Город для хранящего (СИ) - Гуркало Татьяна Николаевна (мир книг .txt) 📗
А в следующий раз встретил незнакомку на дальней горе в заброшенном домике, куда сам сбежал от опекунов и прочих, желающих ему добра и пытающихся давать мудрые советы. Девушка его не испугалась. Ей в тот момент было абсолютно все равно, что с ней случится, слишком устала бегать и прятаться. Из-за этой усталости она и рассказала ему о себе. И попросила убить. Потому что на самоубийство пока решиться не может.
Каит удивленно смотрел на жрицу смерти. Когда-то он о них читал и представлял их совсем не такими. Они должны быть гордыми и властными. Их должны бояться и кланяться им помимо воли. А тут просто уставшая девушка. Чуть старше, чем он сам.
— Не буду я тебя убивать, — сказал зло.
Тоже еще, выдумала. Нашла себе палача.
— Тогда он меня убьет, — сказала тихо.
— Кто он?
— Не знаю. Собиратель какой-то. Он мою маму убил. И меня убьет.
О собирателе и маме она рассказала неохотно. Каит только и мог удивляться, что где-то такое возможно. Словно древние легенды оживают и стучатся в окно.
Девушку ему было жалко и чем-то она была похожа на него самого. Ее тоже не спрашивали, хочет ли она владеть наследием предков. Просто всучили и делай с ним что хочешь. А что с ним делать, если ничего кроме неприятностей это наследие не приносит? И не отдашь ведь никому. Последний в роду.
Поэтому Каит решил девушке помочь. Назло кому-то. Нет, в город ее вести было нельзя. Там слишком много любопытных, которым она не понравится уже из-за того, что он ей помогает. Нужно было что-то сделать самому.
С этими мыслями Каит всучил ей семейный артефакт, скрывающий человека почти от всего, даже по крови его не найдешь, и приказал сидеть в домике тихо и ждать. Потому что он обязательно сюда вернется, скоро. Принесет продукты и решит, что делать дальше.
Она только кивнула.
Без артефакта Каита разные девицы находили легко и непринужденно. Это его злило и однажды обозлило настолько, что он решил заняться самообучением, хотя все учителя дружно от этого предостерегали. Он ведь последний хранящий и не имеет права собой рисковать.
Спустя совсем немного времени потраченного на поиски в семейной библиотеке, Каит заподозрил учителей в том, что они либо вообще не знают, чему следует учить хранящих, либо не учат этому намеренно. Потому что обученный хранящий может быть слишком самостоятельным, способным о себе позаботиться. И зачем они все тогда нужны?
Над этим вопросом Каит подумал. Понял, что никому его задавать не стоит и занялся изготовлением копии отданного девушке артефакта, который оказался несложной поделкой, если ты хранящий и видишь энергетические линии под городом. Больше всего времени он потратил на зарядку и после этого опять сбежал. Ненадолго, всего лишь до вечера. Иначе хватятся и станут искать, вместе со следопытами. А от следопытов даже оригинальный артефакт помочь не мог.
Девушка в домике успела обжиться. Она даже на мир стала смотреть веселее и неожиданно похорошела. Каит с ней разговаривал, выслушивал ее невеселые истории, а потом почему-то рассказал свою, такую же невеселую. А она взяла и не пожалела его. Просто удивилась, почему он все это терпит? Он ведь самый сильный маг в городе, причем тот маг, которого некем заменить. С ним должны считаться.
Каит об этом задумался и пришел к выводу, что его считают самым глупым магом города. А с глупцами считаться незачем. Это его не обрадовало, зато позволило посмотреть на множество ситуаций с совершенно неожиданной стороны и понять, что в большинстве случаев его дурили. Нагло и самоотверженно. Что его заставили чувствовать себя должным и обязанным, ничего не давая взамен. Это злило.
В город он вернулся в мрачном настроении и впервые нагрубил опекуну, решившему не вовремя напомнить подопечному об обещании разобраться с защитой дома хранящих. До этого дня Каит почему-то не думал, почему дом опекуна не пускает. И почему те, кто в дом может войти, этому опекуну не нравятся. Может из-за того, что они отказываются выносить оттуда книги и артефакты? А у самого Каита просить об этом не рискуют. Ни опекун, ни кто-либо еще. Если один что-то получит, остальные наверняка бросятся открывать глупому мальчишке глаза на получившего ценность.
