Драконы Кринна - Уэйс Маргарет (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
Ступив в темноту с обнаженным мечом, сэр Джеффри Бесстрашный разглядел в самой глубине пещеры что-то огромное и темное, издающее отвратительные звуки. Он предположил, что это, без сомнений, друидесса, которая, скорей всего, пожирает детей. Рыцарь глубоко вдохнул, занял устойчивую позицию и приготовился к битве всей своей жизни.
По бряцанию доспехов Бесстрашного дракон, как раз пытавшийся избавиться от застрявшего в зубах пастернака, осознал, что кто-то вошел и что этот кто-то — не Л'Индаша. В отчаянии, не рискуя дальше жевать, он попытался лапами прикрыть торчащие из пасти куски овощей, подобрал под себя хвост и весь съежился, стараясь сделать вид, будто его здесь нет, совсем нет.
Но сэр Джеффри Бесстрашный бросил вызов.
— Адское порождение пещерной тьмы, — нараспев произнес он, — за много месяцев преодолел я многие сотни миль, чтобы разделаться с тобой! Освободи этих маленьких невинных пленников, которых ты, я знаю, поедаешь! Я объявляю войну тебе и всему твоему роду! Покажись и прими достойную смерть!
— Ньямп! — ответил Оливер, потрясенный и удивленный тем, что кому-то взбрело в голову спасать нечестно нажитые пастернаки, и быстро выплюнул их обратно в бочонок.
— Выходи! — приказал Бесстрашный, подняв меч. — Обернись к свету, чудовище!
Оливер малодушно повернулся, медленно привыкая к свету. Человек представлял собой пятно, состоявшее из металла и грязи. До дракона донесся сильный запах гнилой репы.
Наверное, этот кто-то пришел из могильного кургана, наверное, это — свирепая нежить. Оливер подавил внезапный приступ страха.
«Но разве не огонь — враг нежити? — спросил он себя, передвигая громоздкое тело и глядя на фигуру противника, наполовину засвеченную солнечными лучами. — А разве не молния мать огня?» Оливер на секунду задумался, производя быстрые расчеты…
Бронзовый дракон может обратить против врага свое боевое дыхание двумя способами. Один — это, конечно, молния, пьянящий, непреодолимый огонь битвы. Есть еще дыхательный газ, приводящий в ужас и вселяющий отвращение в любого противника, которому приходится с ним столкнуться.
Оливер вознамерился использовать молнию, так что зеленое зловонное облачко, вырвавшееся из ноздрей, удивило его, как и печальное «блорт», поднявшееся откуда-то из живота, промчавшееся по длинному туннелю его шеи и вышедшее изо рта в виде ядовитых испарений от наполовину переваренных капусты, бобов и пастернака.
Сэр Джеффри Бесстрашный зашатался от запаха, меч выскользнул у него из рук.
— Что это, во имя Паладайна?… — начал он, но пол накренился и поднялся, в животе у рыцаря резко сжалось, и он упал на колени у входа в пещеру, а вокруг него убийственной тухлятиной заклубился зеленый туман.
— Что… — выдохнул он, но забыл, что собирался спросить, и о следующих нескольких часах ничего не помнил.
С победным криком Оливер двинулся, пошатываясь, наверх, к выходу из пещеры, с поднятой головой и пробудившимся сознанием дракона. Вместе с пламенем и молнией прорвался сон о ноге рыцаря в его ненасытной утробе. Оливер прыгнул к своему беспомощному сопернику… и сильно ударился мордой о низко висящие сталактиты.
Его глупый яйцевой зуб сломался и со стуком покатился по полу. Дракон покачнулся, на мгновение ему показалось, что он находится в воздухе, и он нелепо хлопнул крыльями, затем тьма окутала его, и Оливер тяжело осел рядом с лежащим рыцарем.
Л'Индаша услышала грохот, увидела зеленый клуб дыма и бегом бросилась из сада в пещеру, где и нашла обоих героев, распростершихся среди овощей, разбитых сталактитов, доспехов сэра Бесстрашного и осколков яйцевого зуба Оливера.
Она отпраздновала прекращение боевых действий, отправившись в одиночестве на пикник, подальше ото всех.
День и ночь прошли, прежде чем очнулся дракон, а рыцарю понадобился еще один день. Всю неделю, пока шли неизбежные починка и уборка, противники с опаской наблюдали друг за другом из противоположных углов пещеры.
