Корни радуги - Старк Джеральд (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
В «войске» Гельге несли охранную службу по большей части выходцы из Кофа и Турана – как на подбор, рослые, опытные воины и умелые наездники. По сравнению с большинством из них Конан выглядел просто подростком, недавно вступившим в пору настоящей мужской зрелости, более старший Дагоберт – лишь немногим солиднее. Неудивительно, что лишенные развлечений тургауды подтрунивали над обоими. Шутки носили по большей части безобидный характер, но и они мгновенно прекращались, едва в поле зрения появлялась коренастая фигура начальника стражи.
Родом Фидхельм был из Немедии (поговаривали, чуть ли не из благородного семейства), дослужился в упомянутом легионе до звания сотника, но, будучи разжалован за неизвестную провинность, подался на вольные хлеба. Чем занимался бывший легионер перед тем, как судьба свела его с Гельге, никто не знал. Все, однако, сходились на том, что Фидхельм – правая рука хозяина и что лучше выйти на разъяренного быка с палкой от метлы, чем с Фидхельмом Легионером на мечах. «Орел Шестого легиона» обладал приметной внешностью: кряжистый, длиннорукий, с кривыми ногами кавалериста и круглой красной физиономией любителя горячительных напитков. На левом бедре Фидхельм носил короткий широкий меч, на поясе с правой стороны – длинный кинжал. Голос Легионера, пронзительный и тонкий, раз и навсегда сорванный строевыми командами, являл собой разительное несоответствие с воинственным обликом начальника стражи, но всякий, кто хоть раз заглядывал в яростные желтые глаза немедийца, мигом терял охоту шутить на этот счет.
Будучи прирожденным воякой, месьор Фидхельм впитал в себя все лучшее и все худшее от порядков легионерских казарм, а потому шуток, за исключением собственных, не понимал.
– Хатаддир – с Мугдашем! Кайелан – с Дагобертом! – начальник стражи быстро прошел вдоль неровного строя, разбивая воинов на пары для учебного поединка. Ритуал неуклонно повторялся каждое утро, и, как заметил Конан, всякий раз сходились новые противники. Ему самому уже довелось на славу порубиться с сильным, но медлительным Хатаддиром и наставить синяков Дагоберту. – Соджир и Хатлави, ир'Габали и Нуксод! Приготовиться!
Имени Конана не прозвучало.
– А я? – спросил киммериец, заранее догадываясь об ответе, который ему совершенно не нравился – ведь из десятка воинов оставался только сам Легионер. Кайелан, противостоявший Фидхельму вчерашним утром, до сих пор кривился от боли в боку.
Фидхельм одарил новичка взглядом, каким обычно удостаивают зловонную лужу, зевнул и демонстративно почесал живот.
– Начали! – рявкнул он. Четыре пары клинков – не учебных, тупых и безопасных, а старательно заточенных боевых – слитно лязгнули друг о друга. Начальник стражи постоял, уперев руки в бока и задумчиво взирая на только-только начавшее розоветь небо, и наконец обратил внимание на недоумевающего Конана:
– Ба, ты еще здесь?! Послал же Митра орясину! Брось-ка свою железку да сбегай к костру прислуги. Проверь, готово ли мясо, да живо тащи сюда, коли готово! Ну, пошевеливайся!
Его, воина, низвести до уровня поваренка! Такого поношения Конан снести не мог. В глазах у киммерийца помутилось, и лишь когда меч Фидхельма играючи отвел первый яростный удар, а сам Легионер довольно захохотал, Конан понял, что его вновь разыграли – на сей раз в лучших традициях немедийских казарм. «Хорошо же, – подумал варвар, вкладывая в последующие выпады всю свою силу и умение, – я тебе покажу!..»
Что и каким образом он собирался показать Фидхельму, Конан додумать не успел – становилось жарковато.
