тогда. Я сказал:

— Я остаюсь.

Это был момент, когда я избрал путь Летописца.

Глава 2

Радость не может длиться вечно. Хотя я и оказался тем самым пареньком, который вышел на берег вместе со взрослыми мужчинами, не испугавшись Повелителей Небес, и несмотря на то, что меня отметила своим вниманием сама жрица-ведунья, рыба не перестала водиться в Фенде, а рыбаки не перестали ловить ее. Хочешь не хочешь, а обязанности никуда не денутся. До тех пор, пока я живу в деревне, я остаюсь сыном рыбака, какое бы грандиозное будущее ни ожидало меня впереди.

Более того, мой талант принес мне новые неожиданные хлопоты. Внимание ко мне со стороны прорицателя резко возросло. Он стал давать мне множество дополнительных заданий. Но это совсем не означало, что мои родители освободили меня от обязанностей по дому. Свободного времени у меня теперь почти совсем не оставалось. По прошествии лет я, конечно, благодарен нашему священнику за такое отношение, но в те годы я порой чувствовал, что ненавижу его всей душой. А что еще остается мальчишке, который видит, что приятели его наслаждаются игрой на солнышке, в то время как он благодаря своему привилегированному положению должен корпеть над дополнительными заданиями? Я скрипел зубами, совсем не желая добра своему настойчивому учителю, но со временем стал находить и положительные стороны в его методах обучения. Я вдруг открыл для себя, что история — просто изумительно интересный предмет. Настоятель нашего прихода замечательно знал прошлое Дарбека. В его длинных рассказах сухие факты обрастали колоритными подробностями, так что, когда наступило мое время уезжать из деревни, я знал историю своей родины куда лучше любого другого в деревне.

Прорицатель имел довольно однобокую точку зрения и рассказывал преимущественно о Дарах, то есть о народе, к которому принадлежали мы, а Анов он вообще считал демонами, которых Господь Бог изгнал в Ан-фесганг, откуда те и продолжают строить свои гнусные козни против человечества. За неимением более широкой информации на этот счет я унаследовал и принял его мнение: в конце концов, всю свою жизнь я только и делал, что слушал истории про зверства Повелителей Небес. Совсем другое дело рассказы о Дарах, они действительно восхищали меня, я лелеял их, стараясь покрепче привязать к своей памяти.

Учитель рассказывал, что во времена Исхода Странствующие короли пришли из неведомых северных земель в Покинутую Страну и встретились там с драконами. Я узнал о том, кто такие были Обуздавшие драконов и как сумели они с помощью волшебных чар подчинить своей воле этих ужасных летающих чудовищ. Эта победа — первый из даров Божьих, — терпеливо внушал мне прорицатель. Вторым оказалась магия, позволившая создать Измененных, а когда я с присущей мне наивностью полюбопытствовал, какие моральные выгоды это принесло, то получил совет попридержать свой не в меру бойкий язычок, дабы вместо вполне заслуженной похвалы не получить хорошую затрещину. Поняв, что зашел достаточно далеко, я отступил: не хватало только подвергнуться порке за лишние вопросы о существах, которых я никогда в жизни не видел. Поэтому я внял совету и стал слушать древние предания: о переправе через Сламмеркин и завоевании Драггонека, где Эмерик, первый из Великих Властелинов, приказал выстроить Кербрин; о строительстве моста через Треппанек, где наши предки встретились с Анами, и о бегстве этого народа. О великом Тувиане, приказавшем заложить Дюрбрехт и Кановар и установившем посты Стражей на семи островах, чтобы беречь наши восточные рубежи с моря. О многих годах мира, дарованных жителям Дарбека за их истую веру в Бога.