Четвертый вектор триады - Белов Юрий (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
Сан упорно продвигался вперед, направляясь так, чтобы напряженность ментального поля все время возрастала. Вдруг в затуманенном болью сознании зазвучал детский голос из далекого прошлого. Сан с трудом разобрал слова. «Теплее, теплее, — говорила маленькая девочка. — Теплее, уже совсем тепло!»
Радость в детском голосе воскресила щемящее предчувствие находки. Вот уже его руки нащупывают крышку ивовой корзины, вот они проскальзывают в пыльную глубину, в кучу старого хлама… И вот, наконец, волна радости, ожидаемая заранее, и все равно сладостная, вспыхивает в его груди.
«Горячо!» — смеется маленькая девочка, и Сан вдруг обнаруживает себя на краю естественной впадины, между невысокими скалистыми холмами, у подножия Великих Древних Гор… И пятнадцать лет спустя…
Жажда и усталость продолжают вытягивать последние силы, но голова почему-то совсем не болит, и можно расправить сгорбленные упорством плечи.
Сан вдруг осознал, что ментальная атака прекратилась. «Я прошел первую мембрану», — сверкнула радостная мысль. Ученик сатвийских монахов хорошо помнил слова Третьего Патриарха:
Ментальный ветер стих, а значит, где-то здесь должен быть первый Указатель.
Распухший язык покрыт, кажется, коркой засохшей крови. Сухие глаза режет утренний ветер. И все же Сан терпеливо стоит на гребне воронки и внимательно впитывает рассеянную вокруг информацию. Тренированный мозг сатвийского послушника, проведшего несчетные часы в глубокой медитации, методично перебирает тысячи оттенков и сочетаний в поисках какого-либо намека, скрытой подсказки, знака, указывающего путь.
Небо на востоке посветлело. Близкий рассвет заставил ночной мрак припасть к земле в тщетной попытке затаиться в углублениях и трещинах. Сан почувствовал приближение чего-то важного. Вот оно! На дне котловины черным по серому возник древний иероглиф «путь». Начало первой линии иероглифа серебрилось металлическим блеском.
— Металл в начале пути! — прошептал восхищенный юноша.
Металл означал направление на запад, и еще: «посмотри вправо». Сан быстро повернул голову и успел заметить на правом гребне впадины тень, напоминающую голову тигра. Еще одно подтверждение: тигр символизирует запад.
Сан снова перевел взгляд на дно впадины. Там, в первых лучах рассвета, искрилось маленькое озерцо. Все верно: металл порождает воду. Теперь можно спуститься и утолить жажду.
Вода оказалась удивительно свежей. Видимо, на дне озера били чистые ключи.
К счастью, проход между двумя грядами невысоких скалистых холмов почти точно совпадал с направлением на запад.
Сан шел размеренным походным шагом, все время наступая на свою тень. Сначала она была длинная и серая, затем почернела и сжалась, забирая слегка вправо. Солнце поднималось все выше, неумолимо нагоняя путника, пытаясь заглянуть в его немного скуластое, спокойное лицо с тонкими волевыми губами и внимательными карими глазами под крутыми дугами бровей.
В полдень, когда, не выдержав жары, тень стала совсем маленькой, Сан увидел вход в пещеру.
Можно было пройти мимо, но очень уж заманчивым казалось переждать дневной зной в прохладном чреве каменного великана.
В пещере царили мрак и сырость. Теплый, колышущийся мрак и липкая, живая сырость. «Слишком много Инь», — автоматически отметил Сан.
Он двигался вперед осторожно, пристально вглядываясь в окружающую тьму и внимательно вслушиваясь в гремучую смесь опасности и тишины, царящую вокруг. Предчувствие недоброго росло с каждым шагом, и, когда впереди обозначилось какое-то движение, Сан опустил руку в сумку с секирами.
Из темноты долетел легкий смешок. Смеялась женщина.
Неожиданно мрак начал бледнеть. Словно белесые струи чуть светящегося тумана начали подниматься с холодного, влажного пола. И Сан увидел ту, что смеялась.
Ее фигура была еле видна, распущенные волосы скрадывали очертания плеч и шеи, лицо и вовсе тонуло в непроглядной тени, но что-то было в ней — что-то щемящее и будоражащее…
Сатвист замер, не в силах оторвать взгляд от темного пятна, скрывающего глаза.
