Урод - Соловьев Константин (мир книг .TXT) 📗
— Не подходите, — глухо сказал хозяин, отступая к котлу, но не делая попытки достать эскерт. — Вы пожалеете об этом.
Крэйн с удивлением заметил, что тот не боится. Ворожей оказался не так уж стар, как он представлял, — десятков пять лет, еще крепкий для своего возраста. Да и узловатые руки, выгладывающие из-под чересчур короткого вельта, принадлежали явно не старику. Почему-то запомнились пальцы — расслабленно замершие, узловатые и с неровными пожелтевшими ногтями, похожие на шипы необычного растения. Крэйну на мгновение померещилось, что он и видит перед собой растение, гигантский плод, пустивший корни в гнилом полумраке полуразвалившегося склета. Наверное, дело было в лице — очень уж оно не походило на те лица, которые он обычно видел.
Каждая черта, каждая складка кожи и морщина казались выточенными из обтесанного временем и ываром древесного, с тем лишь отличием, что в дереве, даже высушенном, всегда чувствуется жизнь. Лицо же старика было мертво, щеки смотрелись мясистыми плотными наростами на острых костях черепа, на которых, верно, не было ни щепоти мяса. Даже нос казался высохшим отростком, нелепым сучком, пробившимся откуда-то из центра седой головы. Не лицо, а уродливая маска, застывшая в выражении холодной бесстрастной отстраненности. Глаза, обрамленные редкими короткими ресницами, смотрели сквозь вошедших и были похожи на содержимое котла — в них тоже что-то бродило, какая-то смесь из эмоций, адское варево, в котором взгляд словно тонул, увязал, как хорошо наточенное лезвие во влажных потрохах.
Крэйн почувствовал, как от этого взгляда внутри поднимается затхлая липкая волна отвращения. Старик был хуже любого тайлеб-ха — несчастные, бывшие раньше людьми куски полуживой плоти были отвратительны внешним уродством, пусть и непереносимым, но понимаемым, старик же вызывал отвращение даже не лицом — одной своей позой, одним взглядом, всем.
Вместо испещренного светящимися рунами балахона или мантии, облачения всякого уважающего себя ворожея, этот был облачен в простой вельт, укрепленный несколькими хитиновыми пластинами — хорошая защита от стиса или кейра, но не помеха грамотно направленному шипастому лезвию эскерта.
Крэйн ожидал увидеть окровавленный обелиск, человеческие кости на полу и орошенные кровью стены, но ничего этого не было, была лишь старая пыльная комната и странный старик с холодными глазами.
В любом случае дело надо было кончать быстро — в любую минуту мог подоспеть Орвин со своей дружиной, а это могло обернуться чем угодно.
Крэйн качнул эскертом и, чувствуя горячий ток крови в жилах, подошел еще ближе. В пальцах приятно защекотало, они машинально напряглись, уже готовясь удерживать рвущуюся на свободу тяжелую рукоять.
«Отвратительно, — подумал Крэйн, молча приглядываясь к незнакомцу. — Такому голову снести — позора не оберешься. Ладно бы еще какой-нибудь охмелевший неофит с посохом, а тут старый сумасшедший... Однако, пожалуй, поздно».
Старик не отстранился и не достал оружия. Он по-прежнему смотрел прямо на шэла, и от этого взгляда в груди неприятно холодело, а пальцы казались деревянными. Толпа и верные дружинники исчезли, сейчас весь мир был ограничен этой комнатой и в мире не существовало никого, кроме них двоих.
— Ты ворожил во вред роду Алдион, — сказал Крэйн громко, не отводя от него взгляда и прикидывая, как именно полоснуть эскертом, чтобы покончить с ворожеем одним ударом. — Это карается смертью. Ты умрешь.
Он знал, что голос, послушный его воле, звучит грозно и зычно, как и полагается звучать непреклонному голосу воина рода Алдион, а вся фигура вызывает страх и уважение — ноги немного подогнуты в коленях, ступни напряжены, одна рука заткнута за пояс касса, касаясь оттопыренным пальцем родовой насечки, другая небрежно держит опущенный эскерт. Крэйн отметил, как голоса в толпе стали тише, он знал, что сейчас все взгляды устремлены на него — не на старика, только на него, — и почувствовал удовольствие. В конце концов не самое плохое завершение скучного вечера, особенно если изловчиться и развалить старика пополам одним ударом — раньше когда-то получалось, хоть и давно, слишком мало внимания за последний год уделял тренировкам...
Главное — чтобы получилось красиво и просто. Без падений на колени, слез и раскаяний — такие сцены всегда охлаждают кровь, сдерживают руку.
Крэйн мысленно уже распланировал сцену — шаг вперед, поднять эскерт, потом на выдохе, с упором на левую ногу. Старик отшатывается — надо будет продлить второй шаг, чтоб попасть точно в основание шеи, — из глаз хлещет острая ледяная крошка страха, зрачки расширяются, на них уже падает узкая тень клинка... Размышления Крэйна споткнулись, как спотыкается нога, наткнувшись на лежащую в траве ветвь, покатились кувырком, сметая друг друга. Была какая-то ошибка, что-то он не предусмотрел. Так, еще раз... Эскерт, старик, продленный левый шаг, зрачки, шея... Страх!
Старик не испугался. Показалось, или его губы действительно на мгновение искривились в улыбке? Крэйн постарался уловить исходящий от него знакомый запах страха, едкий и щекотный, запах хорошо знакомый ему с тех пор, как он получил право носить фамильные эскерты его рода. Но его не было.
— Не подходи, шэл Алдион. Не подходи ради собственной жизни. Этот удар может стоить гораздо больше, чем ты думаешь.
Голос у ворожея был глухой и равнодушный, даже ленивый. Словно он разговаривал не с шэлом, а с докучающим беспокойным ребенком.
Крэйн мягко занес эскерт, но на полпути, прежде чем лезвие успело коснуться наплечника касса, вдруг понял, что не сможет ударить. Это ощущение было настолько внезапно и ошеломляюще, что он не сразу осознал его — словно скользкий ледяной червячок одним плавным движением проник в грудь и свился там, крохотный и недосягаемый. Крэйн машинально довел движение до конца, темное острие эскерта уставилось в шею ворожея. И замерло. Верная послушная рука, столько раз без промаха разившая цель, затвердела, и это было настолько неожиданно, что Крэйн почувствовал на лбу холодные капли пота.
Этого не могло быть, но это было — эскерт вместе с рукой превратился в неподатливый нарост на его теле.