Сэр Джеффри Бесстрашный уехал на восьмой день, увозя удивление в душе и запах гнилых овощей в носу. Он не мог поверить, что друидесса не затянула его в зыбучие пески, не превратила в куст бузины, а выходила и отправила своей дорогой…
Начищенные доспехи рыцаря блестели, меч был заточен, его конь был заново подкован и откормлен так, что бока лоснились.
Не прошло и недели со времени отъезда рыцаря, как Оливер поднялся в воздух и полетел на юг, к заснеженным вершинам, где, судя по предсказаниям друидессы, должны были появиться со временем добрые драконы.
Л'Индаша стояла на укороченном обрыве и смотрела, как огромное существо неуклюже подпрыгивает в воздухе.
— Лети, как указано в книге, — сказала жрица вслед дракону. — Ориентируйся по созвездию Гилеана, следуй за красной Чизлев в ее еженощном круговороте, и вскоре ты пролетишь над Абанасинией, а затем над Квалиностом, который ты узнаешь по башням. За Пыльными равнинами в воздухе на тебя повеет прохладой. Она будет едва заметна, но ты почувствуешь ее, как летним днем ощущаешь далекую горную вершину. Пусть восходящее солнце светит тебе в спину, ты будешь лететь ночь и еще ночь, а потом увидишь льды и древние гнезда твоего рода… И там будут драконы. Я верю в это, Оливер.
Л'Индаша печально следила взглядом за драконом, затем улыбнулась, когда он пролетел над ней, и махнула ему вслед, когда он расправил крылья и закружился, описывая все более широкие круги. Вскоре Оливер скрылся из виду, а друидесса вернулась к пещере, погрузившись в мысли о лете, о последних посадках и о странной огромной пустоте, которую она не ожидала ощутить.
Морт вздрогнул, чуть не выпустив ковшика из рук. Кофе с бренди уже остыл, оранжевые угольки слегка теплились среди каминной золы.
— Хорошо было избавиться от него, — слишком категорично произнесла друидесса, отвернувшись от огня. — Он больше не вернулся.
— Разве? — очень тихо спросил Морт, с улыбкой возвращая на место ковш для предсказаний. — Я принес тебе подарок, Л'Индаша. Вон в том свертке, на каминной полке.
Это, конечно, было растение — лилейник, который он вывел из семян древнего сорта на склоне Холма Паладайна. Он знал, как друидесса любит их краткое обильное цветение.
Л'Индаша улыбнулась, восхищаясь листьями, стеблем, бутонами, изумляясь тому, что цветок не уснул, как остальные, во время осенних холодов.
— Я сумел добиться, чтобы он расцвел так поздно, — объяснил Морт, — С днем рождения, Л'Индаша.
Он провел своей большой теплой рукой над набухшим бутоном, и тот немедленно, как будто целый месяц на него светило солнце, раскрылся — бледные лепестки, пурпурная середина, зеленый зев…
И косой зубчатый край, как…
— Как его зуб! — воскликнула друидесса. — Как его яйцевой зуб!
— Я назову его Драконий Зуб Оливера, — со смехом объявил садовник. — Хоть сейчас он цветет и в неположенное время, но, тем не менее, цветет. А в грядущие годы обретет свой собственный цикл, свою собственную гармонию с природой. Вот подходящее завершение этой истории о драконе.
Пришло время прощаться.
— Поставь, пожалуйста, по пути мой ковшик за дверь, — попросила друидесса. — Попытаюсь еще раз набрать в нем льда перед тем, как разбить на дрова.
Морт улыбнулся, зная, что Л'Индаша ничего подобного не сделает. Запахнув плащ, он шагнул в темноту и тихо закрыл за собой большую дубовую створку.
«Как чудесно прошел вечер!» Садовник остановился, глядя в таинственное ночное небо, и поставил ковшик у порога хижины. Он порадовался тому, что обнаружили его руки в обветренных волокнах старого дерева.
Оно видело, — но в эту тайну могли проникнуть только руки, наделенные самой сильной магией, — как Оливер возвращался. Вновь и вновь, год за годом.
Если сон дракона впервые прерван прикосновением рук к яйцу, существо навеки связано с этими руками — не проклятием или чарами, и даже не инстинктом, но более нежными, более добровольными узами — узами любви.
Вот почему в ковшике не образовывалось льда в самые холодные ночи года — дыхание дракона согревало его в морозной темноте. Оливер, которого переродили годы борьбы за существование в диких местах, возвращался, с молчаливым изяществом медленно проползал к порогу дома Л'Индаши — новый снег заметал его следы — и с любопытством заглядывал в знакомый ковшик.
