Левая Рука Бога - Хофман Пол (читать книги онлайн без .txt) 📗
Кейл сделал знак остальным двоим плашмя прижаться к стене так, чтобы оказаться за дверью, когда она откроется, — тогда створка спрячет их хоть на то время, пока дверь будет открыта. Другого выбора не было; бежать назад означало застрять здесь слишком надолго: их отсутствие успеют обнаружить, их поймают, и последует медленная смерть.
Дверь отворялась с большим трудом, о чем можно было судить по проклятиям и раздраженному ворчанию. Кейл страшным взглядом повторил приказ. Дверь, из-за которой продолжало доноситься недовольное бормотание, двинулась на них и наконец остановилась. Потом кто-то подсунул под нее деревянный колышек, чтобы не дать закрыться. Снова послышались ругательства и кряхтение, а потом — звук тележки, которую покатили по коридору. Кейл, стоявший с краю, выглянул наружу и увидел знакомую прихрамывающую фигуру в черной рясе, которая удалялась, действительно толкая перед собой тележку, пока не исчезла за поворотом. Кейл сделал знак остальным, и все трое быстро выскользнули за дверь.
Мальчики оказались на улице, в холодном тумане. Здесь стояла еще одна наполненная углем тележка, ждавшая своей очереди. Вот почему Унтер-Искупитель Смит, известный своей ленью ублюдок, не запер дверь на ключ, как наверняка предписывала инструкция, а заклинил ее в открытом состоянии.
В любом другом случае мальчики стащили бы столько угля, сколько смогли бы унести, но все их карманы уже были полны едой, и к тому же они были слишком испуганы.
— Где мы? — спросил Смутный Генри.
— Понятия не имею, — ответил Кейл.
Он спустился с амвона, стараясь привыкнуть к туману и темноте, чтобы различить хоть какую-нибудь знакомую примету. Но вскоре радость избавления начала стремительно таять: они слишком долго шли по туннелю неизвестно куда и могли сейчас находиться где угодно на территории Святилища, в любой точке лабиринта его зданий, амвонов и внешних коридоров.
Потом внезапно из тумана выплыла пара огромных ступней.
Это была главная статуя Повешенного Искупителя, от которой они начали свой путь более часа назад.
Не прошло и пяти минут, как они порознь присоединились к очереди, выстроившейся к спальному хлеву, официально именуемому Дортуаром Владычицы Вечного Вспоможения. Что значили все эти слова, они понятия не имели, да и не интересовались. Они начали распевать вместе с остальными: «Если я умру сегодня ночью… Если я умру сегодня ночью… Если я умру сегодня ночью…» Ответ на это зловещее предположение всем послушникам был хорошо известен благодаря недвусмысленным разъяснениям Искупителей: большинство из них отправится в ад, поскольку души их отвратительно черны, и они будут вечно гореть в огне.
Многие годы, когда заходил разговор о смерти послушников посреди ночи — а этот разговор заходил часто, — Кейла то и дело выволакивали из рядов, ставили перед всей группой, и дежурный Искупитель задирал ему рясу, демонстрируя шрамы и ссадины, покрывавшие его спину от затылка до крестца. Ссадины были разных размеров и находились на разных стадиях заживления, поэтому иногда его спина оказывалась красиво расцвеченной невероятным множеством оттенков синего, серого, зеленого, багряного, золотисто-желтого и фиолетового. «Смотрите на эти краски, — говорил обычно Искупитель. — Ваши души, которые должны быть белыми, как крыло певчей горлицы, — хуже, чем фиолетово-черные синяки на этой спине. Вот такими все вы выглядите перед Богом: черными и фиолетовыми. И если кто-то из вас умрет сегодня ночью, излишне говорить вам, к какой очереди он присоединится и что ждет каждого в конце этой очереди: дикие звери будут пожирать вас, испражняться вами и снова пожирать; железные печи, раскаленные докрасна, за час обуглят вашу шкуру, перетопят ваш жир, потом дьявол перемесит золу и жир в мерзкую пасту, из которой снова слепит вас, и опять будете вы гореть и возрождаться, гореть и возрождаться — и так вечно».
Однажды посетивший Святилище сановник, некто Искупитель Комптон, недруг Боско, стал свидетелем экзекуции и воочию увидел, как появляются на спине Кейла эти шрамы, ссадины и синяки.
