Искра и ветер - Пехов Алексей Юрьевич (книга жизни txt) 📗
Ночевали, где придется. Отряд выживал лишь благодаря плетениям, дававшим тепло на стоянках.
Тиа часто вспоминала смерть Рована, и это грело ее куда сильнее, чем «искра». В такие минки Проклятая даже радовалась, что оказалась в столь забытых богами местах.
Звезда Хары! Она бы согласилась пройти этот путь снова, даже босой, лишь бы Могильный Червяк умер еще раз!
Замечательная удача, что он оставил Альсгару и направился к Лею. Жаль, что гийяну не встретилась еще и Митифа. Вот уж кого следовало отправить вдогонку за Чахоткой. Впрочем, Дочь Ночи тут же себя одергивала. Нечего гневить Бездну. Следует довольствоваться уже тем, что есть, благо этого немало. Черед Серой мышки настанет чуть позже.
Единственное, о чем жалела Тиф – это о пропавшем потенциале брата Ретара. Его «искра» оказалась погашена мгновенно, и «всплеска» не произошло. Проклятая не смогла собрать силу.
Стрела прикончила скорпиона так, что тот не успел укусить, но, вместе с тем, не дала Тиа возможности набраться мощи, которая сейчас не была бы лишней. «Искра» Проклятой уже не находилась в столь плачевном состоянии, как раньше, но еще не могла тягаться ни с чьей из уцелевших бывших сообщников.
Тальки ошиблась. Старая ворона без устали каркала, что чем сильнее Дочь Ночи будет сливаться с новым телом, тем слабее будет ее Дар. Но такого, к счастью для Тиф, не произошло. Наоборот, все стало гораздо лучше, чем в самом начале.
Тиа страшилась участи Гиноры – гибели после того, как погаснет «искра». Или того хуже – жалкого существования до тех пор, пока тело не умрет. Или что исчезнет Дар, и дурак Порк, которого она не сможет контролировать, получит главную роль.
Всю жизнь находиться рядом с полубезумной свиньей! Что может быть отвратительнее?!
О последнем варианте она старалась не думать. Сейчас ее серьезно беспокоило другое – стрелы Серого. Она считала, что наконечник существует в единственном экземпляре и теперь находится в руках Аленари. Но Нэсс смог ее удивить и, словно ярмарочный фокусник, достающий из рукава белого голубя, вытащил из колчана еще одну настоящую смерть.
Дочь Ночи сильно интересовало, сколько артефактов спрятано у убийцы в кармане. На них у нее были серьезные планы.
Смерть Проклятого потрясла отряд. Для людей такие, как она, являлись чем-то вроде сказочных чудовищ – вселенским злом, которое невозможно победить. И тут воины собственными глазами увидели, как обычный лучник без всякого видимого труда отправляет в Бездну того, кто был равен богам.
Рован, к всеобщему изумлению, оказался смертен.
Кто бы мог подумать? Трижды ха-ха.
Тогда, столпившись у тела, все потрясенно молчали. Нэсс, отойдя в сторону, сел на заснеженные камни и придирчиво изучал лук, словно сейчас тот был самой важной вещью в мире.
Когда люди, наконец, поверили в произошедшее – они разразились воплями радости. Кто-то смеялся, кто-то плакал от счастья. Один воин, не удержавшись и дурея от собственной храбрости, пнул убитого. Рыцарь Лартун завладел его мечом и теперь с интересом изучал черный волнистый клинок.
По мнению Тиф, они походили на шайку гиен, понявших, что грозный лев умер.
Затем ей пришлось вытерпеть самое неприятное. Все подряд сочли себя обязанными шарахнуть ее по плечу или по спине и заявить, какой она «мужик». Нэссу досталось не меньше, и он тяготился этим так же, как Проклятая. Гийян в мгновение ока стал героем. Впрочем, и Кальн не остался обделен вниманием и похвалами.
Живр много раз восторженно заявлял всем и каждому, что будет рассказывать об этом наре внукам…
За последующие дни история успела обрасти легендами. Каждый второй в отряде «видел» сияние небес, а говорливый Лук, кажется, «слышал» хрип умирающего Чахотки. Живр – мерзкий, воняющий козлом мужлан – по сотому разу рассказывал, что первым почувствовал дым.