В свое время, едва покинув шатер ир'Аледаша, варвар навестил начальника стражи и вкупе с прочим надлежащим барахлом обзавелся великолепным мечом взамен прежнего, куда более прочным, легким и удобным, с простой прямой крестовиной и рукоятью на полторы ладони, обтянутой шершавой акульей кожей. По сравнению с ним былой нордхеймский клинок и впрямь казался мясницким тесаком. В фургоне, куда Конан полез выбирать оружие, хранились и другие мечи, украшенные гораздо роскошнее, но, как выразился Фидхельм, «эти – для парада, не для боя». Варвар был без ума от нового и явно дорогого приобретения. Он даже подумывал дать своему любимцу какое-нибудь благородно звучащее наименование – носили же собственные имена легендарные клинки древних героев! И сейчас, с замечательным новым мечом, Конан чувствовал, что сражается просто великолепно… вот только короткий и ничем не примечательный гладиус начальника стражи почему-то все время оказывался чуточку быстрее. И точнее.
Сперва Легионер просто отражал атаки Конана, почти не двигаясь с места – так, самое большее на пару шагов. Потом перешел в атаку. Несколько раз его меч мог коснуться киммерийца – бедро, грудь, левый бок – оставив при этом неглубокий порез, и тогда бой завершился бы символической победой Фидхельма, однако немедиец не торопился, видимо, продлевая удовольствие. Конан попробовал применить «мельницу», столь удачно отразившую легкую саблю Мерцающего Облака. Фидхельм сделал что-то, чего глаз киммерийца не уловил, и грозное жужжание «мельницы» немедленно сбилось, а острие варварского меча самым постыдным образом вонзилось в землю, так что Конан чуть не выпустил рукоять.
Фидхельм отступил немного, давая противнику возможность вновь приготовиться, и отпустил ядовитую остроту касательно бревен, камней и волосатых уроженцев Полуночи.
Конан мог бы сдаться без особого урона для воинской чести, ведь превосходство противника было слишком явным. Тот же Кайелан, куда как опытный боец, и все же… Но при одной только мысли о том, чтобы положить меч и признать себя побежденным, киммерийца охватила странная мгновенная слабость, почти сразу сменившаяся холодной боевой ненавистью.
Он поднял меч. В эту минуту Конан из клана Канах перестал существовать, слившись на время со сверкающей полосой клинка, став его продолжением, молниеносным и нерассуждающим. Время замедлило свой бег, как тогда, в Пустошах, во время нападения бандитов Мерцающего Облака на караван. Со спокойной отстраненностью киммериец наблюдал, как его меч останавливает очередную атаку Фидхельма. Контрвыпад. Отменно острое лезвие проскальзывает в опасной близости от груди Легионера, еще чуть-чуть и…
Чуда не произошло. Фидхельм отскочил, тяжело дыша и утирая – небывалое дело! – внезапно взмокшее лицо ладонью, а на плече киммерийца появилась узкая алая полоска. Только тут Конан понял, что, кроме них двоих, уже никто не звенит мечами, а на грубоватых лицах тургаудов застыло одинаковое выражение удивления. На пороге своего шатра, приподняв полог, стоял Гельге и наблюдал за схваткой – вероятно, давно и с большим интересом.
Фидхельм Легионер бросил свой меч в ножны. Взгляд, брошенный им на юного варвара, также был удивленным, однако сквозило в нем и немалое беспокойство. Впрочем, как настоящий командир, «Орел Шестого легиона» умел извлекать выгоду даже из невыгодной для него ситуации.
– Все видели? – рявкнул он. – Если бы каждый из вас, белоручек, умел драться как этот варвар, те двое не гнили бы сейчас под камнями, ясно? Соджир, Хатлави, чего стоите разинув рты? Идите, наподдайте под зад поварам! Умерли они там, пожри их Сет?! Остальным начинать сворачивать лагерь. Доброго утречка, господин Гельге. Хорошо ли спалось?..
Пока руки киммерийца были заняты нехитрой утренней работой, самого Конана неотступно преследовала одна мысль.
Как бы отыскать укромное местечко и разучить на досуге тот удар, которым Легионер достал его под конец поединка? Конан отлично разглядел и сохранил в памяти каждое движение противника, чему, кстати, сам поражался, ибо немедиец двигался с быстротой атакующей кобры. Странное умение молодого варвара, похоже, вынудило начальника стражи применить некий прием из секретного арсенала, один из тех, от которых нет защиты.
И что-то подсказывало Конану, что подобное знание может оказаться нелишним.
…На закате солнца караван въехал в ворота усадьбы «Рубиновая лоза».