Утром Каит попросил у опекуна прощения, пожаловался на девиц, из-за которых скоро вообще на всех будет бросаться, как цепной пес, и заявил, что идет прятаться от этих полоумных в тот самый дом. Опекун в ответ улыбнулся, очень натянуто улыбнулся.
Девиц с того дня стало заметно меньше и вели они себя умнее. Каит стойко их игнорировал. Большую часть своего времени он тратил на изучение дома, запретив туда ходить вообще всем. И очень удивился, когда защита дома отреагировала на этот приказ и перестала пропускать кого-либо, кроме него самого.
Потом он нашел в библиотеке ритуальный рисунок на полу и научился чувствовать город. По-настоящему чувствовать, а не так, как до тех пор. Город превратился в живое существо, в ластящуюся кошку, ловящую каждое слово и готовую исполнять команды.
О такой возможности Каиту тоже никто не рассказывал, хотя наверняка кто-то да знал. Не могли не знать. Но молчали, наплевав на то, что недостаточно ощущающий город хранящий валяется по два дня без сознания после простой подпитки защиты стен. Они его еще и жалели, когда он приходил в себя. Целебные настойки подсовывали. На семью намекали. Сволочи.
В опекунах и прочих знающих, как должны себя вести настоящие хранящие, Каит разочаровался окончательно и зачастил к прячущейся на горе в старом домике девушке. Она была единственным человеком, с которым он мог поговорить. Там его однажды и выследил Таладат, которому было просто любопытно и который чуть из-за своего любопытства не распрощался с жизнью.
— Твоя мама тогда меня спасла, — грустно улыбнувшись, признался Таладат. — Для меня ведь было делом чести узнать, куда ходит наш придурковатый хранящий. Никто его выследить не мог, на тот момент даже следопыты. Его город прятал. А я его нашел. И был собой горд. А еще я его нашел в компании незнакомой девушки, на которую он смотрел со щенячьим обожанием. И это показалось мне смешным. Он бегал от первых красавиц города, а тут какая-то замарашка, у которой даже фигуру не рассмотришь под ее бесформенными тряпками. И я имел неосторожность сказать это вслух, за что и схлопотал первый удар. Нет, драться Каит не полез. Он тогда был тощеньким пацаном, я бы его избил особо не напрягаясь. Он меня ударил стихией. И я вылетел из дома вместе со своим щитом и дверью.
Таладат мечтательно улыбнулся. Словно полет в обнимку с дверью был очень приятным воспоминанием и потрепал Хията по голове.
— А дальше что было? — спросила Дорана.
— Дальше было не очень интересно. Каит учился, обвешивал свою замарашку амулетами, за любой из которых какой-нибудь советник отдал бы половину своего состояния, вместе со всеми дочерьми и племянницами. Пытался разобраться, что происходит в городе и что на самом деле случилось с семьей хранящих. Сбегать ему было с каждым разом сложнее и сложнее, из-за чего он совершенствовался все больше и больше. Общими усилиями он стал очень хорошим хранящим, который чувствовал город, как продолжение своего тела. А еще он стал умным хранящим, но об этом мало кто знал. И сумел окружить себя верными людьми.
— А вы?
— А я был его левым крылом. И учил его сражаться. В первую очередь с ним самим. На меня в то время особого внимания не обращали. Таскается за хранящим здоровенный туповатый безродный пацан, и ладно. Одним телохранителем больше. Тем более мне за охрану тела платить не надо было.
— Туповатый? — опять спросила Дорана.
— Женщины, — добродушно сказал Таладат. — Да, туповатый. Я ведь даже в школе не учился, в отличие от Дилы. Мы с материка, сбежали, когда началась очередная охота на магов. Наших родителей убили, а мы сбежали. Меня в школу не взяли, я был слишком большой и никто не хотел со мной возиться. Так, научили азам, чтобы я кому-нибудь по незнанию не навредил, и отправили на вольные хлеба. Дила была меньше и ее учили с однолетками. Вот. А меня взялся учить Каит. И Дилу тоже потом учил. Правда, она умнее, чем я, и никому умениями не хвасталась.