Сладкая истома зародилась где-то в пояснице и теплой, щекочущей волной разлилась по животу. Сознание, убаюканное горячими толчками крови, медленным листком, кружась и поворачиваясь, падало куда-то вглубь, тонуло в жарком, липком пространстве, насыщенном вкусами, запахами и прикосновениями…
«Ну вот ты и пришел! — зазвучал в мозгу торжествующий, рождающий эхо голос. — Как долго я ждала! — Темная фигура, окутанная лентами белесых струй, протянула к нему руки. — Долго! Невыносимо долго!»
Многократно отражаясь, взлетая до немыслимого контральто и опускаясь до почти мужского хриплого шепота, страстный призыв стегал тело безжалостным бичом, заставлял его сжиматься от желания и тоски.
«И ты тоже ждал… Признайся! Разве не поэтому ушел ты из монастыря, где помешавшиеся на медитациях старики пытались заставить тебя стать старым и бесчувственным, как они сами? Разве не видел ты меня во сне, ворочаясь на жестком монашеском ложе? Разве не преследовала тебя мысль, что молодость дается один раз и нужно не опоздать испытать все удовольствия мира? Иди ко мне! Я дам тебе наслаждение! Ну? Чего же ты ждешь? ИДИ!»
Ноги, подчиняясь чужому приказу, двинулись вперед.
«Ближе! Ближе! Ну что же ты?»
Чудовищным усилием воли Сан заставил себя остановиться.
Ложь! Ложь пряталась в зовущем голосе. Ложь предвкушала и нетерпеливо вздрагивала. Ложь готовилась впиться и наполняла пространство неудержимой страстью.
«Суккубия!» — всплыло в памяти противное слово. Так в трактате «Об инкубах, вампирах и прочей нежити» назывались существа женского пола, являющиеся к мужчинам в сновидениях и совращающие их.
Путешествие могло окончиться совсем не так, как планировалось. Юноша вздрогнул от необычайно яркой картины высохшего трупа, облаченного в желтый балахон и скалящего зубы в блаженной ухмылке идиота.
Собравшись, он попытался вернуть себе контроль над телом. Это удалось сделать лишь крайним напряжением сил.
«Куда ты? — бился в висках встревоженный голос. — Не уходи! Я дам тебе удовольствие! Ты никогда не простишь себе этого!!!»
В душном, пропитанном странными ароматами воздухе пульсировала почти неприкрытая жадность до чужого тепла, чужой жизненной силы. И становилось ясно, что ничего хозяйка пещеры не дает, а только использует не ею созданные механизмы поощрения стремления к продолжению рода. И без всякого права берет обильную и сладкую плату.
Сделав вид, что подчиняется чужой воле, Сан прошел еще немного вперед и снова остановился.
«Ну иди же ко мне!» — теряя терпение, прошипела суккубия. Злоба и раздражение пробили тщательно созданную иллюзию, и перед Саном предстала огромная жирная тварь с всклокоченными космами и кривыми когтями на жадных руках. Она не куталась в струи тумана, она из них состояла. И десятки маленьких, жалких, одержимых жаждой удовольствий и оттого злых существ копошились в складках ее влажного, судорожно подергивающегося тела.
Рука Сана выпустила рукоять секиры: здесь понадобится другое оружие. Тренированная воля Мастера заставила мышцы толчком выбросить вон предательскую истому.
«Возжаждала моей энергии, мразь? Ты ее получишь! Только потом не жалуйся!» — выплюнул Сан закипевшую боевой яростью мысль и пригвоздил начавшую было таять хищницу Звездой Сатвы.
Опомнившееся тело легко приняло позу Парящего Орла — основную позицию Сатвийской Боевой Магии. Послушные руки-крылья двинулись в сложном рисунке Лучистого Трезубца, живот запульсировал растущей мощью…
Неожиданно в памяти всплыл образ, запечатлевшийся там давно и надолго. Светловолосая девушка внимательно вглядывалась в разделяющий их туман. Она была пронзительно прекрасна, как тогда, два года назад, в схватке на берегу Великой Реки Амазонок.
