Я путешествую по ночам (ЛП) - Маккаммон Роберт "Неизвестный автор" (серии книг читать бесплатно .TXT) 📗
Он сделал очередной глоток и отставил стакан в сторону. В противоположном конце комнаты маятниковые часы показывали два.
— Я думаю, с возрастом они становятся все более опытными в этом деле. Я думаю… что-то в их душах… в их природе… является причиной всему этому. Тот, кого я встретил, был очень силен. Если б у меня не было особых пуль, не знаю, сумел бы я выжить, или нет… впрочем, хвала Господу — и вам — они у меня были.
— Рад помочь, — смиренно кивнул старик. — И с какими потерями ты вышел из этой передряги?
— Сам цел, как видите. И пистолет тоже. Но коробка патронов мне еще понадобится.
— Хорошо. Что до твоего дела… как скоро ты намереваешься отправиться? — священник склонил голову. — Отговорить тебя я ведь все равно не смогу?
— Думаю, это будут тщетные попытки, — хмыкнул Лоусон. — Я собираюсь в путь завтра ночью… — он запнулся, мельком взглянув на настенные часы. — Точнее, сегодня ночью, я имел в виду.
— Что ж, тогда все необходимое я подготовлю тебе к закату. Отправить это все посылкой в твой отель?
Лоусон кивнул, понимая, что вопрос был чистой формальностью — обыкновенно отец Дейл так и поступал.
— Я могу еще чем-то тебе помочь?
Лоусон задумался над этим вопросом. Взгляд его невольно обратился к распятию над камином, глаза его снова увлажнились и начали отзываться болезненным жжением. До своего обращения он не мог назвать себя религиозным человеком, но теперь он жаждал целительного прикосновения и милости Господней, потому что уже много лет чувствовал, что оно ему недоступно. Лоусон считал, что это чувство с годами только крепнет: чем больше шагов проделано по пути вампира, тем сильнее святыня жжет глаза темного существа. Возможно, со временем этот голод по Господнему благословению просто перерастает в чистую ярость на все Добро этого мира, и именно поэтому в душе зарождается Тьма?.. Как знать!
Он отвел взгляд от креста.
— Возможно, мне нужна будет кое-какая помощь, — ответил Лоусон, выдержав паузу. — Дайте подумать. Мне придется перебираться через реку. Я напишу вам, что мне понадобится, и дам знать до рассвета.
— Хорошо. Я сделаю все, что смогу.
Это все, о чем Лоусон мог попросить.
Молчание было тяжелым. Оба они знали, что Лоусон может не вернуться из этого логова Темного Общества под названием Ноктюрн, и оба понимали, что отказаться от этой затеи он не смог бы, даже если б захотел.
Лоусон встал и водрузил стетсон на голову.
— Благодарю вас, святой отец, — тихо произнес он. — Как и всегда… я даже не знаю, как выразить то, насколько я ценю вашу помощь и ваши советы. А теперь я, пожалуй, оставлю вас.
Отец Дейл поднялся вслед за посетителем, приблизился к нему и по-отечески положил руку ему на плечо, но почти сразу убрал ее, потому что Лоусон заметно вздрогнул.
— Тебе больно?
— Мне… нет, просто… — он замялся, потому что понял, что скрывать боль от человека, который распознает ее без труда, будет глупо.
— Ты не упоминал, что серьезно пострадал, — обеспокоенно произнес отец Дейл.
— Уже почти прошло, — поморщился он, улыбнувшись, и лишь теперь священник увидел гримасу боли на его лице. — Просто… еще не до конца.
Старик мог лишь тяжело вздохнуть.
Не было смысла оставаться здесь дольше. Лоусон дождался, пока священник откроет ему дверь, и подошел к порогу. В последнюю секунду он бросил еще один взгляд на распятие и постарался не отводить глаз как можно дольше, однако вскоре жжение стало невыносимым, и пришлось посмотреть в пол, сморгнув слезы.
— Спасибо вам, отец Дейл… Джон, — сказал он.
— Я буду молиться за тебя.
— Мне не помогает, — усмехнулся он. — Лучше помолитесь за молодую девушку по имени Ева Кингсли. За ее душу и за ее рассудок. Хорошего вам утра.
Он уже начал выходить, но мысль — точнее, вопрос — заставила его остановиться и обернуться. Он нахмурился, вглядываясь в темно-карие глаза священника.