Проклятой было интересно, как поведут себя ее «братишка» и обе «сестрички», когда узнают о столь существенной потере. Этот год стал очень неудачным. Из Шести осталось лишь четверо.
Дочь Ночи понимала, что у Империи появляется все больше и больше шансов выстоять в этой войне или хотя бы затянуть ее на неопределенный срок. Хотя, если быть честной с самой собой – она не верила, что даже теперь Ходящие сумеют противостоять Митифе, Аленари и Лею, объединившим силы.
Впрочем, Тиф интересовало совсем другое. Она была рада, что Шен начал учить дуреху Рону. Теперь в Ходящей жили светлая и темная искры и, следовательно, ее тело сделалось способно выдержать дух Тиа. «Правда, Целителю совершенно ни к чему догадываться, будто я рассчитываю на это», – частенько повторяла про себя Убийца Сориты. Проклятой казалось, что, несмотря на все неудобства, лишения и трудности ей все равно сопутствует удача.
Она выживет. И вновь возвысится.
Трижды! Четырежды проклятый Целитель! Иногда ей начинало мерещиться, что тот водит ее за нос. Про Лепестки он врал. Это неоспоримо. Она чувствовала запах обмана, видела, как ложь плещется в его бесстыжих голубых глазах. И мирилась с этим, хоть подобное и было непросто. Если мальчишку убьют…
Впрочем, о чем тут можно говорить? Со смертью Шена она лишится куда более важной вещи, чем творение Кавалара – потеряет свое будущее.
Однако, судя по всему, пока мальчишка, и правда, не знал, как переселить ее в другую оболочку. Или же скрывал этот факт гораздо более удачно, чем ложь о Лепестках Пути.
Поэтому Тиф продолжала обучать его, иногда заставляя Рону присоединиться к ним. Девчонке следовало тренироваться, чтобы тело окончательно перестало бояться тьмы – иначе оболочка будет плохо подготовлена вместить дух Убийцы Сориты.
Но радостное событие переселения произойдет не скоро. Поэтому ей следовало продолжить возиться с жертвенным ягненком.
Время у Проклятой еще было.
Глава 4
После того, как я убил Рована, все окружающие считали своим долгом уступить мне лучшее место для ночевки и дать побольше жратвы. Даже рыцари теперь слушали, что я говорю. Водер так и вовсе, едва завидев меня, расплывался в счастливой улыбке, словно я подарил ему новенький замок с приличными охотничьими угодьями.
Меня это порядком доставало. Быть героем – хуже не придумаешь. Разумеется, я оказал миру услугу. Но вовсе не ради того, чтобы со мной все носились.
Впрочем, на высоте ребята немного поостыли и занялись более насущными делами.
Нам приходилось туго. Еда заканчивалась. От холода спасали только носители «искры». Почти неделю мы ковыляли по плато, и, по-моему, именно так должна была выглядеть Бездна.
Спустившись с высоты перевала, отряд оказался в долинах и теперь медленно продвигался между скованных прозрачным льдом озер. По словам северянина, большая часть пути осталась позади, но шагать в таком темпе до конечной точки нам было еще от трех недель до месяца.
Даже дураку становилось понятно, что добраться до северных предгорий к началу зимы мы никак не успеваем.
– Да какая нам разница?! – услышав мои размышления, заметил Шен на одном из привалов, забирая у меня из рук нож. – Вокруг и так зима. Посмотри, сколько снега.
– Просто ты никогда не был в горах, – сказал Га-нор. – Уже сейчас больше половины троп завалены. До весны пробраться по ним невозможно.
– Зимой снега навалит с вон ту ель, лопни твоя жаба, – включился в разговор Лук, без всякого аппетита грызя холодную, сильно пережаренную полоску мяса. – Если не больше. И лавиной накрыть может. Как ты в ней будешь барахтаться? Нет, зима здесь – это зло. Особенно когда жилье в Бездна знает скольких лигах отсюда.
– До жилья не так далеко, как ты думаешь, – Га-нор, щурясь, посмотрел на вершины. – На Горячей полосе есть несколько хуторов. Но они западнее нашего пути.
– Значит, вновь не видать мне шафа? – опечалился стражник.
– Вряд ли он у них есть. Люди здесь живут дикие. Промышляют охотой и враждуют с чусами. Горцы иногда заходят в эти ущелья.