— Из таких мальчиков, — сказал Искупитель Комптон, — не получится борцов против богохульства Антагонистов. Такая невероятная жестокость по отношению к ребенку, независимо оттого, насколько дьявол завладел его душой, сломит его дух прежде, чем тот окрепнет достаточно, чтобы для ребенка стало возможным искупить свое святотатство перед Богом.
— Он не непокорный, и дьявол отнюдь не завладел его душой, — возразил Боско.
Всегда очень сдержанный, когда речь заходила о Кейле, он внезапно рассердился на себя за то, что, поддавшись на провокацию, пустился в объяснения.
— Тогда почему вы позволяете такое?
— Не спрашивайте о причинах. Просто примите как должное.
— И все же скажите мне, Искупитель.
— Повторяю: не спрашивайте, я не скажу.
Искупитель Комптон, на этот раз оказавшись мудрее Боско, замолчал, но позднее поручил двум своим платным осведомителям в Святилище разузнать все, что можно, о мальчике с фиолетовой спиной.
«Если я умру сегодня ночью… Если я умру сегодня ночью… Если я умру сегодня ночью…» — укладываясь в постель, бормотали Кейл и двое других.
Молитва, которая за годы беспрерывного повторения лишилась почти всякого смысла, сегодня обрела над ними новую ужасную силу, ту, которую имела, когда они были совсем маленькие и ночи напролет лежали без сна, уверенные, что, стоит им закрыть глаза, как они почувствуют жаркое дыхание зверя и услышат лязг металлической дверцы раскаленной печи.
За десять минут огромный барак заполнился, дверь мгновенно заперли, и пять сотен мальчиков остались в полной тишине в громадном, промозглом и скудно освещенном помещении. Потом свечи вовсе погасили, и все поспешно улеглись спать, поскольку встали в пять утра. Барак огласился нестройным хором, состоявшим из храпа, подвываний, поскуливаний и бормотания, это мальчики погружались в свои сны, сулившие кому кошмары, кому утешение.
Наша троица, разумеется, сразу заснуть не смогла, впрочем, и несколько часов спустя мальчики все еще не спали.
4
Кейл заснул лишь под утро, но проснулся все равно рано. Сколько он себя помнил, это было его привычкой, потому что давало возможность целый час побыть одному — насколько можно «побыть одному», находясь в одном помещении с пятьюстами спящими мальчишками. Но, во всяком случае, перед рассветом, в темноте, никто с тобой не заговорит, никто не будет за тобой наблюдать, указывать тебе, что нужно делать, угрожать или искать предлог подраться и даже убить тебя. И пусть его терзал голод, по крайней мере, ему было тепло под одеялом. Однако рано или поздно он, конечно, вспомнил о еде, коей были набиты его карманы. Доставать ее из рясы, висевшей на спинке кровати, было опасно, но Кейла обуревало неодолимое чувство — не просто голод, потому что с ним он жил постоянно, а какой-то восторг, невыносимая радость от того, что он может съесть нечто, обладающее неведомым восхитительным вкусом. Подождав немного, он потянулся к карману, вытащил первое, что попало под руку и оказалось простым печеньем с прослойкой из заварного крема, и сунул в рот.
В первый момент он чуть не сошел с ума от восторга: вкус сахара и масла, казалось, взорвался не только у него во рту, но и в мозгу, да что там — в самой душе! Он бесконечно долго жевал, потом глотал, испытывая удовольствие, которое не выразить словами.
А потом его, разумеется, затошнило. К такой пище привычки у него было не больше, чем у слона — к полетам в чистом небе. Как человека, умирающего от жажды или голода, поить его следовало по капле, а кормить крохотными кусочками, иначе организм мог взбунтоваться и умереть от того самого, чего ему так отчаянно хотелось. В течение получаса Кейл лежал, изо всех сил стараясь совладать с тошнотой.
Когда ему стало чуть лучше, он начал прислушиваться к звукам шагов одного из Искупителей, обходящего барак, перед тем как объявить побудку. Тяжелые подошвы клацали по каменному полу, описывая кольца вокруг спящих мальчиков. Так продолжалось минут десять. Потом вдруг шаги участились, и Искупитель, громко хлопая в ладоши, закричал: «ПОДЪЕМ! ПОДЪЕМ!»