— Вы думаете, я единственный, кто предпочел дать отпор?
Отец Дейл ответил не сразу. Некоторое время потребовалось ему, чтобы собраться с мыслями.
— Я думаю, — качнул головой он. — Что из тех, кто предпочел дать отпор, ты один умудрился так долго выживать. Вот, почему они так отчаянно хотят тебя уничтожить.
Лоусон переступил порог и вышел на тропу, ведущую через сад в ускользающую ночь. Священнику он на это ничего отвечать не стал, а лишь двинулся в темноту одинокой фигурой, имеющей с человеком в качестве общности сейчас лишь темп походки.
Ночь была его территорией, его миром, его благословением. А вместе с тем она была его горем и его тюрьмой. Вдали от солнечных лучей, которые жалили глаза и обжигали кожу, он наизусть знал все нотки ароматов ночного бриза, досконально изучил спокойствие мрака. Самыми любимыми часами были предрассветные сумерки, когда солнце едва показывалось на горизонте, но еще не было столь болезненным и смертельно опасным. В эти сладкие мгновения он представлял себе, как гуляет по улице, не боясь света дня, и может ловить прикосновение солнца к своей коже. Как бы ему хотелось выйти на улицу в полдень, когда исчезают тени! Но его плоть не смогла бы вынести такого жара даже в пасмурный день. Его режим и привычки теперь были продиктованы тем существом, что жило внутри него. Монстром, которого создала Ла-Руж. Монстром, который захватил его сердце, легкие, кровь и мышцы…
Ночь за ночью Лоусон чувствовал, как его человечность ускользает то него. Когда он задергивал черные шторы своего номера в отеле «Святилище» и ложился на кровать, которую также накрывал черным покрывалом, ему казалось, что он находится в могиле. Стоило попытаться отойти ко сну, как становилось очень холодно. Невыносимо холодно. Отдохнуть по-настоящему не удавалось уже много лет, и от осознания этого даже это сильное тело терзала тяжелая усталость — что уж говорить об истерзанной душе!
Одна часть его существа извечно обвиняла и ненавидела вторую.
Он ловил себя в самый разгар трансформации, понимая, что может навсегда потерять свою человечность и превратиться в кровожадного убийцу, которого не заботит, кого он разорвет на части сегодня.
Его тело изменилось при перерождении и продолжало меняться по сей день. Сила и скорость были сопутствующими атрибутами с самого начала, да, но были и другие детали, сопровождающие становление Монстра внутри него. Он все еще мог пить вино или другие спиртные напитки, но от чистой воды ему становилось плохо. Каждые несколько дней он мочился целым стаканом какой-то мутной коричневой жидкости. От еды его желудок выворачивался наизнанку в прямом смысле.
В своей предыдущей жизни Лоусон никогда бы не поверил, что будет отслеживать, как постепенно, год за годом его организм все больше утягивают лапы вампиризма, и что он будет четко понимать, как это происходит, посредством наблюдения за собственной мочой…
Он, конечно же, умирал. Превращение в одного из них целиком и полностью можно было назвать смертью при жизни. Но сдаваться Лоусон не собирался. Не мог попросту лечь в могилу и позволить им победить. Такое поведение было не в правилах капитана Девятнадцатого Пехотного Полка Алабамы в битве при Шайло. Такое поведение было не в правилах Тревора Лоусона, когда-то бывшего молодым адвокатом в Алабаме, возлюбленным мужем и отцом.
Он продолжал свое шествие сквозь ночь вдоль изгибов Миссисипи. Он шел по тихим улицам в этот предрассветный час и готов был принять свое будущее.
Вернувшись в отель, он подошел к стойке регистрации и написал Гаррисону — ночному клерку — записку, которую следовало передать святому отцу Джону Дейлу в церкви Апостола Св. Симона. К этому моменту солнце уже осветило небо, пронзив его своими лучами из-за еще темных облаков. Лоусон наблюдал за этим с улицы так долго, как только мог, а затем надвинул на глаза свою шляпу, поднялся по лестнице в свою комнату, закрыл дверь на два оборота ключа, занавесил окна плотными черными шторами, снял одежду и опустил свое бледное тело, все еще страдающее от полученных травм, в могилу-кровать.
